Дэниэл Фостер - Дух воина [litres]

Тронный зал опустел. Остались лишь невозмутимая стража да клубок проблем, над которым в одиночестве раздумывал Брудвар. Мечты о величии и славе уже давно не занимали его мысли.

Массивные двери едва слышно скрипнули. В них показался Юдвин, который выглядел еще смущеннее, чем обычно. Он спешно подошел к Брудвару.

– Мой вождь, не хочу вас отвлекать…

– А мне иногда кажется, что ты только этим и занимаешься, – еще больше смутил его Брудвар. Он никогда не упускал случая вогнать паренька в краску. Подначивал Юдвина не со зла, просто находил это забавным.

– Но… к вам явился человек. Он утверждает, что знает вас лично, а дело его срочное. Очень настойчивый. Слуги у него странноватые…

– Из какого он свальда или племени? – нехотя спросил Брудвар, предполагая, что от него снова хотят «справедливости».

– Он… Он не из наших. Южанин, мой вождь. Говорит, что привез подарок в честь того, что вы заняли трон своих предков.

«Хм… Не слишком ли он припозднился?» – ухмыльнулся Брудвар, надеясь, что не ошибся в своих догадках.

– Ну а имя-то он свое назвал, а, Юдвин?

– Да, мой вождь. Говорит, что его зовут Реймос.

– И где же он?

– В зале просителей.

– Что ж, веди-ка его сюда, – приказал вождь.

Брудвар не сомневался, что трон Скаймонда еще не видел такого яркого и пестрого гостя. Высокий, стройный, он шел к вождю, щеголяя дорогими цветными шелками, молодостью, красотой и юношеским задором, что блестел в синих глазах. На вид ему было чуть больше двадцати. Однако в таком возрасте Брудвар впервые и встретил его, поэтому он удивился, как мало изменилось точеное лицо гостя.

Осознавая, что в зале, кроме вождя, практически никого нет, молодой человек широко улыбался, сверкая белыми зубами. Его походка с каждым шагом становилась все наглее и вальяжнее, чуть ли не вразвалочку. Но Брудвар не испытывал возмущения, он знал, что этот человек меньше всего на свете желал бы его оскорбить. Просто без таких вот привычек Реймос не был бы самим собой – ушлым торговцем, авантюристом и умелым дельцом из Империи, способным достать любую вещь и разменять медяк на золотую монету.

На устах Брудвара заиграла теплая улыбка, а в голове тут же промелькнули приятные воспоминания. Он поднялся с места и заключил Реймоса в объятия, похлопав по спине, как старого друга.

– Долго же ты не заглядывал в наши края! Я уж было начал волноваться.

– А, были небольшие дрязги с людьми короля Вестронга. Но это пустяки. Примчался сразу, как только узнал, что Брудвар, сын Эрнульфа, гроза морей и океанов, всех смертных мужей и земных владык, стал вождем Севера!

– Ну-ну, будет тебе, – еще шире улыбнулся тот. – Забыл, как ты меня в последний раз-то называл?

– О, кажется, тогда ты и твоя дружина носили титул разорителей борделей и осушителей бочек рома, – осторожно ответил Реймос.

– Да, было дело, – рассмеявшись, успокоил его Брудвар. Появление Реймоса было для него сродни празднику. Ему захотелось продлить этот настрой как можно дольше. – Пока ты не заставил краснеть стражу, пойдем-ка в мои покои, поговорим там. Нам есть что обсудить и вспомнить.

– Охотно подчинюсь вождю Эргунсвальда. Но ты ведь не думал, что я приплыл с пустыми руками?

– Уж ты-то – вряд ли.

– Тогда я прошу позволения пропустить в этот зал моих компаньонов.

– Ты про Горга и Морга, что ли? – ухмыльнулся Брудвар.

– И мою новую помощницу Дарби, – добавил тот.

Брудвар немедля дал соответствующее указание одному из воинов.

Два подручных Реймоса – огромные верзилы самого устрашающего вида, пыхтя от натуги, несли большой прямоугольник, накрытый голубой тканью. Впереди силачей, вертя головой по сторонам, с важным видом семенила девочка не старше десяти лет.

Вождь не сразу понял, какой подарок приготовил Реймос. А когда осознал, то по достоинству оценил и выбор торговца, и усилия, которые ему потребовались, чтобы переправить ценность через Стылое Море.

Чудаковатая процессия выстроилась в одну линию, после чего Реймос ослабил веревки и торжественно откинул вуаль. Под ней, как и предполагал Брудвар, была картина. Краска в некоторых местах потрескалась и облупилась, однако цвета оставались яркими и живыми. Художник изобразил дивный белокаменный город, стоящий на зеленом холме. Три круга зубчатых стен, каждая последующая выше и краше, купались в свете утреннего солнца. За ними виднелись изысканные шпили храмов и причудливых построек, самой удивительной из которых была гигантская башня, подпирающая собою голубое небо.

«Так вот он какой – город Лестергард. Не зря о нем так много говорят». – Брудвар припомнил рассказы странников и купцов. Картина произвела на него глубокое впечатление. Но чем дольше он любовался холстом, тем сильнее ощущал, что упускает нечто важное. Пейзаж словно пробудил его самые смелые мечты и оживил былые стремления. Какая-то мысль витала совсем рядом, разгоняя тучи постоянных забот. Однако, приблизившись к ней, послушав свое сердце и голос разума, он одернул себя, испугавшись полета разыгравшейся фантазии.

– Гриаций Борчелли, «Утро в столице», – переминаясь с ноги на ногу, пояснил Реймос. – Тысяча сто тридцать восьмой год, между прочим.

– Талантливый был художник, – отрешенно сказал Брудвар.

– Что ты! Просто лучший в свое время, да и доныне, я считаю, – с гордостью произнес Реймос, намекая на то, каких трудов для него стоило раздобыть картину.

– Постой, какой ты сказал год? – удивился Брудвар. Если память ему не изменяла, то на Севере шел три тысячи сто пятьдесят второй год.

– Тысяча сто тридцать восьмой. Не веришь? Глянь, там в углу дата написана…

– А все, разобрался. Забыл, что вы года по-другому считаете. – В Империи летоисчисление велось со дня пришествия местного божества – Даргэна-Просветителя. – Ты мне скажи лучше, сколько лет назад она была написана?

– Чуть больше ста.

– Впечатляет. – Брудвар не мог оторвать от картины взгляда. – А ты… Ты же бывал в Лестергарде?

– Конечно, – ответил торговец и сразу поспешил добавить, услышав в голосе вождя легкую зависть: – Но знал бы ты, какие грязные люди прячутся за этими красивыми стенами и как воняют нижние ярусы… Я бы обходил этот город стороной, но дела не бросишь.

– А я был бы не прочь пройтись по его улицам.

– Не удивлюсь, если на старости лет ты уступишь трон сыну, наденешь неприметный плащ и попросишь меня взять тебя с собой, – самонадеянно заявил торговец.

Раньше Брудвар посмеялся бы над таким предложением да отвесил бы Реймосу дружеского подзатыльника, дав понять, что подобный план оскорбителен для вождя Севера. Но сейчас, живо представив себя за вратами города, ответил излюбленной фразой: