Мишель Харрисон - Горстка волшебства

– Вон она. – Бетти показала на небольшое рыбацкое суденышко. – Зеленая.

– «Дорожная сумка», – прочитала Агни красиво выведенную на борту надпись, когда они подошли поближе. – Что такое дорожная сумка?

– Волшебный предмет, который может перенести тебя куда угодно. Или к кому угодно, – с грустью ответила Бетти.

Она взялась за швартов и потащила его на себя, подтягивая лодку к причалу.

– Волшебный… как матрешки? – спросила Агни. – У вас когда-то был такой предмет?

– Когда-то был. – Бетти отвела взгляд. Как отчаянно она желала, чтобы под рукой сейчас оказалась бабушкина потертая ковровая сумка! Но они давно ее лишились, и, желай не желай, теперь ее уже не вернуть. – Больше нет.

– Все равно забавное имя для лодки.

Бетти пожала плечами:

– Не забавнее, чем «Морской узел». – Чтобы сменить тему, она кивнула на развалюху, которая покачивалась на воде по соседству. – Или чем «Лето любви», как у того розового чудовища.

– Хорошее имя! – запротестовала Флисс.

Бетти хмыкнула, продолжая подтягивать канат:

– Еще бы оно тебе не нравилось.

Лодка подплыла ближе – до нее оставалось всего полшага.

– Флисс, ты первая, – скомандовала Бетти.

Флисс взошла на борт и – как всегда – схватилась за горло в мгновенном приступе тошноты. Бетти почувствовала холодное дуновение, когда мимо проскользнула Агни, а потом сама забралась в лодку.

Флисс плюхнулась на скамью и уставилась вдаль, глубоко дыша.

– Что с твоей сестрой? – спросила Агни, когда Бетти открыла рубку и закинула туда мешок. Потянуло легким запахом рыбы, который никакая краска не могла заглушить.

– Морская болезнь, – ответила Бетти. – Ей достаточно посмотреть на лодку, чтобы позеленеть.

– Но мы еще даже не отплыли.

– Ты, видно, на воде чувствуешь себя как дома? – огрызнулась Флисс.

– Я из семьи рыбаков, – объяснила Агни. – Наверное, на воде я провела больше времени, чем на суше.

– Хорошо, – сказала Бетти. Ей на руку капнула вода, которая явно стекала с девочки. – Лучше иди сейчас в рубку и погрейся. Флисс, помоги мне запустить двигатель.

Сестры принялись таскать уголь из трюма и кидать его в топку. Угольная пыль летела в лицо, заставляя чихать, а пальцы быстро стали черными. Мгла слегка рассеялась, но в гавани по-прежнему не было никаких признаков жизни. Вскоре из трубы повалил пар. Бетти свернула канат и зажгла фонарь на носу, хотя туман все равно застилал обзор.

– Флисс! – позвала Бетти. Она зашла в рубку и встала за штурвал. – Ты идешь?

Флисс со страдальческим видом кивнула, последовала за Бетти и села на деревянную скамью, подложив под себя подушку. Подушка была клетчатая, как и шторки: сестры настояли на этом, чтобы сделать лодку повеселее, когда папа покрасил ее и отремонтировал.

Бетти повернула половинку матрешки, и Агни снова предстала их глазам. Незримое и молчаливое присутствие девочки наводило на Бетти больше страха, чем она готова была признаться. Когда Агни перестала быть невидимой, Бетти почувствовала себя немного лучше. Девочка была очень, очень тихой – нетрудно вообразить, что она может исчезнуть и без помощи волшебных матрешек.

Агни втиснулась в рубку и села напротив Флисс. Лодка медленно пропыхтела вдоль гавани и направилась в ночь.

– Интересно, бабушку уже нашли? – пробормотала Флисс, обращаясь скорее к самой себе.

– Сомневаюсь, – ответила Бетти, вглядываясь в туман. Пальцы крепко сжимали деревянный штурвал на повороте. – Она бы тогда сразу побежала в гавань, за нами.

Флисс откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза:

– Ох и влетит нам, когда вернемся.

– Ну, по крайней мере, ты оптимистично настроена, – заметила Бетти.

Флисс открыла один глаз и приподняла изящно изогнутую бровь:

– Это ты называешь оптимизмом?

– Ты сказала «когда». Что это, если не оптимизм?

– Потрясающе. – Флисс снова закрыла глаза и охнула, когда лодка слегка качнулась на волне.

Бетти ногой подтолкнула к сестре жестяное ведро.

– Хорошо, что мы вовремя отплыли, – сказала она, заметив неподалеку водомерный столбик. – Начинается отлив. Еще немного – и сели бы на мель.

– Удача – наше второе имя. – В кои-то веки Флисс позволила себе сарказм. – Но ты так и не сказала, откуда нам предстоит вернуться.

Бетти пошарила в мешке и достала карту, которую прихватила с собой: свиток толстого пергамента с обтрепанными краями. Она развернула его возле окна и, чтобы края не загибались, прижала их камнями, которые папа держал на борту именно с этой целью. На этой карте, как и на карте Агни, в нижнем правом углу был изображен Вороний Камень и острова Скорби: остров Расплаты, остров Утраты и остров Невозврата. Выше располагался кусочек материка – Притопье, бухта Подковы и прочее. Но Бетти интересовала левая часть карты, где посреди морских просторов, если верить Агни, скрывался загадочный остров.

Пониже этого места стояли две необычные пометки. Бетти ткнула в одну пальцем и постучала по пергаменту, глядя на Агни.

– Знаешь, что это?

Агни посмотрела на карту:

– Затонувший корабль.

– Не просто затонувший корабль, – сказала Бетти. – А самый известный.

Флисс распахнула глаза:

– «Компас колдуна»?

– Именно, – подтвердила Бетти. – Хотя, наверное, лучше сказать «печально известный». Знаешь, кому он принадлежал?

– Ржаву… – Агни нахмурилась. – Ржави… Тому контрабандисту, о котором вы сегодня говорили?

– Верно, – сказала Бетти. – Ржави Свиндлсу.

– Мы в детстве часто слышали эту историю, – добавила Флисс. – И от папы, и от бабушки. – Она помолчала. – А тебе ее не рассказывали?

– Моя семья не с Вороньего Камня, – неуверенно ответила Агни. – Мы только прошлый год провели на острове Невозврата, потому что папу посадили в тюрьму. Но я что-то слышала о про́клятом затонувшем корабле, только все говорили по-разному. Так, наверное, и происходит в небольших поселениях. Одни и те же истории…

– Пересказываются снова и снова? – тихо закончила Флисс. – Да, похоже на то. До недавних пор мы безвылазно жили на Вороньем Камне. – Она посмотрела за спину Бетти, в редеющий туман. – Наш мир был очень маленьким. Но на острове Невозврата он, должно быть, еще меньше.

Эти слова повисли в воздухе, и Бетти показалось, что они пропитывают ее одежду, утяжеляют и тянут вниз. Конечно, она и раньше гадала, каково это – жить на острове Невозврата, но никогда не задумывалась об этом по-настоящему. Она была слишком увлечена планами собственного побега, чтобы вспоминать о людях, у которых еще меньше свободы.

– Говорят, о Ржави Свиндлсе даже среди контрабандистов шла дурная слава, – продолжала Флисс. – А самым ценным из похищенных им сокровищ называли волшебный компас, который когда-то принадлежал старому колдуну…