Михаил Ланцов - Николай Хмурый. Западная война

– Включиться в делёж пирога, – не задумываясь ответил Ллойд Джордж. – Подключить к нему как можно больше других участников. По возможности, чтобы русским и французам досталось как можно меньше. Мы можем попробовать захватить Ганновер [108]и Вильгельмсхафен. Если французы какое-то время протопчутся у Рейна (а они это непременно сделают), а русские у Одера, то у нас есть месяц, может быть полтора, чтобы нанести удар и отхватить себе кусок территории.

– А русские нас не выкинут оттуда? Французы, понятно, так поступать не будут. Но русские… Мне кажется, Николай сейчас несколько не в себе.

– Вы имеете в виду его интервью шведской газете? – спросил Генри Асквит.

– Да. Уверен, что это просто недоразумение. Он потерял контроль над собой и позволил себе слабость. Однако вы представляете, что у него внутри? Полагаю, что Николай в ярости, глухой, холодной ярости.

– А он разве не о немцах там говорил? – удивился Джон Фишер.

– Вы шутите? – расплылся в дежурной улыбке Эдуард Грей. – После этой выходки в Вильгельмсхафене только слепой может не понимать, что он имел в виду именно нас. Из-за чего лично я очень сильно опасаюсь лезть во всю эту историю.

– Да-да, – кивнул Георг V. – Вильгельмсхафен выглядит прямым предупреждением. Никакого другого смысла в этом нет.

– Но Николай же не может не понимать, что мы просто не можем остаться в стороне? – удивился Ллойд Джордж.

– Я поэтому и говорю – он несколько не в себе. До меня дошли слухи, что он лишил своих старших сыновей права на престол.

– Серьёзно? – удивился Ллойд Джордж. – Может, он просто сходит с ума?

– Не исключено, – грустно улыбнулся король.

– Прямо вот так взял и убрал из списка престолонаследия?

– Нет. На семейном совете он заявил, что с этого года начнётся большое Имперское соревнование. Каждый из его сыновей будет зарабатывать очки, стремясь показать себя с лучшей стороны как будущий Император. Каждый год будет проводиться подведение итогов. На их основании и будут распределяться их места в порядке престолонаследия.

– И что, старшие не смогут обойти малыша? – удивился Джон Фишер. – Ему ведь всего двенадцать лет или около того.

– Ум – не лучшее качество старших. Поэтому при дворе считают, что это отодвинет их от престола. Хуже того, Николай вообще обсуждал на том совете совершенно чудовищную вещь – изменение порядка наследования в Великой сотне, переводя всё с принципов родства на основание соревнования. А это грозит отодвинуть старших сыновей ещё дальше. В общем, команды, которые формировались вокруг Ярослава и Святополка, крайне недовольны. Да и они сами тоже. Ярослав, говорят, на том семейном совете не сдержался и наговорил отцу гадостей.

– Мы не можем это использовать?

– Сложно сказать. Остальные Романовы очень сильно оживились: ведь технически это открывает перед ними и их отпрысками довольно серьёзные перспективы. Так что теперь ни Ярослав, ни Святополк не могут на них положиться и опереться. Что они им предложат? Хотя тех, кто хотел бы увидеть Ярослава на престоле, хватает. Он для многих намного удобнее, чем Николай: тот слишком опасен и в любой момент может вмешаться и помешать выгодному бизнесу. И эти люди вкладывают немало средств в расположение к себе Ярослава.

– Николай в своём репертуаре, – развёл руками Эдуард Грей.

– А что из себя представляет это соревнование? – поинтересовался Фишер.

– Точно мне пока не известно, – после небольшой паузы произнёс король. – Источник не вполне надёжен. Как я понял, соревнование будет делиться на секции. В каждой из них можно будет набрать некоторое количество баллов. Это и образование, причём по трём направлениям, и физическая подготовка, и поручения Императора: их в обязательном порядке теперь должны выполнять члены Великой сотни. Промахи в области репутации станут сильно бить по набранным очкам. Если какое-то из направлений будет заброшено или там окажется набрано слишком мало очков – пойдут штрафы. В общем – всё очень запутанно и напряжённо.

– Но ведь это потенциально позволяет провести на престол не собственного сына, пусть и младшего, а вообще кого-то из дальних родственников! – воскликнул Ллойд Джордж.

– Так и есть, – кивнул король. – И тут этот безумец предложил совершенную мерзость. Он что-то там говорил про усыновление лучших [109]… но толком я пока не знаю.

– Да уж… – покачал головой Ллойд Джордж, совершенно потрясённый этими словами.

– Своим детям яму роет, – ему вторили остальные, кроме Джона Фишера. Тот задумчиво промолчал, рассматривая какую-то точку на столе. Он был потрясён не меньше остальных этим известием. Однако по иной причине. Джон осознал то, на какую жертву оказался вынужден пойти Николай ради торжества Империи и её успеха в дальнейшем. Ведь проблема любой монархии всегда упирается в монарха – в личность… одну личность. Она может оказаться в достаточной степени беспомощной, чтобы вогнать всю державу в ничтожество. Монарх был слабым местом монархии. Всего одним, но таким существенным. Фишер был поражён… потрясён… шокирован… но в хорошем смысле, в отличие от своих собеседников. Это не ускользнуло от их внимания, так что пришлось как-то уводить тему беседы.

– И что этот хитрый византиец готовит нам? Если Вильгельмсхафен – предупреждение для нас, а мы всё равно влезем, то как он может на это отреагировать? Начнёт с нами войну?

– Боитесь? – в шутливой интонации спросил Генри Асквит.

– Да. Вы не хуже меня знаете, что его «Эроты» как кость в горле у нас. Они в состоянии догнать и уничтожить любой наш крейсер, а от любого линкора уйти. Преимущество в скорости колоссально. Это даёт им тактическое и стратегическое преимущество, которое нам нечем компенсировать. То есть если мы сейчас высадимся в Ганновере, то немцев, да, скорее всего побьём и займём какую-нибудь территорию. И французы это проглотят. А русские? Вы готовы к войне с ними? Если что, я вам прямо говорю: обеспечить снабжение наших войск в Ганновере Королевский флот не сможет. Они его не сразу, но растерзают как волки, раздёргав по кускам словно стадо овец. Да и уверенности в том, что наша пехота устоит перед русской, у меня нет.

– Вы так невысоко оцениваете английских солдат? – скривился Ллойд Джордж.

– В Корее они уже показали себя во всей красе, сэр.

– Как и английские моряки, сэр, – вернул шпильку военный министр.

– Поэтому, сэр, я и не говорю, что мы сдержим русских.

– Ваше Величество, – чуть пожевав губы, произнёс Эдуард Грей, – а этот Ярослав, он ведь пока наследник? Никаких законов или постановлений, меняющих это положение дел, Николай ещё не подписал?

– Ах вот вы к чему. Пустая затея. Вы в курсе, сколько было на Императора покушений? Не советую вам даже начинать. Покойный Франц-Иосиф отошёл в лучший мир с тавром на афедроне. И я не хочу закончить свой жизненный путь так же. Не забывайте: Николай – безжалостный и кровожадный тиран. Он не пожалел своих родственников, которых заподозрил в измене. Сгноил их на каторге, как обычных разбойников, невзирая на пол, возраст и положение.