Макс Корбин - Последний экзамен колдуна [litres]

– Поиграешь, когда я закончу.

Валентайн достал из-под пиджака такой же изогнутый кинжал и разрезал на мне рубашку. Поддев острием кожу на левой груди, он вогнал под нее лезвие на всю длину. Я зарычал, используя боль как энергию для нового рывка веревок. Валентайн повернул рукоять влево-вправо и потянул нож вверх, держа клинок параллельно земле. Кожа потянулась следом, пока не обтянула лезвие так, что начала резаться, тогда вампир рванул клинок и я взвыл, потеряв способность сопротивляться. Было бы неплохо и сознание потерять, но кровосос знал, что делает. Дальше мучить не стал, протер лезвие клинка белоснежным платком и сел на ящик сбоку.

– Почему ты остановился? – спросил Саймон.

– Вот об этом я и говорил, – ответил Валентайн. – У тебя нет терпения. Сейчас его железы массово выбрасывают в кровь вещества, заглушающие боль. Пытки будут малоэффективными. Стоит подождать полчаса – час, а потом уже спрашивать.

– А не проще сразу вопросы задать? – спросил я.

– Нет, конечно. Ты можешь придумать правдоподобную ложь, а после придерживаться этой линии, упрямо повторяя одно и то же до самой смерти. Тебе-то все равно, перед смертью, а мне потом голову ломай, правду ты сказал или нет.

– Нас ищут, – напомнил Саймон.

– За полчаса не найдут. Хотя ускорить процесс возможно. Посмотри, есть ли в каптерке охраны соль.

– Сейчас, – довольно ответил Саймон. Вернулся он быстро. – Вот! Можно я сам?

– Пожалуйста. Только лишнее не сыпь, слипнется, а нужно, чтобы полностью растворилась.

Я напрягся, в очередной раз рванув веревки. Саймон с противной улыбкой навис сверху, раскрыл разорванные лоскуты кожи, прикрывающие грудную мышцу, и начал трясти деревянной солонкой. На груди словно огонь разлили, дышать стало тяжело. И ведь проклятый кровосос прав, я еще не чувствую полноценной боли. Она придет, когда тело устанет, исчерпает резервы секретов. Валентайн опытный палач и его не развести, как Саймона. Ферона я бы разозлил, постарался вывести из себя, чтобы он меня убил. С кровососом такой трюк не пройдет.

Я перестал сопротивляться боли и зарычал. Сам того не желая, Валентайн подал мне идею: надо готовить ответы. Знать бы только, что он будет спрашивать. По-любому что-то о клане, семье. Правду говорить в любом случае нельзя, но первый, второй и даже третий ответ на тот же вопрос должны отличаться от четвертого. Главное помнить, что я уже мертв, а мертвым плевать на боль.

Эх, если бы духовное сердце не было запечатано, я бы действительно мог заставить себя поверить в то, что боли нет. Я даже мог бы попытаться убить себя!

Боль от соли отступила, притухла, но мысли начали путаться. Что помогало мне держаться, так же мешало трезво мыслить, и единственный вопрос, что я смог придумать: «Кто знает о Саймоне?» Сначала отвечу, что все, а три вопроса спустя – что сказал только Логану. Нет, Логана могут убить. Даже Брайса могут, если постараются. Деда же достали! А-а-а, что же соврать?!

Рядом застонал Сансет.

– А этого можно мне? – попросил Саймон.

– Да пожалуйста. Только подготовка, спрашивать будем одновременно.

Одновременно? Вопросы будут связаны с атакой дома. Как же я раньше не додумался. Кто мне помог? Линдеманна сдавать нельзя. Лукас будет искать способы грохнуть Ноа, пока эта информация не всплыла, иначе Валентайн сам его прикончит, а от мертвого Линдеманна мне толку нет. Клан, семья? Как бы кровосос не слинял из города после этих слов. Назвать любое имя – подвергнуть человека нешуточной опасности. А я не знаю никого… Грач? Я ее в лицо не видел, но вампиры вечно плетут интриги против всего мира и друг друга в том числе. И главное, кровососов мне точно не жалко.

