Джосайя Бэнкрофт - Король отверженных [litres]

– Благодарю, ваше высочество.

Франциск в ответ коварно ухмыльнулся:

– Вы можете поймать ее во время антракта, если хотите. Обычно она все это время проводит в гримерке. Но тогда придется отправиться вниз совсем скоро. И даже немного побегать. Я позову капельдинера, чтобы он проводил вас.

Принц извинился и вышел. Реджи отправился «освежить бокал», оставив Волету наедине с Ксенией, которая, казалось, вот-вот закричит от отвращения. Волета поспешила успокоить ее достаточно тихим голосом, чтобы Реджи ничего не услышал:

– Ксен, это просто замечательно. Когда я уйду с дороги, принц, естественно, обратит на тебя внимание. Ты обведешь его вокруг пальца еще до того, как я вернусь. С этого момента ты будешь получать специальные пропуска.

Лицо Ксении мгновенно просветлело. Она взяла Волету за руку и уткнулась в нее носом, как ребенок.

– Ты сказала, что мы не подруги, но я знала – ты меня обожаешь!

Ирен и Энн неподвижно сидели на мягком диванчике под крыльями филина, прибитого к стене. Они смотрели, как молодые люди, облокотившись на перила, что-то бормочут под музыку. Сцена казалась весьма безобидной.

Потом принц ушел, Волета обняла сияющую Ксению, после чего подошла к ним. Девушка показала Ирен деревянную пластинку и объяснила, что это такое.

– Ладно, пошли, – сразу же сказала Ирен, поднимаясь.

Волета мягко усадила свою громадную подругу обратно.

– Нет, нет, нет. Жетон только для одного. Кроме того, здесь будет Франциск. Я думаю, тебе следует приглядывать за ним.

Ирен заворчала, но уступила. Если им придется разделиться, то лучше сделать это здесь, а не на шумной вечеринке, и она действительно не хотела выпускать принца из виду. Пришел капельдинер, безобидный на вид коротышка, и Волета ушла вместе с ним.

Но стоило ей уйти, как у Ирен разыгралось воображение. Так много всего может пойти кувырком. Мария могла решить, что Волета шарлатанка, и позвать констебля, или портового охранника, или, что еще хуже, мужа. А вдруг принц нанял головореза, чтобы тот устроил засаду на Волету, как только она выйдет из комнаты? Где именно вход за кулисы? Как Ирен найдет ее, если Волета попадет в беду? А как она узнает, если это случится?

Раздражение Ирен переросло в гнев, который, не имея лучшей цели, сосредоточился на ее униформе. Она чувствовала каждую пуговицу, каждый шов, каждую кромку кружева, похожую на пилу.

– Я не кукла! – рявкнула Ирен. – Не кукла! Почему ты все время пытаешься меня принарядить?

Энн подскочила на стуле от неожиданной вспышки гнева. Маленькая гувернантка выглядела ужасно обиженной.

– Ирен! Дорогая, я никогда не думал о тебе как о…

– Я вовсе не красавица! – сказала Ирен, хлопнув себя по груди. – Я лучше этого.

– Мне так жаль! Я вовсе не хотела тебя оскорбить. Это последнее, что я хотела бы сделать. По-моему, ты просто чудо, – сказала Энн, в отчаянии ломая руки. – Я лишь пыталась помочь тебе… приспособиться, но не потому, что у тебя есть какие-то недостатки, а потому что… Ну, честно говоря, приспособление сослужило мне хорошую службу. Нет никакого преимущества в том, чтобы выделяться – по крайней мере, для таких людей, как ты и я. Потому я и научилась быть мягкой, кроткой и терпеливой; я научилась держать язык за зубами, носить форму и играть свою роль. И в награду мне позволено жить. Не на улице. Не с родителями или с мужем, который мне не нужен. Но самой по себе, так, как я хочу. И все, что от меня требуется, – это… выглядеть соответственно. – Последнее слово прозвучало как признание, которого она сама от себя не ожидала.

После чего она ушла в себя.

За перилами прекратилась музыка. Аплодисменты грянули, словно гром, превратившись в оглушительный грохот, а затем – в медленный рокот, который сменился тишиной. В партере богатая публика встала, как по команде, втиснувшись в проходы, и поспешила в вестибюль, где вино лилось рекой, а остроумцы обменивались колкостями. Некоторые считали антракт главным развлечением вечера и с нетерпением его ждали.

Капельдинер просунул голову в занавешенный проем. Обе гувернантки наблюдали, как принц Франциск потряс бокалом перед эрлом, словно говоря: «Пойди посмотри, чего хочет этот мерзавец».

Реджи неохотно прервал безуспешную попытку произвести впечатление на леди Ксению забавной байкой о том, как он одним выстрелом убил трех птиц. Эрл одернул жилет, постарался придать лицу более серьезное выражение и пошел посмотреть, что нужно прислужнику.

Капельдинер, светловолосый, как метла, и такой же худой, заговорил с Реджи, опустив голову, словно в смущении. Ирен не расслышала ни слова, но заметила, что выражение лица Реджи становится все более мрачным. Через мгновение эрл вытащил из кармана несколько монет и отдал их капельдинеру, который с облегчением исчез.

Реджи повернулся к ним лицом. Увидев его взгляд, Ирен сразу поняла: что-то случилось. Она вскочила так стремительно, что диван чуть не опрокинулся. Энн пришлось ухватиться за раскачивающуюся скамью, чтобы не упасть.

Реджи поднял руки, когда Ирен бросилась на него, и закричал:

– Она в порядке, она в полном порядке! Она всего лишь упала в обморок!

Ирен остановилась, едва не задев его бархатные туфли. Руки Реджи дрожали.

– Прыгающая Леди? Упала в обморок? – спросил принц, хотя и без особого беспокойства. – Полагаю, это следует списать либо на возбуждение, либо на ром. – Он обвил рукой талию Ксении, которая выглядела так, словно только что выиграла приз. – Ради бога, Реджи, опусти руки. Она же нянька, а не бык!

Реджи опустил руки, шумно сглотнул и сказал:

– Они положили леди в охладитель для мехов. Подумали, что прохладный воздух приведет ее в чувство.

– Отведи меня к ней, – сказала Ирен, направляясь к двери.

Принц Франциск тряхнул обнажившимся льдом в бокале и крепче прижал леди Ксению к своему бедру.

– Да, будь добр, Реджи.

Реджи выпрямился, как доблестный рыцарь, получивший благородное поручение. Он поклонился Ксении и подошел к ней с безупречной улыбкой:

– Простите меня, миледи, но долг зовет. Я сейчас же вернусь. В этом можете не…

– Сейчас же! – прогремела Ирен из коридора, и доблестный рыцарь взвизгнул.

Волета последовала за молодым капельдинером, который уже дважды повторил, что для него большая честь сопровождать Прыгающую Леди за кулисы. Он споткнулся о ступеньку, стараясь держать ее в поле зрения, как будто она была птичкой колибри, способной растаять в воздухе. Он осыпал ее похвалами: она была намного красивее, чем гравюра в «Грезе», и грациозна, и храбра, и уникальна, и неудивительно, что она привлекла внимание принца. И каким же ничтожеством он должен казаться ей, будучи всего лишь капельдинером без всякой надежды возвыситься.