Р. Дж Баркер - Костяные корабли [litres]

А потом они снова остались одни – противник растворился в лесу, оставив за собой пять трупов. Пострадал только один человек из отряда Джорона: в брата Ганрид, Фолиса, попала стрела. Джорон подошел к нему – рядом уже стояла на коленях его сестра. Стрела пробила ему руку, кроме того, он получил удар в грудь. В крови пузырился воздух. Ганрид крепко сжимала ладонь брата и шептала успокаивающие слова.

Она повернулась к Джорону.

– Он хорошо сражался, хранпал, даже со стрелой в руке, – тихо сказала Ганрид.

Джорон опустился на колени. Казалось, Фолис не испытывал страха или боли, но в его глазах появилось отстраненное выражение, он уже слышал зов Старухи. Джорон взял его за другую руку, и на лице Фолиса появилось удивление.

– Хранпал, – со вздохом сказал он.

– Твоя сестра права: ты хорошо сражался. – Джорон не был уверен, что Фолис его слышит. – Я позабочусь о том, чтобы супруга корабля об этом узнала.

На лице Фолиса появилась улыбка, потом он закашлялся, застонал, словно его заклеймили, и жизнь исчезла из его глаз.

– Благодарю, хранпал, – сказала Ганрид, стирая с глаз слезы. – Он гордился тем, что служил под командой Удачливой Миас. Теперь он с миром отправится к Старухе.

– Мы должны идти вперед, Ганрид, – сказал Джорон. – Твоему брату, вне всякого сомнения, уже тепло у ее огня.

– Да, – сказала она, – но там есть и другие, проклятые Старухой. – Ганрид указала в сторону леса. – Я сомневаюсь, что они осмелятся открыто нас атаковать. Теперь они будут стрелять из-за кустов – и так до самого конца.

Джорон окинул взглядом окружавшую их растительность, но видел лишь джион и вариск, продолжавшие расти, потрескивать и переплетаться друг с другом.

– Фарис, – сказал Джорон, – заберись на джион. Попытайся понять, далеко ли еще до нашей цели. Анзир, им придется залечь и ждать в засаде; они будут слишком шуметь, если попытаются нас преследовать. Я хочу, чтобы ты шла впереди. Ты отличный боец, и тебе будет легче их заметить, чем любому из нас. – Анзир кивнула. – Старайтесь не опускать щитов. Теперь мы больше не станем рубить джион, это производит слишком много шума. Ганрид и Круст, оставайтесь впереди вместе с Анзир и разбирайтесь только с самыми серьезными опасностями, но если речь пойдет только о царапинах и мелких укусах, просто двигайтесь вперед, хорошо?

– Есть, хранпал, – последовал ответ.

Они подождали, когда Фарис заберется наверх. Спустившись на землю, девушка повернулась к Джорону.

– Самая высокая вершина находится там. – Она указала рукой. – Я бы сказала, что до нее не более часа пути.

– Хорошо, тогда мы идем дальше, – решил Джорон. – Если кто-то из вас потеряет из вида остальных, кричите, как Черный Оррис, только не «задница».

Собравшиеся вокруг него рассмеялись.

– Я не нуждаюсь в защите, – продолжал Джорон. – Я здесь для того, чтобы принять свою долю опасности, как и все вы.

– Хорошие слова, хранпал, – сказал Джилф, самый старый человек в отряде, у которого остался единственный зуб. – Но нам нужны твои мозги и живой ветрогон. И это совершенно точно.

– Конечно, – сказал Джорон, почти забывший о невесомом существе у себя за спиной.

Они стали дальше пробираться сквозь джунгли. Периодически Анзир останавливала их и прислушивалась, дважды попросила Джорона приказать стрелять в подлесок, и после второго залпа послышались крики боли. Один час Фарис превратился в два, потому что им постоянно приходилось останавливаться, чтобы перегруппироваться, или снова взобраться на джион и проверить, не сбились ли они с пути.

