Соман Чайнани - Школа Добра и Зла. Принцесса или ведьма

– Прости, – ответила Софи, побагровев, как перезревший помидор. – В другой глаз тоже что-то попало… – Она выскочила из-за куста и ухватилась за Дот как за спасительный буй. – Где Агата?!

Но Дот по-прежнему таращилась на её волосы. Софи прокашлялась.

– О, ну, э-э-э, её ещё не выпустили из комнаты, – сказала Дот. – Жаль, что она не попадёт в Цветочное метро. Если, конечно, Юба сможет дозваться машиниста.

Она кивком показала на гнома, который угрюмо тыкал пальцем в бирюзовую тыкву, потом снова посмотрела на волосы Софи.

– Они… милые.

– Пожалуйста, не надо, – тихо сказала Софи.

Глаза Дот подёрнулись дымкой.

– Ты была такой красивой .

– Они отрастут, – ответила Софи, пытаясь не расплакаться.

– Не беспокойся, – всхлипнула Дот. – Однажды кто-нибудь достаточно злой убьёт это чудовище.

Софи оцепенела.

– Все на борт! – крикнул Юба.

Она обернулась и увидела, как Тедрос открыл обычную тыкву сверху, словно чайник, и исчез внутри.

Софи нахмурилась.

– Что происходит…

Что-то ткнуло её в бедро, и она посмотрела вниз. Юба сунул ей билет на Цветочное метро и открыл крышку тыквы. Под ней обнаружилась маленькая гусеница в фиолетовом бархатном смокинге и такого же цвета цилиндре, плававшая в вихре цветов пастельных оттенков.

– В Цветочном метро строго запрещено плеваться, толкаться, петь, пить, прыгать, похабничать, чихать, почивать и писать, – проскрежетал он. – За нарушение вас лишат одежды. Все на борт!

Софи повернулась к Юбе:

– Постойте! Мне нужно найти подру…

Из тыквы протянулась лиана и втащила её внутрь.

Не успев даже вскрикнуть, Софи оказалась среди ослепительных пятен розового, голубого и жёлтого цветов; другие побеги обхватывали её и пристёгивались, словно ремни безопасности. Софи услышала шипение, и через мгновение её проглотила гигантская зелёная мухоловка. Она наконец закричала, когда лианы вытащили её из пасти, сунули в туннель, полный горячего, ослепительного пара, и пристегнули её к чему-то, что толкало вперёд, оставляя руки и ноги свободными. А потом пар рассеялся, и Софи увидела самую волшебную вещь из всех, что доводилось видеть.

То была подземная транспортная система, огромная, как целая деревня, и полностью состоявшая из люминесцентных растений . Пассажиры, раскачиваясь, передвигались на лозах, прикреплённых к светящимся разноцветным стволам деревьев, покрытых цветами. Эти разноцветные стволы переплетались, образуя огромный лабиринт линий. Одни стволы шли параллельно, другие перпендикулярно, третьи расходились в разные стороны, но все они доставляли пассажиров ровно в то место Бескрайних лесов, которое требовалось. Софи с изумлением наблюдала за неулыбчивыми гномами с кирками в руках, которые пристёгивались к флуоресцентному красному стволу с надписью ЛИНИЯ РОЗАЛИНДЫ. В противоположную сторону шла блестящая зелёная ЛИНИЯ АРБОРИИ; за ростки чертополоха держалось, среди прочих пассажиров, семейство бобов в строгих костюмах и платьях. Поражённая Софи посмотрела вперёд, на свою собственную ЛИНИЮ ГИБИСКУСА, и увидела свою группу, висевшую на блестящем синем стволе. Но лишь никогдашники были пристёгнуты.

– Цветочное метро – только для всегдашников, – сказала Дот. – Им приходится пускать и нас, потому что мы тоже учимся в школе. Но нам до сих пор не доверяют.

Софи было всё равно. Она бы каталась на Цветочном метро всю жизнь, если бы могла. Не считая успокаивающего быстрого движения и приятных запахов, каждая линия могла похвастаться ещё и своим оркестром из ящериц: на МАНДАРИНОВОЙ ЛИНИИ они играли на гитарах и банджо, на ФИАЛКОВОЙ ЛИНИИ – на знойных ситарах, а на линии, где ехала Софи, выводили на флейтах-пикколо быстрые мелодии, под которые танцевали весёлые голубые жабы. На случай, если пассажиры проголодаются, каждая линия предлагала своё угощение: вдоль ЛИНИИ ГИБИСКУСА сновали синие птицы, предлагая маффины из синей муки и черничный пунш. Софи наконец получила всё, что хотела. Она расслабила мышцы, забыла о мальчиках и чудовищах, а лианы несли её вверх и вверх, в крутящееся кольцо голубого света. Её тело почувствовало ветер, потом воздух, потом землю, и, расправив руки, Софи выросла из земли, словно райский гиацинт…

И очутилась на кладбище.

На голых холмах стояли надгробные камни цвета пасмурного неба. Рядом с ней, дрожа от холода и страха, появились и другие одноклассники.

– Г-г-где м-мы? – спросила она, стуча зубами.

– В саду… Добра… и Зла, – поёжилась Дот, жуя шоколадную ящерицу.

– К-как по мне, н-на с-сад не оч-чень п-похоже, – лязгнула зубами Софи.

А потом Юба волшебным посохом разжёг вокруг группы несколько костров, и всем сразу стало теплее.

– Через несколько недель вам всем разрешат использовать заклинания, – сказал гном; ответом ему стал взволнованный ропот. – Но никакие заклинания не заменят умения выживать в дикой природе. Межевые черви живут близ могил, и ими можно питаться, если еды совсем мало. Сегодня вы будете искать и есть их!

Софи схватилась за живот.

– Вперёд! Делимся на команды по двое! – сказал гном. – Команда, которая съест больше всего межевых червей, победит!

Он окинул взглядом Софи.

– Может быть, наша паршивая овца сможет реабилитироваться.

– Паршивая овца не может вообще ничего без своей подружки , – пробормотал Тедрос.

Увидев, что он встал в пару с Беатрис, Софи вообще скисла.

– Пойдём, – сказала Дот. – Мы их победим.

Вдруг почувствовав прилив воодушевления, Софи стала копаться в земле вместе с Дот, стараясь не отходить далеко от костра.

– Как выглядят межевые черви?

– Ну… как черви, – ответила Дот.

Софи придумывала остроумный ответ, но тут на вершине далёкого холма заметила силуэт огромного великана с длинной чёрной бородой, волосами, заплетёнными в толстые косы, и тёмно-синей кожей. Одетый лишь в коричневую набедренную повязку, он копал могилы.

– Это Кладбищенский смотритель, он всё делает сам, – сказал Дот. – Вот почему работа идёт так медленно.

Софи проследила за её взглядом и увидела за спиной Кладбищенского смотрителя ряд из тел и гробов длиной не меньше двух миль. Она тут же увидела разницу: гробы никогдашников были из тёмного камня, а всегдашников – из стекла и золота. А некоторые тела лежали вообще без гробов, прямо на склоне холма, и над ними кружились стервятники.

– Почему ему никто не помогает? – спросила Софи, борясь с тошнотой.

– Потому что в систему Кладбищенского смотрителя вмешиваться никому нельзя, – тихо проговорил Хорт. – Мой папа прождал два года. – Его голос надломился. – Папу убил сам Питер Пэн. Он заслуживает хорошей могилы.