Михаил Ланцов - Николай Хмурый. Восточная война

– Дистанция, – тихо произнес адмирал, запрашивая данные с дальномерного поста.

– До кораблей сто двадцать, до этой штуки в воздухе – девяносто.

– Девяносто? – удивился Того.

– Да. Она уверенно приближается. Скорость порядка шестидесяти узлов или даже несколько больше.

– Уберите людей с палубы, – чуть пожевав губы, произнес адмирал, отдавая приказ командиру корабля.

– Слушаюсь.

– Что слышно по радио?

– Ведут переговоры с использованием шифрования.

– Сколько кораблей видно? – спросил адмирал у дальномерщиков.

– Все.

– Что значит «все»?! – рассердился Того.

– Четыре линкора, три броненосца, три фрегата и десяток корветов.

– А эсминцы?

– Не видно.

– Все он видит… – раздраженно буркнул адмирал. – Каждый из этих эсминцев опаснее нашего бронепалубного крейсера второго ранга. И их целая толпа. Больше десятка. И где они? – произнес он и посмотрел на часы, достав их из кармана. – Плохо… очень плохо… Корветы сильно выдвинуты?

– Так точно. Миль на десять. Идут отдельной группой…

Дирижабль после успешных операций в Ляо-Ян и Фын-хуан-чен был награжден присвоением имени собственного и особым камуфляжем, придуманным лично Императором. Так что теперь этот аппарат всем своим видом говорил о наполнении его тяжелым клюквенным перегаром классового советского зубастого стиля. А экипаж на нем, если судить по камуфляжу, составляли четыре медведя, две комсомолки и политрук.

Шутка.

На самом деле Николай Александрович сделал некую импровизацию «на тему», украсив борта белоснежного дирижабля большими золотыми двуглавыми орлами на красных щитах. То есть в геральдических цветах Византии. Ну и надпись «Василевс» на борту намалевал.

Так вот, этот дирижабль сблизился с кораблями противника до пяти кабельтовых, держась на высоте около пяти километров. И начал работать как корректировщик. Ведь одно дело – дальномеры с двенадцатиметровой базой, но удаленные на восемь-десять и более миль. А другое дело – вот так висеть, имея перед собой всю эскадру как на ладони. Плюс выступая дополнительной точкой привязки для расчетов. Ведь на каждом корвете было шесть дальномерных постов [78] Каждый корвет имел два главных дальномерных поста и по одному в каждой из башен главного калибра. , линкоры же имели восемь постов. А также центр управления огнем, в котором артиллерийские офицеры эти данные агрегировали и на их основании рассчитывали углы наведения. ЦУА, кстати, находился ниже ватерлинии и был очень хорошо защищен, освещен и отменно вентилировался.

С дистанции сто кабельтовых линкоры и эскадренные броненосцы фон Эссена открыли огонь, потихоньку сближаясь. К этому моменту дирижабль занял свою позицию, провел предварительную работу по корректировке и был полностью готов к работе. Из-за чего точность поднялась с 1–2 % до совершенно немыслимых 6–7 %.

Четыре линкора выпускали тридцать два снаряда зараз, плюс три эскадренных броненосца еще дюжину. Вот с этой «пригоршни» и выходило, что два-три снаряда каждый раз находили свою цель.

Эссен стоял на мостике своего «Святогора» и хищно улыбался, посматривая на японские и английские корабли. Используя преимущество в скорости, он держал броненосцы с линкорами на безопасной дистанции. Не подпуская ближе и не отпуская дальше.

