Мэделин Ру - Сияющий клинок [litres]

– Но зачем призывать Темную бурю? – в недоумении спросил Арам. – Кому от этого какой прок?

– Зарааксу, – словно выругавшись, ответил отец. – Повелителю ужаса из Пылающего Легиона. Ему нужно одно: наращивать мощь Легиона, размазывать ее, будто кляксу, по всякому миру, что под руку подвернется. Один Азерот ему не поддался, а все – благодаря милосердию наару, даровавшего нашему миру защиту. Нам надлежало оберегать этот щит от злых умыслов Зараакса. Вот мы с Сильверлейном и оберегали… пока брат не предал всего, за что мы боролись.

– Но что же случилось? Помнится, Малус говорил по-другому – будто бы это ты его предал.

– Да, так оно и вышло. Я был главой ордена, но он лучше всех владел мечом. Наару даровал мне Алмазный Клинок, чтоб я вручил его самому достойному. Но я взял меч себе. Я видел в нем символ своего главенства, но Сильверлейн пришел в ярость. Разумеется, дар должен был достаться ему, но я, поддавшись гордости, оставил его обделенным. – Грейдон обмяк, поник головой, словно вся тяжесть неблаговидного поступка снова легла на его плечи. – Да, клинок по заслугам должен был принадлежать ему, но я отказал, решив, что все дело в обычной зависти. С братьями такое бывает.

– И с сестрами тоже, – сухо заметил Арам.

Его отец вопросительно приподнял бровь.

– Это я о Макасе. Мы столько раз ссорились… я даже не думал, что нам вправду удастся подружиться, а теперь считаю ее за сестру.

– Выходит, ты оказался мудрее меня, – откликнулся Грейдон. – Мы с Сильверлейном спорили из-за клинка без конца, и эти споры разорвали связывавшие нас узы. Я сказал ему… что он недостоин. А он в один прекрасный день выкрал клинок из моих покоев и просто ушел. Как мне позже стало известно, отправился на бой с Зарааксом и его слугами в одиночку – несомненно, чтоб доказать мою неправоту и подтвердить свое право на Алмазный Клинок.

– По-моему, смело. Но глупо.

– Эти две вещи нередко идут рука об руку, – сказал отец. – Сильверлейн уступил численному превосходству. В бойне сумел уцелеть, но под конец Зараакс переманил его на свою сторону, суля Сильверлейну грандиозную силу и еще более грандиозную месть, если он согласится на союз с демонами. Змеиный язык Зараакса проник в разум моего брата, внушив ему, что мы с наару от него отречемся. Думаю, злость лишила его сил, и предложение демона он принял. А мы даже не подозревали о его измене, пока он не вернулся и не убил наару Алмазным Клинком.

На последних словах голос Грейдона задрожал и осекся. Молча евший, Арам, потеряв аппетит, отодвинул миску с похлебкой.

– От… от удара клинок раскололся на части, а осколки разлетелись по всему Азероту. Я думал, они утрачены навсегда.

– А Темная буря? Она же так и не началась – ведь Азерот цел… и мы с тобой живы. Почему Зараакс не воспользовался победой?

– Долгое время я этого не понимал. Наару погиб, орден, подобно Алмазному Клинку, раскололся на части, и защищать Азерот стало некому, однако конец света не наступил. А после все изменилось.

– Что изменилось?

– Голос Света… Спустя многие годы я начал слышать наару. Как же мне не хватало его голоса! Он воззвал ко мне, говоря, что клинок можно восстановить, что в нем заключена сущность наару. Вот отчего Темная буря не началась: не может она начаться, пока наару существует хоть в каком-нибудь виде! Сумев отыскать осколки, я смог бы возродить к жизни наару, а он навеки преградил бы путь в Азерот и Зарааксу, и Темной буре. Одним словом, я получил шанс исправить былую ошибку, но это означало расстаться с тобой и твоей матерью. Алмазный Клинок – воистину обоюдоострое оружие. Сумев втайне выковать его заново, я спас бы нас всех – я спас бы своих родных. Но позволь я мечу попасть Зарааксу в лапы, и Азерот ожидала бы гибель.

Вновь долгая тишина… Арам и не думал, что объяснение причинит ему такую боль – особенно сейчас, когда оба они в заточении, терпят муки, но, звучно ударив кулаком о ладонь, устремил на отца гневный взгляд.

– Но почему ты ни слова об этом не сказал?

– Не знал, вернусь ли обратно, – хрипло прошептал Грейдон, блеснув глазами во мраке. – И тебя хотел уберечь. Теперь-то вижу, что сделал глупость, и наару это понимал. Без тебя, Арам, было не обойтись: Голос Света велел мне найти тебя и сказал, что тебе уготовано великое будущее. Долго, долго я противился этому. Темная буря, Алмазный Клинок, Сильверлейн… столько утрат, столько ошибок – как мог я подвергнуть опасности и тебя?

– Так вот отчего ты явился за мной. Голос Света велел…

От этого стало еще больнее. По щекам хлынули злые, горячие слезы.

– Ты вовсе не хотел возвращаться за мной. И вернулся не по собственной воле!

Грейдон, встав на колени, придвинулся вплотную к решетке, потянулся к Араму сквозь прутья.

– Нет, Арамар, нет. Я всего лишь хотел уберечь тебя от… от всего этого. Посмотри, что получилось: я послушался наару, и теперь мы оба обречены. А там, в Приозерье, тебе ничто не угрожало. Я пытался рассказать тебе обо всем, пытался рассказать там, на «Волноходе»…

Вздрогнув, Арам, действительно, вспомнил: да, так и было. Но едва отец усадил его за стол, чтоб объяснить свои действия – и уход из семьи, и долгое отсутствие, – Малус нанес удар, потопил «Волноход», и Арам решил, что Грейдон погиб.

– Многие годы я рвался вернуться в Приозерье, отыскать тебя, но слишком уж опасался впутывать тебя во всю эту кутерьму. Хотел уберечь тебя, как отцу и положено.

– Отцы от семьи не уходят, – выпалил Арам.

Но в эту минуту отец, изнуренный долгими пытками, внушал только жалость. Изможденный, одинокий почти всю жизнь… а между тем сам Арам с рождения был окружен любовью родных. Сначала в Приозерье, затем среди отцовской команды, а когда «Волноход» погиб и надежды, казалось бы, не осталось, нашел еще одну семью – ту, что собрал вокруг себя сам.

– На кон была поставлена судьба всего мира, Арам, а ведь это и твой мир.

Эти слова тяжким грузом повисли меж ними в воздухе. Всхлипнув, Арам утер слезы и обнаружил, что вся его злость исчезла, как не бывало. Да, он, совсем как Сильверлейн, видел в происходящем лишь то, что касалось его самого. Между тем отец, оказавшийся перед немыслимо сложным выбором, сделал все, что сумел, стараясь спасти от гибели Азерот и в то же время защитить его, Арама…

– Но весь мир, наверное, важнее меня, – пробормотал мальчик.

– Ненамного, сын. Имя моим сожалениям – легион, но о том, что сейчас ты, выросший в замечательного молодого человека, рядом, я не жалею ничуть. Вот и вся моя невеселая история, Арам, а теперь я очень хотел бы послушать тебя. Сдается мне, что твой рассказ окажется куда интереснее моего.

– Ну, о гибели мира в нем не будет ни слова, – заметил Арам.

«По-моему… а может, я и ошибаюсь?»