Михаил Ланцов - Николай Хмурый. Западная война

Поэтому, несмотря на кажущееся радикальное превосходство немцев и австро-венгров над русскими, это им не давало ни тактического, ни стратегического превосходства. Архаично организованные, легковооружённые, малоподвижные части и соединения были просто не способны должным образом действовать в условиях манёвренной фазы войны. То есть германцы с австрийцами оказались в ситуации, аналогичной той, в которой оказалась РККА в 1941 году. Вроде и силы есть, и танки, и пушки. А толку с этого чуть. Слишком всё медленно, неуправляемо и неповоротливо, по сравнению с собранным и весьма подвижным противником.

– Посевная… – ещё раз произнёс Император, улыбаясь. – Так ты говоришь, что французы не спешат с мобилизацией?

– Не спешат, Ваше Императорское Величество.

– Из-за посевной?

– Есть такая вероятность.

– А про сговор, о котором ты мне сам рассказывал, уже забыл?

– Об этом рано судить.

– А немцы с австрийцами оглядываются на посевную?

– В очень небольшой степени. Они стремятся преодолеть кризис первых дней и возобновить работу призывных пунктов.

– Сколько у наших противников сейчас войск?

– Сложно сказать. Германия уже располагает миллионом, австрияки – чем-то порядка шестисот тысяч. Примерно. Плюс-минус. Точно сейчас и они сами не скажут.

– Немцы перебрасывают действующую армию с запада на восток?

– Безусловно.

– Так что же этим французским собакам надо? Сейчас бить не стоит. Да. Но почему они ждут? Почему тянут с мобилизацией? Договорённости договорённостями, но немцы подставляются. Проведи себе мобилизацию. Пусть и не полную. Пусть хотя бы на треть, ориентируясь больше на города. Выжди. И когда немцы окончательно завязнут в боях со мной, ударь. Рейнская область упадёт им в руки как перезрелый плод, без всяких усилий. И там, если уж воевать действительно они не планируют, могут закрепиться по Рейну. Почему они медлят? Не понимаю.

– Договор… – пожал плечами глава Имперской разведки.

– Ну какой договор? С кем? С врагом? Чисто юридически акт об объявлении войны если и не отменяет, то приостанавливает действие всяких регулирующих договоров мирного времени.

– А мы? Вдруг они нас боятся. Так боятся, что готовы на всё. Этого же нельзя отрицать?

– Нельзя. Но они не готовы. Если бы боялись, как ты говоришь, то выступили бы против нас вместе с Германией и Австро-Венгрией. Нашли бы повод. То, что они делают, называется выжиданием. Вопрос: зачем? Неужели они считают, что германцы и австрияки нас разобьют? Но они видят завязку войны. И всё равно держатся старого плана. Что-то мы упускаем из виду.

– Упускаем, – согласился глава Имперской разведки. – Или нет? Вдруг для них важнее наше поражение? Или если и не поражение, то критическое ослабление? Я не уверен, но полагаю, что французы себе на уме. Они и англичан слушают, и нас, но преследуют свои интересы, не доверяя никому. Вряд ли в Париже полагают, что немцы удовлетворятся нашим разгромом. Это слишком наивно. Но пока – на текущем этапе – им выгодно так полагать. А потом, когда мы с немцами друг друга измордуем, они «вспомнят» про наши увещевания. По уму победа Берлина и Вены им не нужна. Это автоматически порождает поистине чудовищного монстра, способного пожрать всю Европу в самые сжатые сроки. И их в том числе. Но и наш блистательный успех их тоже не интересует. Полагаю, что им нужна ИХ победа, и только ИХ. И заплатить за неё должны будем мы. Поэтому они спокойно проведут посевную. Спокойно мобилизуют войска без лишней спешки. Приведут их в порядок. И будут ждать подходящего момента для атаки. Чтобы и мы ещё держались, но из последних сил, и немцы уже значимой угрозы не представляли.

– Ты думаешь? – повёл бровью Николай Александрович. Визави кивнул. И Император задумался.

В оригинальной истории французы уже поступали не самым лучшим образом в 1939 году, давая возможность немцам уничтожить поляков в надежде на то, что дальше они рванут громить Советский Союз. Из-за чего они и начали Странную войну с немцами. Да, войну, согласно союзным обязательствам, но на деле не предпринимая практически ничего для оказания помощи своим союзникам – полякам. Кем-кем, а поляками пожертвовать им было не страшно ради собственного блага. Хоть всеми поляками поголовно. Да, конечно, обычно так поступали англичане, но французы в той войне проявили себя не лучше. В конце концов, именно они, под ручку с англичанами, скормили чехов Райху. Именно они среди прочих позволили взойти звезде безумного гения…

В сложившейся ситуации, конечно, ещё рано было говорить о чём-то подобном. В конце концов, прошло не так много времени с начала войны. Но чем чёрт не шутит? Император ведь и сам подобные страшилки озвучивал, но больше, чтобы своих флаг-офицеров запугать, мотивируя думать, как воевать с коалицией «в одну каску». Однако вдруг эти мерзавцы действительно захотели оставить его один на один с Германией и Австро-Венгрией? Во всяком случае, на время. А потом, когда Берлин окажется давно и основательно увязшим в боях на востоке, ударить с запада. Легко вскрыть оборону и пройти до германской столицы. Чем не победа? Победа. Тем более что завершить дело разгромом Австро-Венгрии в такой ситуации проблем не составит. Французам. Ведь перед ними будет, по сути, открытая дорога на Вену, а вместе с тем и шанс на возрождение былого величия.

Одна беда – престиж и репутация России вновь, как и после Крымской войны, будут растоптаны. Как и вера в её армию, окрепшая у собственного населения и ассоциированных народов, возникшая после Русско-Японской. Снова всё начнёт рассыпаться и расползаться. Снова станет поднимать голову местечковый сепаратизм, почуяв реальность поддержки из-за границы. А учитывая, что держава у Николая чем дальше, тем больше становилась крайне многонациональной, это грозило катастрофой. Фундаментальной и всеобъемлющей. По крайней мере, на текущем этапе её существования. Хотя в будущем такая проблема должна была уйти. Должна. Да, Николай бурно и ударно плодил колонии в той или иной форме. Но связывал их с метрополией не по западноевропейскому образцу, а по византийскому. Жители таких условно «колониальных» регионов не загонялись в положение рабов или как-то сильно ущемлённых людей. Напротив, Николай старался использовать этот резко возросший объём «человеческого материала» для выявления талантливых и толковых. Для чего, среди прочего, им продвигался Таможенный союз: внутри него устранялись любые барьеры для передвижения товаров, услуг, рабочих рук и капиталов. И управлял он всем этим через банальные, но не вполне очевидные механизмы – транспортно-логистические, инвестиционные и законодательные. Что приводило к значительной концентрации ресурсов в нужном для него месте – в его руках.