Валерий Большаков - Двойная игра [litres]

– Ты подвела глаза!

– Первый раз в жизни! – смутилась Дворская, тут же огорчаясь: – Что, так плохо?

– Восхитительно! – всполошился я, смеха ради коверкая речь: – Глазов не оторвать!

Девушка успокоенно заулыбалась, а Рита легонько приобняла меня и потащила в комнату, возглашая:

– К столу-у! Именинница трапезничать желает!

Пискнув, Инна вцепилась в мою руку с другого боку. В зале было людно. Сестрёнки Шевелёвы с Тимошей глазели на рыбок в огромном аквариуме, а сильный пол жался на диване в рядок – Изя, Андрей, Женька и Гоша Кирш из 8-го «А». Причём робели все одинаково – слишком велика была концентрация красоты на метр квадратный. Я даже почувствовал себя старым развратником.

– Товарищи гости! – воскликнула Сулима. – Хомячим на кухне, в зале танцуем!

– Ой, а мы там все поместимся? – забеспокоилась Альбина.

– Малогабаритные кухни так сближают… – ухмыльнулся я, и девчонки весело расхохотались.

Причудливый возраст! Любая мелочь способна довести до рыданий, но и для счастья нужно так мало – всего лишь желание радоваться жизни. А уж если для этого и повод есть, то предел восторга равен бесконечности…

Неожиданно затрезвонил звонок, и Рита, отмахивая клёшами, поспешила в прихожую. Клацнул замок.

– Папка, привет!

– Я на минутку, – послышался густой сочный баритон, и в зал выглянул сухопарый мужчина средних лет, с лицом простым и симпатичным. Улыбка у него была очень обаятельная, гагаринская. – Привет, молодёжь!

– Здрасьте! – вразнобой ответило племя младое.

– А это Миша! – Ритина ладонь легла мне на плечо. – Я тебе о нём рассказывала!

Улыбка Николая Сулимы расплылась ещё шире.

– Рад! – Он крепко пожал мне руку. – Ох, там же Света ждёт… – И заспешил: – Я почему вернулся, Рит, забыл тебе кое-что передать… А лучше я вам, Миша, доверю!

– Что, папка? – вилась, как пчела, любопытная дочь. – Что?

– Запретное питьё! – Пошарив в недрах холодильника, Сулима выудил бутылку с цветастой наклейкой и торжественно вручил мне.

– «Кампари»! – с уважением сказал я. – Нормально.

– Обязательно разбавлять! – строго наказал глава семьи. – Рит, ты ещё не весь сок выдула?

– Нет, папочка! – прощебетала дочечка. – Там ещё много!

– Ну всё тогда, я пошёл. Мальчиков не обижать!

– Ну что ты, папочка! Мы их любим… – дверь закрылась, и Сулима договорила с откровенно хулиганской улыбкой: – …иногда!

Все жаждущие взоры устремились на меня.

– Готовы ли вы распивать спиртные напитки? – задумчиво спросил я.

– Да! – ответил народ в едином порыве.

На моё лицо наползла ухмылочка с порчинкой:

– А совершать развратные действия, находясь в нетрезвом виде?

Девчонки захихикали, а Динавицер воскликнул, наивно надеясь на хор голосов:

– Всегда готовы!

– Ой, Изя, ну что ты такое говоришь? – укорила его Альбина.

Рассмеявшись, я пронёс драгоценный сосуд на кухню. Небольшой стол, приткнувшийся к холодильнику «Бирюса», был заставлен салатами и закусками, в духовке томились котлеты и прочие зразы, а на подоконнике цвёл пышными кремовыми розами торт «Киевский». Вдохновившись, я разлил ярко-рубиновый ликёр по тяжёлым хрустальным бокалам, сверкавшим на свету узорными пропилами и гранями.

– Обязательно разбавлять! – значительно сказала именинница, мешая ликёр с дефицитным апельсиновым соком, и гости живо разобрали колоколившую посуду.

– С днём рожденья! С днём рожденья! Ур-ра-а!

Бокалы сошлись с благовестящим перезвоном, и я сделал большой глоток. В пряном вкусе угадывались ежевичные тона с оттенками пахучих трав и терпкой хины. А потом разлилась затяжная приятная горечь.

– Хорошо пошло! – выдохнул Жека.

– Как называется? – промямлил Динавицер, смакуя с видом знатока.

– «Кампари».

– Недурно-с…

– Ой, Изя!

– Да-с!

– Как будто листвой отдаёт, – протянула Светлана, облизывая губы. – Или мхом…

– Мхом, мхом! – зачастила Маша.

Со спины ко мне притиснулась Инна, опаляя ухо шёпотом:

– Пригласи Риту танцевать!

– Так ещё ж музыки нет.

– Когда будет!

– Ладно…

Я наложил себе полную тарелку разных салатов и умял, чуть ли не урча. Успел! Из зала пролились первые ноты «Индейского лета». Под чарующую музыку Джо Дассен вспоминал, задумчиво грустя:

Я протянул руку Рите, и она ответила улыбкой ослепительной радости. Положила мне ладони на плечи, и мы поплыли в медленном танце, подхваченные печальным и светлым напевом. Се ля ви! Даже приятные воспоминания несут в себе заряд меланхолии, понуждая кручиниться. Ведь то, что было, уже не вернуть, не повторить – отошедшее счастье тускнеет и гаснет, выцветая, как жёлтый лист, ждущий порыва ветра…

Я и сам не заметил, как меня накрыло, увлекая в сладкую пучину. Жаркая тьма задышала в затылок, нашёптывая греховное. Почудилось мне или сознание на самом деле вывело истину: у меня нет сил определиться, я люблю на разрыв! Как тот незадачливый путник, что угодил между чёрными скалами Гингемы и не может сбросить гнёт притяжения, – обе влекут одинаково.

Я раз за разом прокручивал в уме свой старый стишок:

Мои ладони словно впитывали сладкое приятство, каждой порой ощущая тёплую и узкую спину Риты – возникало головокружительное ощущение крайней близости, когда преодолена грань и попраны табу. Мои пальцы «нечаянно» скользнули за джинсовый вырез, и девушка подняла на меня тёмные глаза.

– Ми-ша… – шепнула она. – Не балуйся…

А сама закалачила руки вокруг моей шеи и притихла. Я почувствовал, как её настроение хорошо ложится на щемящую музыку.

– Всё будет хорошо… – проговорил тихонько, ласково поглаживая Риту по спине – и получая от утешения несказанное удовольствие.

– Ага… – вздохнула Сулима.

Задумавшись, я будто выпал из завораживающего кружения, вынырнул в трезвый реал – и осмотрелся. Дюша танцевал с Зиночкой, всё ещё не решаясь прижать её к себе. Изя, словно поменявшись с Алей ролями, втолковывал что-то своей партнёрше, а та не противилась, внимала, слабо улыбаясь. Гоша безуспешно боролся со скованностью, тиская за талию мою Настю, а Жека, кажется, малость освоился, топчась на пятачке у аквариума. С ним была Маша – Зенков рассказывал что-то неслышное мне, а девушка прыскала в ладошку. Оставшись без пары, Света разглядывала рыбок, а Инна цедила из бокала остаточек «Кампари», снисходительно роняя в наш с Ритой адрес:

– Слиплись, как пельмени!

Музыка затихла, уплывая, и мы остановились, словно не вовремя расколдованные. Выдержав недолгую паузу, в динамиках забилась «Эль-Бимбо», тягуче скользя по струнам – и проливаясь клавишным каскадом. Месье Мориа довёл до совершенства дивную мелодию Захира…