Сергей Малицкий - Тени Богов. Избавление [СИ]

— Уже и жатва на исход пошла, а все одно — порывами ужас доносится. Верно, бродит вместе с ветром томимый то ли похотью, то ли голодом один из жнецов. Ничего. Доберется до какого-нибудь менгира, упьется силушки дармовой и уймется до следующей жатвы. Не сразу, не сразу. А пока да, с ног сшибает. Особенно тех, кто с непривычки.

— Отчего же ваши стражники, ваше святейшество, как стояли, так и стоят? — спросил Хода. — А мои повалились?

— Это от недостатка веры, — развел руками, как поняла Рит, все же не сановник, а храмовник. — Веру укреплять надо. Денно и нощно. Не позволяя себе ни лениться, ни предаваться унынию. И тогда никто — ни враг, ни жнец, богами посланный во исполнении кары их, не поколеблют вас, ваше величество. Впрочем, я смотрю, наше уединение нарушено? Хотя, какое может быть уединение в окружении стражи, даже если мы этих бравых воинов сочтем немыми, глухими и бессловесными?

— Да, у нас гости, — поморщился, словно ему был неприятен улыбающийся храмовник, Хода. — О них я и говорил вам, ваше святейшество. О той девице речь шла. У которой лицо скрыто платком.

— А не рано ли? — усомнился храмовник, оглядываясь и строя кислую рожу. — Может быть, не время еще для плотских радостей? Двойной траур в вашем королевстве. Только схоронили короля-отца, сразу за этим горем пережили страшную гибель короля сына в Опакуме, и что же теперь? Неужели всеми сберегаемый король-внук решил прервать траур? А если опять война? Да и с жатвой одни неясности. Не жнец ли тенью только что проскользнул над вашим дворцом, ваше величество?

— Вам виднее, что тут над нами проскользнуло, — ответил Хода. — Это же ваши стражники устояли? Мои попадали. Один воевода Эйк на ногах остался. Но он-то и не мог упасть, при его росте падать накладно, разбиться можно. Да и я не упал лишь потому, что сидел. А вот мне виднее то, что случится, если я наследника не оставлю. Род мой прервется. Династия прекратится. Или вам, ваше святейшество, неизвестно, что мое королевство граничное? Что ослабевшая Гебона может влить в себя фризские тысячи и напасть на мои земли? А уж если я погибну, прервав престолонаследие, точно нападет. Хотя бы потому, что мой род с королями Гебоны в дальнем родстве. Вам это ясно?

— Как никому другому, — пожал плечами храмовник. — Но ведь и траур отменить нет никакой возможности.

— А я и не прошу отменять траур, — сказал Хода. — Однако и в трауре крестьяне выращивают и собирают урожай. И в трауре создаются семьи и рождаются дети. И никакой траур не заставит йеранское войско сложить оружие и бросить отчизну на произвол судьбы. Я настаиваю, ваше святейшество.

— Выход из этого тупика возможен лишь один, — вздохнул улыбчивый храмовник. — Вам следует предстать со своей избранницей у алтаря одного из двух центральных храмов — или в Исе, или в Перте. Только там сила божественного дыхания сильнее ветра сущего. Только там ваше величество получит благословение.

— Значит, так тому и быть, — кивнул Хода. — И я туда отправлюсь сразу вслед за своей невестой. Так, как положено по всем обычаям.

— Что ж, — прищурился храмовник, — буду рад засвидетельствовать божественное благословение в любом из этих двух храмов. А это, значит, избранница. И не одна… Даже с… тетушкой? Или с сестрой?

— С подругой, — ответил Хода. — Со старшей подругой. И я спешу вас успокоить, моя избранница высоких кровей. Из семейства кимрских вождей. Но имя назвать не могу. Они чтут обычаи Берканы, я должен относиться с уважением к их укладу.

— Кругом условности, — покачал головой храмовник, вглядываясь в лицо ошеломленной Рит. — Ну да ладно. Не в моих правилах, но оставить вашу избранницу без храмового попечения я не могу. Варга!

— Слушаю вас, ваше святейшество, — вышел из-за ряда храмовых воинов худой и хмурый молодой человек.

— Определяю тебе послушание королю Ходе, — отрывисто произнес храмовник. — Будешь сопровождать девицу его до того алтаря, где будет решена судьба ее. И отвечать головой своей за всякое покушение даже на ее тень. Ясно?

— Слушаюсь, ваше святейшество, — склонил голову Варга.

— Иди теперь, — приказал ему храмовник. — Жди во дворе.

А когда молодой храмовник ушел, повернулся к королю.

— Один из лучших учеников. И в деле защиты храма, и в служении владыкам небесным. Воспитанник того самого одалского монастыря, из которого мало кто выходит в полном чине и преображении, но не потому, что вход сложен, а потому, что выход узок. Так вот он из тех, кто выдержал все испытания. Первый ученик самого Шолда. Из молодых, конечно. Но это кое-что, да значит. Ну ладно, покидаю я вас, но мои упования остаются с вами. А я буду сопровождать вас молитвами. Хотя, возможно, и совпадут наши дорожки. Низкий поклон вам, ваше величество.

— Почитание и преклонение вам, ваше святейшество, — поднялся с трона Хода.

— Увидимся, — поклонился храмовник и двинулся к выходу, не преминув окинуть Рит и Филию еще одним, но уже презрительным взглядом.

Король дождался, когда храмовые воины покинут круглый зал и негромко произнес:

— А теперь — мигом. Все вон. Ждать с той стороны дверей! Остаются только Эйк и женщины. Быстро!

— Что это было? — с вытаращенными глазами прошипела Рит.

— Предстоятель всего Храма Кары Богов, — пораженно прошептала Филия. — Или, как он любит, чтобы его звали, мастер Лур. Вот уж не думала, что его может сюда занести. Вообще-то мы нанесли ему оскорбление, потому как должны были пасть ниц перед их святейшеством. Хотя, в присутствии короля… Но ненавистью меня окатило.

— Я не об этом! — процедила сквозь зубы Рит.

— А о чем? — не поняла Филия. — Неужели о замужестве?

— Вот уж не знаю, что и говорить, — сказал Хода, и Рит поняла, что кроме них с Филией, Эйка и короля в зале никого не осталось.

— То ли просить прощения, что эту хитрость в свет двинул, не посоветовавшись с вами, Рит и Филия. То ли просить прощения, что это всего лишь хитрость, а не намерение.

— Просить прощение не обязательно, — твердо сказала Рит. — Если это хитрость, конечно.

— Значит, так тому и быть, — кивнул Хода. — А теперь слушайте новости, которые окатывают нас друг за другом, словно мы на полосе прибоя оказались. Жатва то ли завершена, то ли нет, но в деревнях и в городах и нашего королевства, и всех прочих творится непотребное, хотя в Одале вроде дела поспокойнее, чем в Йеране. Не считая севера, конечно. Менгиры большей частью остаются смертельно опасными, да и язвы на шеи продолжают садиться, хотя у многих они зарубцевались и стриксов в таком количестве для исцеления больше не требуют. Храмового бальзама вполне достаточно для того, чтобы сдержать заразу. Но вместе с тем многие подданные впадают в безумство — бьют посуду, всю какую найдут, чтобы в том же безумии побрести по дорогам неведомо куда. Некоторые на юг, некоторые на север, некоторые в другие стороны. И будут так идти до тех пор, пока не собьют ноги в кровь, а потом упадут на колени и поползут.