Их броненосные крейсера пытались действовать как быстроходное крыло флота. Но фрегаты и корветы раз за разом пресекали попытки этих кораблей обрезать курс линкорам и поставить им «кроссинг Т». Фрегаты уверенно и жестко работали своими восьмидюймовыми орудиями, выписывая сказочных люлей своим визави. Удерживая их в целом за пределами дальности эффективного огня просто за счет возможности выше задирать стволы. Ведь они тоже имели многочисленные дальномерные посты, корректировались с дирижабля и обладали центрами управления огнем. Те были сильно жиже, чем на линкорах, но они были. Плюс ощутимо помогали снаряды. Ведь русские восьмидюймовки работали «чемоданами» большого удлинения массой аж по сто пятнадцать килограммов [79] Снаряды 203-миллиметровых морских пушек второй половины 1890-х – первой половины 1900-х годов стандартно были в диапазоне 85–90 кг. . Да из хорошей стали с добрым наполнением большим количеством взрывчатого вещества… торпекса [80] Гексоген, входящий в состав торпекса, был открыт в 1899 году Гансом Геннингом. В 1900 году в России уже была открыта крохотная фабрика по его выпуску. В 1901 году еще одна. В 1902-м – еще три. на минуточку. Такой снаряд по своему разрушительному действию мало отличался от английских и японских десятидюймовок тех лет. И, учитывая дистанцию боя, именно о них японцы с англичанами и подумали. Поэтому, работая через фокусировку, эти три фрегата довольно быстро добивались попаданий. Сами же активно маневрировали, удерживаясь на дистанции за пределами эффективного огня противника.

Корветы, вырвавшиеся вперед, также не бездельничали, удерживая руку на пульсе, и время от времени имитировали попытку постановки «кроссинг Т», управляя поведением «быстрого крыла» Объединенного флота. Ну и тоже стреляли, благо что их шестидюймовые пушки имели подходящую дальность. А скорострельность у них оказалась такова, что, оказавшись под фокусом, после первого такого «кроссинга» броненосный крейсер «Левиафан» просто сдуло. Не помогла даже броня… Точнее, брони у него на носовом траверзе и не было. Конструктивно [81] Броненосные крейсера типа «Дрейк», к которым относился «Левиафан», имели по бортам главный пояс, он составлял 152-мм, задний траверз 127-мм, а переднего траверза не было вообще никакого. . Но все равно – выглядело это впечатляюще. Раз – и корабль первого ранга буквально утонул в сплошной стене водяных фонтанов, из которой он вышел уже стремительно тонущей развалиной.

Ну и англичане стали осторожнее. Слишком больно все это выглядело и опасно.

Ничего нового и необычного в приеме «кроссинг Т» не было. Первым его применил Нельсон в Трафальгарском сражении [82] Трафальгарское сражение произошло в разгар Наполеоновских войн, в 1805 году. , разбив существенно превосходящие объединенные силы французов и испанцев. Он поставил свои корабли в чуть изогнутую полукругом линию, поперек курса надвигающихся противников. И фокусировал корабли супостата огнем своей артиллерии по мере их подхода. С тех пор этот подход и вошел в практику прикладных приемов военно-морских флотов всех стран мира…

Выстрелы. Выстрелы.

Рутина, а не бой. Для русских.

Противник рвался, но никак не мог сблизиться, оставляя за собой дымящиеся руины вывалившихся из строя поврежденных кораблей. Некоторые из них тонули, некоторые начинали бороться за живучесть, некоторые просто теряли ход. Так или иначе линия главных сил Объединенного флота неуклонно сокращалась. Сама же она вела огонь на пределе дальности… без всякого успеха. Фон Эссен специально дразнил противника, находясь почти что в досягаемости его орудий. Еще чуть-чуть. Еще немного. И они смогут отомстить за всю причиненную им боль и страдание. Но это чуть-чуть было непреодолимой чертой благодаря дирижаблю, что отслеживал перемещение всех кораблей противника [83] На всех кораблях англо-японской эскадры стояли «12» Mark IX» (или хуже), которые при 15 углах давали дальность 13 716 м, то есть 73,98 кабельтовых. Это предельная дистанция, на которую они могли стрелять. То есть бой шел на дистанции от 75 до 80–85 кабельтовых. .