Дэниэл Фостер - Дух воина [litres]

– Если бы, – с печалью ответил вождь. – Много изменилось за последние годы.

– Расскажешь, что именно?

Брудвар сделал долгий глоток из кубка, после чего вкратце поведал обо всем, что приключилось с ним с того момента, как он узнал о гибели отца. Выслушав рассказ, Реймос заметно погрустнел и стал усиленно пить.

После того как друзья помянули павших, Брудвар задумчиво произнес:

– Мудрецы сказали мне, что Айтул пробудил древние силы и духов Эргунсвальда. Это оказалось правдой. А изменилось ли что-нибудь в Империи за два последних года?

– Сложно сказать. Хотя… В общем, есть в Империи один орден – орденом Алой Длани зовется. Он занимается всякими колдунами, ересями и следит за тем, чтобы люди помнили о заветах Даргэна. Так вот, в последние годы его братья как-то слишком уж засуетились. Я лично ничего такого не видел, но поговаривают, что уж больно часто они стали устраивать облавы, ловя неизвестно кого. Идет молва, будто в Корвудстоне снова жгут костры, а темницы переполнены… Честно, я не могу сказать точно, что там и как. Этих суровых ребят все обходят стороной, да и я не горю желанием с ними связываться.

– Больше ничего?

– Да вроде бы нет, все как обычно. Ползут слухи, что Император собирается женить своего сына на дочери Архиординатора. Вот это будет сильный союз…

К моменту, когда Реймос и Брудвар насытились разговорами, торговец уже не мог стоять на ногах. Пришлось звать на помощь Горга и Морга, дабы те отнесли его в гостевые покои.

– Как проспишься, загляни в Очаг, – сказал Брудвар ему на прощание. – Вьёрда точно найдешь в кузнице – пропадает там целыми днями. Он будет рад тебя увидеть.

Сам Брудвар, несмотря на объемы выпитого, оставался почти трезвым. Хоть вождь и любил терпкий вкус вина, его организм давно привык к более крепким напиткам. К тому же Брудвар не забывал о том, что обещал явиться к фэрлам, а потому пил в меру – не хотел позориться и приползать к ним на карачках. Солнце пока не село, а потому время до встречи еще оставалось.

Общаясь с Реймосом, вождь ловил себя на мысли, что думает о картине и жаждет вновь увидеть подарок торговца. Поэтому, проводив друга, Брудвар направился на нижние этажи замка. Одолев винтовые лестницы и холодные коридоры, он очутился перед высокой дверью, спрятанной в глубинах крепости. За ней расположился просторный зал, которым вождь особенно гордился. Брудвар назвал его Хранилищем.

Переступив порог и открыв створки, он вновь испытал почти что детский восторг. В это было сложно поверить всякому, не знавшему Брудвара лично, но вопреки репутации сурового и подчас жестокого воина, за чьей славой тянулся кровавый шлейф загубленных жизней, в нем жил настоящий ценитель редких и диковинных вещиц. В коллекции сына Эрнульфа имелись полуразрушенные скульптуры правителей, смотря на которые он любил предаваться мыслям о своих деяниях и будущих свершениях; картины лучших художников, способные взволновать даже самое черствое сердце; древние предметы и символы власти в золоте и драгоценных камнях, привезенные из далекого и богатого королевства Дейшер.

Подарок Реймоса уже занял свое почетное место на стене. Брудвар взял факел и подошел к полотну. В свете огня и окружающем мраке картина смотрелась иначе: стены Лестергарда заливал кроваво-алый отсвет пламени. Сейчас ее можно было бы назвать «Закат в столице».

Вождь Эргунсвальда подвинул стул и сел напротив полотна. Намереваясь разобраться в себе, он потерял счет времени. Но чем дольше он смотрел на картину, тем тяжелее было заглушить зов сердца и сдержать образы, которые настойчиво рисовало воображение.

В какой-то момент Брудвар понял, что бесполезно сопротивляться голосу своей мечты. В тот же миг восхитительная идея, которая озарила его, как только он увидел картину, вспыхнула в его голове с новой силой: «Что скажут обо мне потомки, если я заставлю самого Императора склониться перед троном Скаймонда? Что, если я совершу невозможное? Сделаю то, чего не удавалось ни одному из правителей Эргунсвальда?»

И тут он возликовал, словно отыскал давно потерянный ключ к решению всех проблем. С губ сорвался немой радостный крик, когда Брудвар услышал одобрение разума его невероятным мыслям. На лице вождя застыла победная улыбка человека, всю жизнь пахавшего свое поле и вдруг нашедшего в земле клад.

«Великая война против общего врага объединит Север и положит конец всем распрям. И если я одержу верх в этой войне, то обо мне сложат легенды еще при жизни».

Внутри у Брудвара все кипело, но тем вечером он не стал ничего рассказывать фэрлам. Вождь лишь выставил бы себя дураком, явившись к ним, как мальчишка, нашедший ржавый меч и заявивший, что с его помощью можно расколоть горы. Прежде ему нужен был четкий план, который позволил бы воплотить мечту в жизнь.

Для начала он решил провести ночь наедине с мыслями. Думай на закате, а делай с рассветом, любил напоминать ему Вьёрд. По опыту Брудвара – то были золотые слова. Как правило, вчерашние, казалось бы, гениальные и верные решения утром теряли свой блеск. Бурные эмоции, дававшие ход мыслям, растворялись в темноте ночи, а луна будто бы наполняла разум новой мудростью, показывая все несовершенство планов, построенных по велению сердца и страстей.

В этот же раз все было иначе. Наутро мысли о том, что его сыновья смогут править землями Империи, все так же не выходили из головы. Мечты о победе в грандиозной войне не казались такими уж несбыточными. Вождь чувствовал, что находится на верном пути, и его разум начал биться над разгадкой того, как сделать этот кровавый путь победным.

Проблема была в том, что уже сотни правителей прошлого, куда старше и мудрее его, сломали свои копья, пытаясь закрепиться на берегах Империи. Одно дело – грабить прибрежные деревни да сражаться с гарнизонами небольших крепостей, Брудвар и сам проделывал это не раз. И совсем другое – участвовать в затяжном конфликте, в них воины Эргунсвальда всегда проигрывали. Неодолимой преградой на пути северян становились гигантские защитные твердыни, выстроенные вдоль всего северного побережья Империи, и бескрайние пустоши между ними, дающие вражеской коннице смертоносную маневренность.

Вторгнуться в Империю со стороны Океана Бесконечности было невозможно – западные границы занимали Выжженные Земли, а земли за ними надежно защищал горный хребет. Для того, чтобы напасть с юга, пришлось бы сначала разбить сильный флот Ситенжии. Кроме того, учитывая, как далеко этот юг находился, возникли бы дополнительные сложности с доставкой подкреплений и продовольствия.

Оставались восточные рубежи, но, во-первых, они тоже были надежно защищены, а во-вторых, риск был слишком велик, поскольку имперцы могли воспользоваться положением и нанести быстрый ответный удар, напав на священные земли Предков, остающиеся без большей части своих защитников. Относительно узкая полоса Стылого моря давала преимущество обеим сторонам конфликта. Кроме того, военная мощь Империи была столь же огромна, как и ее территория.