Сансет зарычал, когда лезвие Саймона забралось ему под кожу, и обложил парня матом, когда тот вырвал его, разодрав кожу.

– Ты просто скопировал мои действия, – разочарованно сказал Валентайн. – Не мог что-то новое придумать?

– Новый трюк для меня. Хотел опробовать. Но дальше мы поступим по-другому. Смотри.

Я поднял голову и увидел в руках Саймона солонку.

– Перец, – сказал он.

– Не сильно отличается, – сказал Валентайн.

– В глаза.

– В один! – тут же поправил его вампир. – Идея отличная, но детектив может ослепнуть, и ты лишишься одного из каналов влияния. Когда жертва видит свои раны – боль сильнее.

– Больные ублюдки! – выругался Сансет, добавив некоторую информацию о матерях наших пленителей. Те дружно засмеялись.

– Не знаю, как Ноа, но вот с мамашей Саймона ты угадал точь-в-точь, – прохрипел я. – Там вообще вся семейка такая.

– Ах ты… – рванул ко мне Ферон, но Валентайн его остановил:

– Хорошая попытка, парень, но я не дам тебе умереть раньше времени.

Саймон резко развернулся, насильно раскрыл веки левого глаза Сансету и тряхнул перечницу. Детектив взвыл.

– Отец, – сказал возникший между ящиков вампир в приличном костюме, – я принес.

Пришлось выворачивать шею, но ничего необычного я не заметил. Только большой потертый саквояж.

– Отлично, займись мясом. Саймон, ты уже имел с этим дело…

– Я хотел остаться на допрос.

– Помоги Кайлу, – мягко сказал Валентайн. – Я тебя позову.

Саймон удалился. Валентайн некоторое время молчал, стоял и смотрел на меня, а потом резко развернулся и выстрелил тонким лучом смерти.

– Заметил-таки… – произнес знакомый до боли голос. Я поднял голову и, не веря своим глазам, уставился на стоящего у ящиков дядю Брайса. Он медленно поднял руку, материализовал в ней оранжевый огонек и спустил его с цепи. Шарик просвистел мимо Ноа, тот даже не пошевелился, и врезался в путы, сковывающие мою правую руку. Жар опалил кисть, прожег дерево и оплавил гвозди, которыми были прибиты веревки, но хороший рывок полностью освободил руку. Я не стал терять времени и быстро освободил другую, пока Валентайн напряженно пялился на Брайса. – Жаль, – сказал дядя. – Я хотел услышать твои вопросы. Может, все-таки задашь?

– Не стоит, – отрезал Валентайн. – Я получил ответ. Хотя нет.

Дядя, не поворачивая головы, резко выбросил правую руку в сторону. Сверкнула вспышка, а из тени вывалился вампир с прожженной в голове дырой.

– Не стоило трогать Бреморов, – пробурчал Брайс.

Со всех сторон грянули взрывы, а потолок озарился бликами огня. Брайс ударил воздушным кулаком, сметая Валентайна в сторону, а тот ответил белой волной смерти, что прошлась теркой по щитам дяди, и добавил лучами, сбив того на колени.

– Отец!

– Брайс! – зазвучали знакомые голоса, а потом загудели фаерболы, загремели молнии.

Я наконец освободил ноги и бросился к столу с саквояжем. Запонки почуяли меня раньше, чем я их увидел, и сразу начали вливать магию крови. Времени направить ее в грудь не было, я лихорадочно разгребал амулеты, пытаясь нащупать кинжал. Сам саквояж я переставил на пузо детективу, чтобы времени не терять. Как назло, под руку лезло другое. Сумку с зельями я нацепил поверх горящей груди. Мой перстень со стальным щитом словно сам наделся. Попался под руку чужой револьвер, я сунул его в карман брюк. Клинок оказался замотанным в тряпку. Схватив его, я бросился к Сансету, резанул по путам одной руки и взялся за ноги.