Джентри Ли - Приливы Темного кристалла [litres]

Когда они вошли в длинное и прямое ущелье, Перисс закрепил паруса. Тяжелые утесы отбрасывали тень, наполнявшую ущелье синевой, в конце которой вдали, там, где песчаная река растворялась в пустыне, высвечивался край золотистого света. Перисс манерно перебрался на палубу с пассажирами, с легкостью удерживая равновесие и не держась за веревочные петли, которые во множестве были подвязаны по всему корпусу корабля. Он уселся, скрестив ноги, в пустующем месте в общем круге.

– Вы сделали отличное вложение, а теперь давайте повеселимся. – Он указал на свою бритую, покрытую татуировками голову. – Поскольку я теперь ваш проводник и защитник в ожидающих нас опасных местах, хотелось бы знать ваши имена. Чтобы окрикивать вас, когда вы решите совершить какую-нибудь глупость, которая убьет нас всех.

– Мы уже знакомы. Я Найя.

– Дренчен, да. На нижней палубе у меня есть бурдюки с водой для тебя, они тебе еще понадобятся, и я с удовольствием выгодно продам их тебе. Ты среди них главная?

Этот вопрос прежде не возникал. Амри всегда считал Найю главной, хоть Оника и Тавра старше, не говоря уже о том, что Тавра – дочь Аль-Модры. Правда, при всем ее статусе сейчас она была пауком, а Кристалл видела именно Найя и решения обычно принимала она.

– Да, – ответила Найя.

– Ты из парочки гельфлингов, которых разыскивают скексисы? Другой – стоунвудец, как там его зовут… Райан? – Перисс поднял палец и стал внимательно всматриваться в лица своих пассажиров в поисках лесного гельфлинга. – Хм, здесь его нет. Значит, ты, спритон, – Кайлан, сказитель песен. Тот самый, который околдовал Священное дерево, растущее неподалеку от Гробницы реликвий гроттанов.

– А ты на удивление хорошо информирован, – буркнул Кайлан.

– Отец говорил мне, что у меня много ножей. А ты Оника. Я слышал твое имя в Сера-На и видел, что ты сделала на борту кораллового корабля. Говорят, ты талантливая видящая-далеко.

Онику, которая комфортно сидела, подогнув под себя ноги, по соседству с веревочной петлей на случай жесткого хода по песку, меньше всех беспокоила постоянная тряска судна.

– Они не ошиблись, – ответила она.

– А ты кто?

– Амри. – Его уже начинал раздражать этот вопрос. – Таинственный.

– Впервые слышу. Про Амри Таинственного я ничего не знаю.

Перисс хмыкнул.

– Значит, Амри Таинственный, а еще Найя, Кайлан и Оника. Остается еще кое-кто, кого я пока не опознал… паук с ха’рарским акцентом, который говорит как принцесса. Говорят, в заварушке со скексисами оказалась одна из дочерей Аль-Модры. Пропала в Замке Кристалла. За песни о ее местонахождении пообещали награду, хоть, полагаю, к настоящему моменту многие уже сочли ее мертвой. Вы, случайно, ничего об этом не знаете?

Амри не знал, где сейчас находится Тавра, но подумал, что вряд ли она случайно скрылась в укромном месте.

– Ничего, – ответила Оника и мягко сменила тему разговора: – А что до тебя, Перисс, то я согласилась на твою просьбу погадать на твоих костях. Полагаю, у тебя есть кости? Свои я не даю ворам.

Перисс широко заулыбался и чуть наклонился вперед, засунув руку под плащ куда-то за поясницу. Наверное, там у него хранилась еще одна поясная сумка, только поменьше – такая, которую можно было легко скрыть в складках ткани. Перисс достал мешочек, а потом вырезанную из кости суповую чашу и протянул их Онике.

– Тебе когда-нибудь гадали на костях? – поинтересовалась она, помешивая содержимое мешочка в руках. Сквозь рев песка под скифом до Амри доносилось их нестройное бряцанье.

– Никогда. Я сгораю от любопытства!

Оника насыпала в чашку горсть миниатюрных осколков костей. Удерживая чашу в одной руке и накрыв ее ладонью другой руки, чтобы не высыпалось содержимое, она встряхнула чашу. Амри никогда не видел, как гадают на костях, и подумывал, что лучше бы это произошло при других обстоятельствах. Но если Оника предскажет что-то дурное, то лучше уж Периссу, чем кому-то из его друзей.

– Я украл их у сифанской предсказательницы, – сообщил Перисс, и за его ухмылкой чувствовалась неуместная гордость. – Так что настоящие.

Оника улыбнулась своей обычной загадочной улыбкой, словно все сказанное Периссом смывало с нее океанским бризом. Быстрым движением она перевернула чашу вверх тормашками на загрубевшую кожу палубы. Склонившись к чаше, она пронзила Перисса наэлектризованным бирюзовым взглядом.

– На любовь, жизнь или смерть? – спросила она.

Перисс улыбнулся в ответ:

– Я дусан, милая, мне не нужно знать о моей смерти. Расскажи мне о любви.

Оника положила руки на чашу, прижав ее к кожаной палубе. Закрыв глаза, она сделала глубокий вдох. На выдохе ее плечи опустились, а голова откинулась назад.

– Хм-м-м… Твое сердце истосковалось. Я вижу растение… Нет, дерево, растущее в плодородной почве. Руки тянутся к нему и хватают за ствол, выдергивают с корнями. Осталась дыра, но дыра эта идет глубже, чем яма от корней дерева… Что ни кидай в нее, она не наполняется.

Перисс слушал с неизменным лицом, продолжая самодовольно улыбаться. Пытается выглядеть неуязвимым, подумал Амри, пытается показать, что слова видящей-далеко его не испугали. Оника склонила голову набок и поводила руками по чаше, не поднимая ее.

– Но ты пытаешься… неустанно и неумолимо. Ты ищешь любви, но не можешь ее найти. Считаешь, что так происходит, потому что ты ее не заслуживаешь. Но правда в том, что только любовь может исцелить ту рану. Ты ищешь не в том месте. Ты ищешь снаружи, а надо искать внутри. Ты ищешь, что взять из будущего, вместо того чтобы скорбеть об отвергнутом в прошлом.

– Так много и даже не глядя? – сказал Перисс, уперев локоть в колено и уперевшись щекой в кулак. – Впечатляет! Теперь не терпится узнать, что сможешь прочесть по костям.

Оника открыла глаза и перевела взгляд с небес на сидящего перед ней дусана. Положив руку на чашу, она произнесла:

– Кости говорят…

Она подняла чашу. На палубу ворвался ветер и взметнул кости облачком серых осколков. Перисс вскрикнул и бросился за ними, но они уже исчезли в песке и потоке ветра.

– …что не следует просить погадать на костях, когда ты катишь на полном ходу на песчаном скифе.

От расстройства Перисс, рыча, выхватил чашу у Оники. Вдруг понял, что показал свои настоящие эмоции, пусть даже ими была злость. Он прокашлялся и убрал чашу, снова напустив на себя беззаботную заносчивость.

– Полагаю, я это заслужил, – сказал он.

Оника пожала плечами.

– Теперь, когда я рассказала тебе о твоей судьбе, расскажи нам о нашей: что ждет нас в пустыне и как нам добиться успеха? – Она села ровно.

Амри ощутил прилив уважения. Вряд ли бы Тавра нашла себе более внушительного партнера, а теперь Оника была и его подругой, и союзником тоже. Перисс, разведя руками, отреагировал на свое унижение поразительно изящно.