Николай Дронт - Отставник [litres]

Карту действительно нужно перерисовать – свести воедино все источники, что государь дал, что в управе было, что полицейские нашли, чем контрабандисты поделились. В мыслях было позже, когда пыль уляжется, самому на сомнительные места взглянуть. Дело действительно секретное, особенно в свете дворцовых подземелий, так что рисовать посажу в кабинете городской усадьбы. Заодно его там и обедами кормить будут, чтобы в середине дня надолго от дел не отрывался.

Такой план действий вызвал у исполнителя, который уже щеголял в подаренном мундире, полное одобрение и согласие. А еще, слегка покраснев, он отдал тетрадку. В ней бисерным четким почерком были написаны краткие характеристики местных начальников, с указанием от кого и сколько берет, чего боится, что любит, покровители и союзники, враги и недоброжелатели. Еще автор обещал информировать о значимых событиях в управе.

Поблагодарил, конечно. Оно мне не нужно, но вдруг. Опять же, я не просил, человек сам инициативу проявил. Надо будет ему к празднику денег прислать… Или лучше помесячно талеров десять-пятнадцать выдавать? Не за доклады, а за… потом придумаю за что.

Тут новое дело – позвали в зеленоземскую контору. Я туда раза два в неделю заезжаю, сегодня объявился полковой командир герцогского Горно-пехотного Зеленоземского полка с новым премьер-майором из воинства мужа нашей герцогини. Вопрос один, но очень тонкий и даже скандальный – денежное и продовольственное содержание полка. В армии Эдмунда, против Хаорского устава, принято чуть не вдвое поднимать жалованье за дни, когда подразделение участвовало в боях. Дни! У нас выплачиваются боевые за все время военных действий, однако лишь на треть от жалованья и всем в полку.

Что лучше? Тыловикам явно второе, а первой линии – как сказать. Если каждый день в бой бросаться, то получается выгодно, но, знаете ли, и без головы легче остаться.

Другой вопрос касается снетков. Мелкая сухая такая рыбешка. У них в полку ею заменяют до трети мясного рациона. Снетки и для здоровья солдат полезней мяса, и хранятся лучше, и стоят меньше солонины при большем весе в котловой закладке. Или возьмем галуны. Что серебряные, что золотые только при выжиге можно отличить от предлагаемых новых сплавов, по виду почти один в один, а по цене большая экономия получается, и вес офицерских мундиров немного легче станет. Опять людям польза. И так во многом – для дела лучше, для бюджета выгоднее, для солдат полезней. Однако почему-то Горно-пехотный Зеленоземский полк против таких полезных нововведений. Зовут меня арбитром.

Что могу сказать? За время шестилетней войны Эдмунд научился экономить на армии. Если мне в гарнизоне употребить его новшества, то четверть расходов на одном питании в кармане останется. А солдат… Что солдат? Пусть костлявой рыбкой давится, оказывается, она полезней жирной солонины. Задумываюсь и выдаю свое суждение:

– Один мудрый человек, закончивший жизнь статским советником, сказал: «Многие вещи нам непонятны не потому, что наши понятия слабы; но потому, что сии вещи не входят в круг наших понятий». Как я, семнадцатилетний секунд-майор, могу решать вопросы, касаемые дел седовласых генералов? Рано мне еще даже думать про такое. Я человек косный и простой. Считаю – как было заведено раньше умными людьми, так пусть и идет дальше. Не мне, юнцу, сомневаться в мудрости уложений покойной герцогини. Святая женщина!

Как обычно при упоминании «святой женщины» поднимаю взор к потолку и тяжко вздыхаю. Эдмундовский клеврет в некотором обалдении пытается осмыслить пассаж Козьмы Пруткова и не находит возможности давить на меня далее. Действительно, я молод и глуп, менять ничего не собираюсь не из-за каких-либо веских причин, а потому как следую старым заветам. Заявить мне, что они плохи? Тогда вопрос: а чем новые хороши?

Если я бы сослался на конкретные причины, наверняка был бы погребен под грудой подготовленных заранее логичных и правильных аргументов, а так мне и возразить нечего. Разве покойная герцогиня настолько святая женщина, что с того света уставы изменить сможет.

Зеленоземский полковник смотрит тоже немного обалдев, но полностью поддерживает меня. Воинских генералов в нашем герцогстве нет, а Эдмунд командовать полком не вправе.

На следующий день на заседании Госсовета мне Торан сказал:

– Стах! Как хорошо ты вчера заявил эдмундовцу, что наши уставы менять нельзя. Он-то думал, что нашел дурачка-ниспровергателя основ, а ты ему прямо в лоб так сразу и заявил, дескать, пусть седовласые генералы о таком думают. Оно ведь верно, изменения не по твоему возрасту, да и не по твоему чину.

– Так точно, ваше королевское… Ваша светлость.

– Зови, как привык. Я тебе и «милостью» меня называть разрешил. Премного тобой доволен. Место свое знаешь. Уверен, десятка два лет пройдет, ты и сам уложения составлять сможешь. Всему свое время и всякому чину свои дела.

– Так точно, ваша милость.

Присутствующие поддержали принца. Дело даже не в снетках, а в принципе. У нас все лучше, и не чужакам наше менять.

Башня

Утро. Туман накрыл озеро. Розарий на берегу тоже. На площадке распечатал свиток с поленьями, сам сложил костер, сам его зажег. Синелистная осина не подвела, горела жарко, ярко и красиво. Однако костер не смог разогнать магический туман, хотя я заклинанием добавил огня. Когда костер прогорел, мелким вихрем собрал пепел и развеял над избранным кустом. Почти сразу в том месте туман сгустился в непроницаемое белое облако. Сотворил Невидимого Слугу и приказал уничтожить следы кремации.

Вернулся в башню к завтраку, и сразу начались хозяйственные хлопоты. Первым зашел Балег и торжественно попросил разрешения жениться. Вроде мне-то что? Пусть женится, но обламывать слугу не стал, поинтересовался серьезностью решения, толкнул речь о важном шаге в жизни и разрешил. Правда, добавив – если твои родители не против и родители девушки согласны.

Да… Что-то я всегда пропускаю. И его родители не против, и родители девушки согласны, и сама она так очень «за»… Только невзначай узнаю – у Балега отец-то Кидор! Мать, понятно, Мивда. Тупой я. Почему сам до сих пор не врубился? Хорошо виду не подал, а то прислуга считала, что я знаю про их семейные отношения.

Невесту на кухню, под свое крылышко, берет Мивда, будет передавать поварское искусство. Если я ничего не имею против и изволю разрешить. Изволил. Что мне еще оставалось делать? Еще раскрыли родословную девушки. Она тоже из семьи дворцовых служителей, и ей тоже во дворце не нашлось места.

Камердинер горячо поблагодарил и попросил отпуск на неделю. Прислуживать мне в его отсутствие вновь будет Кидор. Тоже разрешил, пусть гуляет, пока самому не надоест.