Джим Батчер - Мирные переговоры

- Если еще не знает, скоро узнает, - сказал я. - Я сразу пошел к тебе.

Она отрывисто кивнула.

- Как он?

- Жить будет, - сказал я. Я видел его и в худшем состоянии. Однажды. Но не было смысла мучить ее подробностями. - А свартальвы - приверженцы протокола. Они не просто убьют его. Они будут соблюдать Соглашения.

- Ты уверен? - спросила меня Жюстина.

- Если бы ты знала их, - сказал я. - Ты бы не спрашивала. Я уверен.

Жюстина медленно выдохнула.

- Я... Где мои манеры? Входи, пожалуйста. Присаживайся.

- Спасибо, - сказал я и так и сделал. Квартира Томаса была выполнена в стиле ар-деко и отделана нержавеющей сталью. Это было великолепно с эстетической точки зрения, и мне жутко не нравилось. Постоянное присутствие там Жюстины все изменило. Мебель стала мягче и уютнее, чем в прошлом, и стало больше приятного беспорядка, включая книги и множество различных ремесленных проектов, плюс появилась небольшая зона для шитья в углу, в котором раньше стояла только большая дорогущая ваза.

Я сел в угол дивана, поближе к тому любовному гнездышку, где обычно сидели Томас и Жюстина вместе.

Жюстина села на свою сторону их дивана, поджав под себя ноги, и выглядела очень маленькой.

- Это плохо, - тихо сказала она. - Не так ли?

- Это... - Я выдохнул, тщательно подбирая слова. - Противно. Это не та проблема, которую я могу взорвать или сжечь.

- Думаешь, он сможет выкрутиться? - спросила она.

Адские колокола. Если и был какой-то выход из этой ситуации, то я не представлял, как ему это удастся. У свартальвов были свои пороки и добродетели: те, кто никогда не обижает других, не видят особой ценности в прощении. Томас предал их. Они не успокоятся, пока чаша весов не будет уравновешена их удовлетворением.

- Я думаю, - сказал я, - что еще не все закончено. Вполне возможно, что эмиссар найдет способ разрешить ситуацию без дальнейших жертв.

Ее темные глаза внимательно следили за моим лицом.

- Ты думаешь, что так и будет?

- Я не знаю, - сказал я. - Мы почти не разговаривали, но Томас хотел, чтобы я приехал к тебе и убедил тебя, что он тебя любит.

Она нетерпеливо фыркнула и скрестила руки на груди.

- Если он любил меня, то почему... - Она прикусила губу и склонила голову, напускная маска дала трещину. Она вздрагивала в тишине какое-то время, прежде чем ее голос прозвучал снова, выцветший и потрескавшийся по краям. - Но почему? Почему, Гарри? Я не понимаю, почему он так поступил.

Проклятье. Я тоже не понимал. События развивались так быстро, что у меня не было времени сесть и задать себе несколько простых вопросов. Например, какого черта мой брат пытался убить короля свартальвов? Было ли это вообще тем, что произошло? Или это было только то, что произошло с точки зрения свартальвов?

Что сделал мой брат? Зачем он это сделал?

Еще больше вопросов, на которые нужны ответы. В таком случае, мне потребуется рулон газетной бумаги, чтоб все их записать.

Что ж. Ответим на несколько вопросов. Начиная с того, почему мой брат напал на свартальвов. И почему Этри все еще жив, если мой брат намеревался убить его? Что бы вы ни говорили о Томасе, он хорош в бою. Действительно хорош. Я видел, как он брался за ружье и клинок больше раз, чем мог сосчитать.

И каждый раз, когда он делал это, мой брат вступал в бой с ясным умом и намеренно. Томас умел драться, но делал это не ради забавы. Так что в этом крылся ответ на один из вопросов.

- Что бы он ни сделал, - сказал я. - У него была веская причина.

- Какая причина? - спросила она срывающимся голосом.

- Будь я проклят, если знаю, - сказал я.

