Владимир Привалов - Важное время [litres]

– Пускай уже горцы прихлопнут этого недоноска! Видеть его не могу! А за его смерть мы больше сторгуем, – недовольно скривился Сивен, услышав имя Фугга.

– Дельная мысль… – задумчиво протянула Элса и повернулась. – Сплетник, сделаешь?

– Голос Империи надолго застрял в Колодце, сиятельнейшие. После восстания у нас не осталось там своих людей, сиятельнейшие, – согнулся в глубоком поклоне Сплетник. – Можно…

– Ну так и пошел прочь! – вспылил Сивен.

Хламида вновь сложилась в поклоне и попятилась задом к дверному проему. Сквозь повязку Тумма наблюдал за Сплетником. Вдруг угли внутри хламиды зардели, вспыхнули, взметнулось пламя… Сплетник подскочил к Тумме. Он отшатнулся от неожиданности, когда Сплетник протянул руку и сорвал повязку. Великан успел зажмуриться, выставляя напоказ страшный шрам, но противник вдруг топнул по большому пальцу босой ноги, и Тумма от боли и неожиданности распахнул уцелевший глаз. Элса охнула.

– Он не слепой! – торжествующе закричал Сплетник, потрясая в руке сорванной повязкой. – Я чуял! Сиятельнейшие… – Тумма отшвырнул крикуна и тот отлетел к стене, ударившись спиной и сползая вниз. Капюшон слетел с головы, открыв лицо, и Тумма тотчас его узнал.

– Стража! – проревел Крент, хватаясь за меч.

Тумма кинулся к двери и снес сунувшегося под ноги раба.

«Не убивать. Никого не убивать…»

Тумма кинулся прочь по широкому коридору. Из распахнутых дверей то и дело выглядывали испуганные рабы, позади раздавались вопли Крента и слышался топот. При виде горящего ярким сапфиром глаза великана слуги тут же прятались обратно. Путь беглецу преградили два стражника из охраны покоев, выставив вперед копья. Не сбавляя шага, Тумма вжался в стену, ребром ладони отводя копье, и толкнул одного медлительного стражника на другого.

«Быстрее, быстрее».

Спасительный выход из коридора был совсем близко, когда из проема показалась гибкая девичья фигурка. Наула! Девчонка откинула со лба непослушную челку, уставившись на стремительно приближающегося великана. Наула прижала ладонь к губам.

– Тумма! – прошептала она. – Ты…

От испуга Наула застыла посреди коридора. Разогнавшийся гигант понял, что врежется в девчонку и покалечит. Он невольно сбавил ход, и его тут же умело ткнули сзади под колено тупым концом копья. Тумма взмахнул руками, и голова взорвалась болью от сильного удара по затылку. Тумма рухнул перед Наулой, которая так и стояла посреди коридора, круглыми глазами глядя перед собой. На великана навалились сразу трое, заломив руки за спину.

– Что, паскуда?! – сзади послышалось сопение. К плененному беглецу подбежал Сивен Грис, которого трясло от ярости. Губы наместника дрожали, на лбу выступили капли пота. Следом за ним торопились Элса, Крент и Сплетник, вновь накинувший капюшон.

– Что, паскуда?! Тварь, червь, скотина! – Наместник пнул Тумму в лицо. А потом еще и еще. – Нравится подсматривать за госпожой? Нравится?

Тумма только и сумел, что вжаться в камень пола, подставляя под удары затылок.

– Не отворачивайся, тварь! – Наместник схватил Тумму и вздернул лицо кверху. Сивен двумя пальцами раздвинул веки Туммы и смачно харкнул в раскрытый глаз. Великан дернулся, и на него тотчас навалились еще двое, прижимая локти к полу.

– Кинжал! – заорал Сивен и заторопился. – Сейчас, сейчас… Слепой должен окончательно ослепнуть. Насовсем… – Капли пота текли по красному лицу, повисая на верхней губе, и наместник шумно отдувался и пыхтел. – Кинжал! – вновь проревел он, протягивая руку.

Крент, присев на колено, вложил в ладонь брата клинок.

– Я вырежу твой глаз и заставлю проглотить… – Острие кинжала заплясало у зрачка Туммы.

– Отец! Отец! – Наула пришла в себя и завизжала так громко и неожиданно, что неумолимо приближающееся лезвие замерло у самой роговицы. – Не смей, отец! Тумма спас меня, когда я была маленькой! Не смей!

Наула с рыданием кинулась к отцу, и испуганный Сивен спрятал кинжал, боясь поранить дочь.

– Уйди к себе, Наула! – строго прикрикнул он.

– Нет! Нет! Нет! – затопала ногами девочка. Заплетенные косички взметнулись вверх. Элса подошла, обняв дочь за плечи, и попыталась отвести Наулу прочь. Но та вырвалась и вновь закричала: – Когда я была маленькой! У меня была горячка! А Тумма вылечил! Вылечил! Оставь ему глаз!

Сивен зло сплюнул на пол и тяжело поднялся, напоследок пнув Тумму под ребра.

– Пусть, – проворчал он и велел стражникам: – Тащите ублюдка к столбу, пусть подохнет зрячим. Полюбуется на солнышко напоследок… Он подохнет от жажды! – проревел Сивен, и испуганные птицы вспорхнули с дерева неподалеку. – Любой, кто даст ему воды, повиснет рядом!

В ярости наместник вновь пнул Тумму по голове, и сознание пленника померкло.

Олтер

Осенние празднества Пагота благополучно начались, и вчера на площади под вожделеющие выкрики толпы Сивен Грис собственноручно распечатал бочку молодого вина. А еще вчера объявился новый желающий побороться на соревнованиях.

Я посмотрел на кружащего по песку арены хмурого брюнета. Одноклассник Тьор, считающий меня своим кровным врагом, зло зыркнул в ответ. Его борцовские приемы выдавали неплохую подготовку и легко читались: недаром я пролил столько пота, тренируясь с трудягой Фиддалом, который знакомил меня именно с имперским рисунком боя (в отличие от остальных друзей, которые норовили показать пару-тройку ухваток из своей национальной борьбы). Я уже успел повалить противника, и потому Тьор осторожничал.

Все знали, что поединок между мной и Милиаром непростой и что его затеял лично Фракс Хмутр. Ко всеобщему удивлению, тихоня Тьор не испугался возможного гнева тысячника. Судя по горящему взгляду мальчишки, он наконец-то дождался возможности отомстить, как он считал, и остановить его не смог бы сам Пагот.

Вот только месть не задалась. Тьор сблизился, взял меня за запястье и плечо, делая переднюю подножку. Я послушно упал, прихватив противника и увлекая следом. Извернулся, оказавшись сверху, и незаметно для судьи двинул локтем в живот темноволосому. Пока тот хватал воздух, перевел на болевой прием, выворачивая руку в локте. Упрямец прикусил губу, чтобы не заорать от боли, и с ненавистью посмотрел.

– Брось, – прошептал я и надавил сильнее. – Брось. Вражда – не нажитое добро, по наследству не передается. Я не враг тебе.

«Хоть ты и стучишь на меня Сплетнику».

Судья приблизился, уставившись на захват, ожидая, когда противник сдастся. У Тьора выступили слезы, но он все еще пытался вывернуться.

– Пусть мой дед и был врагом Вексу Кнею, но я…

Услышав имя Векса, паренек всхлипнул, зачерпнул горсть песка, швырнул мне в лицо и ударил кулаком в висок. Удар из неудобного положения вышел слабым и смазанным. Трибуны негодующе зашумели, а судейский мигом раскидал нас в разные стороны, как котят.