Мара Вульф - Тысяча жизней подряд. Вечности недостаточно

– Чтобы во всем разобраться, потребуется время. Ничего страшного, если картины прошлого вначале покажутся незнакомыми. Это абсолютно нормально. В любом случае Книга отдаст тебе свою силу, а она тебе понадобится.

Лиловая лента обвивалась вокруг Книги, мешая мне ее открыть.

– Ты сможешь рассмотреть Книгу позже, – вдруг тихо сказал у меня за спиной Рафик, словно и в самом деле не хотел меня беспокоить. – Нам уже пора возвращаться.

Первым моим порывом было оттолкнуть его, чтобы он не подходил к моей Книге слишком близко.

– Ты хочешь защитить Книгу, но Рафик не причинит ей вреда, – продолжила объяснять бабушка, взяв меня за руку. Ее фигура была немного стройнее, чем в нашей совместной жизни. – Иди с Богом, дитя мое. Увидимся в другой жизни.

– Желаю тебя счастья до завершения этой, – попрощалась я.

Рафик уже держал меня за руку. Другой рукой я крепко прижимала к себе Книгу, и, когда воздух вокруг нас начал расплываться, я увидела, как дюжина женщин ринулась в коридор. Все они были одеты в монашеское облачение бенедиктинцев [34] Бенедиктинцы (Орден св. Бенедикта) – старейший католический монашеский орден, основанный святым Бенедиктом Нурсийским около 530 года. . Я с облегчением прикрыла глаза. У нас все получилось!

– Открой глаза, – потребовал Рафик. – Пока ты этого не сделаешь, ты не сможешь научиться перемещаться во времени в одиночку. – Казалось, он застыл на одном месте. Я и не знала, что это возможно.

– У меня ведь закружится голова, – возразила я. – Просто доставь меня домой.

– Не закружится. Обещаю тебе. Книга придаст тебе сил. Просто позволь ей это.

Я осторожно подняла веки и моргнула. Магия сочилась из Книги Душ, проникая в мое тело, распространяясь вокруг меня волнами. Моему взгляду предстал лабиринт из нитей и лент. Они переливались всеми цветами радуги, устремляясь вперед и назад, пересекали друг друга, а некоторые были даже связаны между собой.

– Это время, – раздался голос Рафика. – Подумай о том моменте, к которому хочешь вернуться, и сконцентрируйся. Тебе нужно научиться путешествовать одной. Для этого ты должна подчинить себе свою магию, а не допускать, чтобы она владела тобой. Доверься ей, и тогда она поймет, что ты поступаешь правильно. – Пламя вспыхнуло в его глазах, придавая мне уверенности. – Готова, сестренка?

Я подумала о бабушке и Мегги. Потом представила наш магазин, и, когда Рафик отпустил мою руку, я уже точно знала, за какой нитью мне следовать. Какая нить приведет меня к ним.

Рафик прибыл в наше время в ту же секунду, что и я, и сияющим взглядом смотрел на меня, похожий на гордого отца, который только что научил своего ребенка кататься на велосипеде.

– Не так уж и сложно, правда?

Мой желудок пребывал в относительном спокойствии. Никакого сравнения с предыдущими попытками.

– Оказывается, это можно делать и без последствий.

– И все равно, тебе лучше пока не пытаться предпринимать попыток совершать перемещения во времени одной, – предупредил Рафик, строго взглянув на меня. – А если все же придется, то не забывай носить якорь своей души.

– Это я и сама знаю, – сообщила я ему. – В конце концов, меня всему обучили, даже если перемещения во времени и блокировка собственной магии не так уж хорошо мне удаются. В теории я владею всем, что должна знать Просветленная колдунья, прежде чем ее примут в Круг. С этим у бабушки все очень строго.

– Ты не можешь скрыть свою магию, потому что в действительности вовсе не хочешь этого, – ответил он. – Вот почему она стремится и дальше защищать тебя.

Это нужно было обдумать, но прежде я хотела заглянуть в свою Книгу.

– Спасибо, что сопровождал меня.

– Не за что. Когда ты собираешься рассказать об этом Седрику?

Я пожала плечами:

– Это зависит от того, что я найду в Книге.

– Я должен предупредить тебя, – произнес Странник. – Ему не понравится то, что ты пытаешься делать. В некотором смысле Седрик все тот же юноша из XVI века, и он всеми силами стремится защитить тебя.

– И что он сделает, если узнает об этом?

– Даже не представляю.

– Спасибо за предупреждение, – улыбнулась я. – А ты тоже считаешь, что я поступаю неправильно?

– Прежде всего я думаю, что твоя душа теперь достаточно сильна, чтобы противостоять этой борьбе. А сейчас тебе лучше унести эту Книгу к себе и беречь ее.

– Он запретит мне помогать вам, – сказала я. – И тогда получится, что мы зря забирали Книгу. С тем же успехом мы могли оставить ее там, где она была.

– Тебе нужно все хорошенько обдумать, а потом поговорить с ним.

– Сначала я поговорю с бабушкой. Оказывается, она уже давно знала, что я появлюсь там, и тем не менее ничего мне не сказала.

– У нее была на то причина.

Я вскинула брови.

– Ни одной не могу себе представить.

Рафик легонько щелкнул меня по носу.

– Иди спать, – рассмеялся он. – А завтра снова продолжишь строить свои планы.

– Спокойной ночи.

Мне не терпелось открыть и спокойно полистать свою Книгу, но прежде нужно было освободиться от монашеского облачения.

Едва я прикрыла за собой дверь, как на меня налетела Мегги.

– Она у тебя?

Высоко подняв Книгу над головой, я кивнула.

– Можно посмотреть?

– Только если поможешь мне освободиться от этого странного головного убора. Он все лицо мне сдавил.

Полог я уже стянула с головы самостоятельно.

– Подожди, я помогу тебе. Присядь, – указала мне на кресло Мегги.

– Непонятно, почему женщины испокон веков натягивали на себя все эти неудобные вещи. Одни корсеты чего стоят. Да будь я проклята, если хоть раз отправлюсь туда, где одежда не будет хоть немного практичнее.

Наконец я натянула спортивные брюки и футболку, и мы с Мегги уселись на кровать. Я развернула ткань, и Книга явилась нашим взорам.

– Она и впрямь необычайно красива, – исполненным благоговения голосом произнесла Мегги. – Ты очень талантлива.

Я не могла припомнить ни единого момента, когда работала бы над Книгой, но меня тут же объяла гордость. Если я буду просматривать ее, воспоминания обязательно вернутся. Твердый переплет, испещренный короткими надписями, переливался невероятными оттенками синего и бирюзового. К обложке был приклеен маленький конвертик, красивое перо, старинный ключ и бумажная подвеска. Тут же кто-то – предположительно я – нарисовал бабочку и стрекозу. Кончиками пальцев я осторожно погладила засохшие фиалковые лепестки.

Задержав дыхание, я развязала ленту, стягивающую мою Книгу. И раскрыла ее. На первой странице моему взгляду предстал неизвестный почерк. Языка, на котором была сделана запись, я тоже не знала. Воспоминания нахлынули друг на друга, проявляясь на первом листе. В верхней части страницы оказалась дата. Моя первая жизнь? Если это действительно так, то я появилась на свет в октябре 1593 года. Медленно перелистывая Книгу, я продолжала рассматривать те вещи, что несли в себе память о моих прежних жизнях. Я разглядывала засушенные цветы, небольшие эскизы, перья, узоры, письма, дальше – открытки и фотографии. Сложенные записки, маленькие портреты, на которых без труда можно было узнать Седрика.