- Он рассказал тебе, - сказала она. - Обо мне. Нас.

Она положила руку на живот.

- Да, - сказал я. - Эм. Поздравляю.

- Но что если он... если он не вернется домой...

Я сидел, чувствуя себя беспомощным.

- Эй... Жюстина, эй... Он все еще жив. И я позабочусь, чтобы так и было.

Она посмотрела на меня, распущенные волосы прилипли к слезинкам на ее лице.

- Ты?

О боже.

Когда она посмотрела на меня, я понял, что какая-то часть меня приняла решение, не связавшись с моим сознанием. Снова.

Я собирался сохранить жизнь моему брату или умереть, пытаясь. Не имело значения, кто стоял на пути. Даже если это были Этри, Мэб, Лара и весь Белый Совет в придачу.

О господи.

Усиливались цикличные ветра. Беспрецедентные количества акул сбивались в стаю. Студийные боссы скрывались с контрактами на сиквелы фильмов, до бесконечности.

- Да, - тихо сказал я. - Я.

Она наклонилась вперед, в ее глазах была мольба.

- Ты обещаешь, Гарри? Ты?

- Да, - сказал я. - Я. Даю слово. Жюстина.

Потом она сломалась, склонившись над руками, которыми она баюкала свой еще плоский живот, и всхлипнула.

Я не мог сесть на то место на диванчике, где должен был сидеть мой брат. Но я опустился на колени рядом с ней и обнял ее за плечи.

- Эй. Эй. Я здесь.

Жюстина обмякла и заплакала.

Я стоял в коридоре, после того как Жюстина закрыла за мной дверь, и чувствовал себя ужасно.

Мой брат умрет, если я ничего не сделаю.

Жюстина была разбита горем. Я мог только сидеть, как деревянный болванчик, обнимая ее и говорить: “Ну, ну.”

Моя квартира в доме свартальвов явно осталась в прошлом. Как бы ни складывались дела с Томасом, я не собирался держать Мэгги в одном здании с людьми, которые либо убили моего брата, либо жаждали отомстить ему. Так что даже если я переживу следующие несколько дней, я собирался приглядывать за движением на той стороне, что никогда не помешает.

Кроме того, были еще такие мелочи, как мирные переговоры с Фоморами, политические беспорядки внутри Белого СоветА и возможность того, что я буду изгнан из него. Что лично меня не очень огорчало. Белый Совет был в основном головной болью всю мою жизнь, но... они также дали мне приют в своей общине. За эти годы я нажил себе немало врагов. Одна из причин, по которой они не приходили все время открыто убивать меня, заключалась в том, что Белый Совет маячил на заднем плане, хранители тайн Вселенной, мужчины и женщины, которые могли протянуть руку из любой точки мира и нанести удар своим врагам. В последний раз, когда кто-то из подписавших Соглашения наций попытался открыто напасть на меня напрямую, какой-то негодяй скинул спутник с орбиты прямо ему на голову.

Конечно, у него были свои причины для этого, но что касается всего мира, то Белый Совет говорил просто и ясно: связываясь с одним из нас, ты связываешься со всеми нами.

Если они проголосуют против меня, это покровительство исчезнет. Никто не прикроет меня, даже теоретически.

Никто, кроме Мэб.

Конечно, в определенных обстоятельствах я доверял Мэб свою спину больше, чем кому-либо из живых. Может, она и чудовище, но сдержала слово и осталась на стороне своего народа. Но даже в этом случае я не питал иллюзий относительно того, что она хочет, чтобы я был более податлив к ее различным потребностям. Она хотела, чтобы я был злее, холоднее, темнее, безумнее, потому что это сделало бы меня более способным выполнять работу Зимнего Рыцаря. Я знал, что Мэб не сможет слишком сильно толкнуть меня в этом направлении, потому что это разозлит некоторых людей в Совете - а объединенный Белый Совет был силой, которой даже Мэб не могла бросить вызов.