Джо Аберкромби - Холодное железо: Лучше подавать холодным. Герои. Красная страна

Стириец смахнул слезу с больного глаза.

— Думаю, настала пора положить конец балладе о приключениях девятипалого северянина.

— Хоть один здравомыслящий! Установить новую трубу! Я хочу, чтобы этот форт сровняли с землей! Я хочу, чтобы этого дурака, лезущего не в свое дело, превратили в фарш. Вы слышите? И принесите мне новую бутылку. Я устал, меня мутит, мать вашу так! — Коска выбил из руки Суорбрека записную книжку. — Неужели, если я прошу чуть-чуть уважения, я прошу невозможного? — От пощечины биограф сел на снег, удивленно прижимая ладонь к лицу.

— А что это шумит? — спросил Лорсен, призывая к тишине поднятой рукой.

Из темноты донесся ужасающий топот, становясь все громче и громче. Инквизитор торопливо шагнул к ближайшей хижине.

— Чертовы черти! — воскликнул Димбик.

Из мрака с топотом выскочила лошадь с выпученными глазами. Мгновение спустя за ней последовали десятки других. Они мчались по склону в лагерь. Кипящий табун взрывал снег, мчался галопом, напоминая наводнение конских тел.

Люди побросали оружие и кинулись врассыпную, прячась по ближайшим укрытиям. Лорсен запутался в полах плаща и растянулся в снегу. Услышал крик и мельком увидел Даба Свита, который скакал позади табуна, дико хохоча и размахивая шляпой, когда огибал лагерь по дуге. Лошади протискивались между постройками. Мир превратился в ад, состоящий из дробящих и молотящих копыт, крика ржания. Лорсен прижался к стене лачуги, до которой сумел доползти. Вцепился ногтями в грубо отесанные бревна.

От удара по голове он едва не упал под копыта, но продолжал цепляться, несмотря ни на что, цеплялся, хотя казалось, наступил конец света. Сама земля содрогалась под тяжестью взбешенных коней. Он задыхался, рычал, стискивал челюсти и сжимал веки до боли. Каменная крошка и осколки льда секли щеку.

Тишина наступила внезапно. Пульсирующая, звонкая тишина. Лорсен с трудом оторвался от бревенчатой стены и на нетвердых ногах сделал пару шагов по земле, взрытой копытами, моргая от дыма и оседающей пыли.

— Они напугали лошадей… — пробормотал он.

— Да что вы говорите, мать вашу так?! — орал Коска, который, пошатываясь, выбрался из ближнего дверного проема.

Лагерь сровняли с землей. Большинство палаток исчезло. И парусина, и содержимое — люди и припасы — были втоптаны в снег. Разрушенный форт продолжал дымиться. Две лачуги, полностью охваченные пламенем, догорали, разбрасывая кружащиеся в воздухе искры. Между постройками лежали люди. Мужчины и женщины в самой разной одежде. Раненые молили о помощи или ковыляли куда-то, испуганные и окровавленные. Кое-где, слабо подергиваясь, валялись покалеченные кони.

Лорсен потрогал голову, ощутив под пальцами липкую кровь. По лбу стекала струйка, щекоча бровь.

— Даб Свит, гребаный Даб Свит! — рычал Коска.

— Я же говорил, что старые истории о нем не врут, — прошептал Суорбрек, вытаскивая из грязи испачканную записную книжку.

— Может, следовало выплатить его долю? — задумчиво произнес Балагур.

— Если хочешь, отнеси ее прямо сейчас! — Коска ткнул пальцем. — Она в… фургоне… — Он поперхнулся и замолчал, не веря собственным глазам.

Укрепленный фургон, дар наставника Пайка, фургон, в котором везли трубы и огненное зелье, фургон, в котором благополучно сложили все награбленные в городе Дракона богатства…

Фургон исчез. Рядом с фортом виднелась лишь пустая темнота.

— Где он? — Коска оттолкнул Суорбрека с дороги и побежал туда, где раньше стоял фургон.

На истоптанном копытами снегу отчетливо выделялись две глубокие колеи, которые вели со склона на имперскую дорогу.

— Брачио!!! — Голос генерала взлетел до немыслимых высот, превращаясь в безумный визг. — Найди сраных коней, и в погоню!

— Вы приказали собрать всех коней в одном загоне, — повернулся стириец. — Они все разбежались.

— Но какие-то, возможно, отбились от табуна! Найди полдюжины и догони этих ублюдков! Быстро! Быстро! Быстро! — Ногой он швырял в Брачио снег и едва не упал. — Во имя ада, где Темпл?

Балагур, оторвавшись от изучения следов, удивленно приподнял бровь.

Коска сжал в кулаки дрожащие пальцы.

— Все, кто стоит на ногах, выдвигаются в погоню!

— Пешком? — Димбик переглянулся с Лорсеном. — До самого Криза?

— Соберем лошадей по дороге!

— А раненые?

— Тех, кто может идти, милости прошу. А если кто не может… Значит, доля остальных вырастет. Шевелись, проклятый болван!

— Слушаюсь, — проворчал Димбик, снимая и незаметно выбрасывая перевязь, изодранную до предела да к тому же измазанную навозом, когда капитан прятался от взбешенных коней.

— А северянин? — Балагур кивнул на форт.

— На хрен северянина, — прошипел Коска. — Облейте сруб маслом и зажгите. Они украли наше золото! Они украли мою мечту, ты понимаешь? — Он нахмурился и посмотрел на колею от фургона, на имперскую дорогу и на склон, укрытый мраком. — Я не снесу очередного разочарования.

Лорсен с трудом удержался, чтобы не повторить сентенцию капитан-генерала, что судьба не всегда бывает благосклонна. Вместо этого, пока наемники суетились, собираясь в путь, он последний раз осмотрел изуродованное до неузнаваемости тело Контуса, так и лежавшее у стены форта.

— Какая утрата, — прошептал он.

Утрата во всех смыслах. Но Лорсен в любых жизненных трудностях оставался трезвомыслящим человеком. Человеком, который не чурался испытания и тяжелого труда. Поэтому он скрутил разочарование в тугой узел и засунул его в глубину души, где уже хранил все сомнения, а все мысли направил на то, что теперь можно спасти.

— Ты заплатишь за это, Коска, — прошипел он в спину генерала. — Заплатишь.

Каждое крепление, каждая доска, каждая ось или стойка этого чудовищного фургона гремели, визжали и стучали, сливая голоса в безумной какофонии, столь оглушительной, что Темпл едва слышал свои вопли ужаса. Сиденье било его по заднице, заставляя подпрыгивать, словно кучу поганого тряпья, зубы клацали, угрожая высыпаться изо рта. Ветки выскакивали из темноты, цепляясь за стенки фургона, хлестали по лицу. Одна из них сорвала шляпу Шай. Теперь ее волосы развевались, окружая лицо с выпученными глазами. Она скалилась и орала самые чудовищные ругательства, понукая лошадей.

Темпл боялся даже представить себе тот безумный вес дерева, железа и, самое главное, золота, которые в настоящее время катились под гору. В любой миг фургон, подвергавшийся испытаниям за пределами разума любого мастера-плотника, мог развалиться на куски, вышвырнув их двоих. Но за свою жизнь Темпл успел привыкнуть к страху, поэтому сейчас сосредоточился на том, чтобы цепляться за эту грохочущую машину смерти. Руки разрывались болью от кончиков пальцев до подмышек. Кишки крутило в узел от выпивки и ужаса. Он не знал, что страшнее — держать глаза открытыми или закрытыми.