«Интересно, как Миас штурмует башню», – подумал Джорон. Голос у него в голове предположил, что она вполне могла погибнуть, и тогда ему придется занять ее место – и это будет правильно, ведь она забрала у него должность супруга корабля. Но мысль о таком повороте событий не принесла ему радости. Да, он стал заметно лучше, но другая часть его сознания, большая часть, ненавидела себя за то, что он желает смерти Миас, более того, он понимал, что все в ней нуждаются – корабль, кейшан и команда.

И если сначала Джорон размышлял о том, что ее смерть может оказаться для него выгодной, он постепенно начал тревожиться, что произойдет, если он не поспешит. Вдруг Миас потребуется помощь, а его не окажется рядом. Джорона охватило нетерпение, его стала раздражать каждая остановка, чтобы все попили воды или для поисков отставшего члена отряда, или необходимости забраться на джион.

Однако он понимал, что все это необходимо.

– Ты хочешь, чтобы скорее начался бой, – сказала Фарис. – Я тоже. Но прятаться в кустах совсем неправильно, неправильно.

Джорон уже собрался ответить ей, чтобы она не глупила, что он не хочет никакой войны. Всякий раз, когда он участвовал в схватках, его наполнял невероятный ужас. Но, когда Джорон открыл рот, чтобы это сказать, он вдруг понял, что на каком-то уровне и в самом деле хочет поскорее вступить в сражение, что сильно его удивило.

Нет, Джорон не хотел сражения, убийств или ярости, ему было необходимо избавиться от постоянного напряжения, о котором он подумал только сейчас. С каждым следующим шагом в джунглях в нем росла уверенность, что на него направлена стрела, Анзир пропустит что-то, и они окажутся в ловушке. И он подведет Миас.

– Ты права, Фарис, – ответил Джорон. – Я действительно хочу, чтобы что-то произошло.

– Так и будет, хранпал, – ответила она. – Не волнуйся, так и будет.

Конечно, Фарис не ошиблась.

Они продолжали пробираться через лес, изо всех сил стараясь как можно быстрее оказаться у вершины, но им, как и прежде, приходилось обходить особенно густые заросли, пока, наконец, они не увидели голубое небо над пурпурным джионом. Стало больше вариска, такого же высокого, и его розовые листья сияли, точно открытые раны. Анзир подняла руку и поманила к себе Джорона. Когда он присел на корточки рядом с ней, она отвела в сторону переплетение лиан и указала вперед.

Впервые в жизни он увидел ветрошпиль с близкого расстояния. Джорон ожидал, что он будет похож на позвонок корабля, высокий, постепенно сужающийся кверху пик, который выступает из самой земли, словно пронзает ее насквозь, но ветрошпиль не имел с позвонком ничего общего. Для начала он не был белым, скорее цвета старой неухоженной кости, бледно-желтовато-белый. И намного, намного больше, чем Джорон представлял. В Бернсхьюме только дарны и хранители глинодворов могли подходить к ветрошпилям, и для этого им требовалось пройти через глинодворы. Ни одна женщина и ни один мужчина в здравом уме не стали бы добровольно находиться в окружении такого количества ветрогонов.

Поэтому Джорон лишь слышал истории про ветрошпили, которые не давали о них истинного представления. Ветрошпиль, на который он смотрел, уносился ввысь от массивного основания, постепенно сужавшегося в конус, к закругленной вершине, примерно на высоту десяти женщин, но уходил вверх не вертикально, а изгибался наружу так, что его верхушка смещалась на четыре или пять шагов от круглого основания. К тому же сооружение не было жестким, оно больше напоминало костяной нож Фарис, хотя то, что походило на резьбу, украшавшую ветрошпиль, не могло быть сделано рукой человека, тут у Джорона не оставалось ни малейших сомнений – слишком сложная, необычная и какая-то неправильная, словно из иного мира.