Ольга Ярошинская - Злая зима [litres]

Брун засунул Эльзу в душевую кабину, стащил мокрое пальто, сапоги. Врубил воду.

– Г-г-г…

– Говнюк? – предположил Брун.

– Г-г-горячая.

Он повернул синий вентиль. Потянул кофту Эльзы вверх, но она прижала локти, оттолкнула его руку.

– Сама!

Она с грохотом закрыла пластиковую дверку душа. Брун смотрел на ее силуэт, как она сдирает прилипшую кофту, стаскивает джинсы. Приоткрыв дверку, она вышвырнула мокрую одежду и села на поддон, прижав колени к груди и подставив голову под теплый душ.

Эльза вышла из ванной через полчаса, в белом махровом халате, с тюрбаном из полотенца на волосах.

– Где моя одежда? – спросила она.

– Я отдал горничной просушить, – ответил Брун, лежа в кровати. – Принес томатный сок и еды, хочешь? – он кивнул на столик, уставленный тарелками. Эльза отпила томатного сока прямо из графина, облизала губы. – Иди сюда.

Она хмуро на него посмотрела, забралась с ногами в кресло. Стащив полотенце с головы, разобрала влажные волосы на пряди. Ее все еще била дрожь, губы были бледными до синевы.

– Иди сюда, – повторил Брун.

– Закатай губу, – буркнула она.

– Эльза, я не собираюсь к тебе приставать, – сказал он, – и уж тем более насиловать или принуждать к чему-то. Я же не совсем животное. Но ты вся дрожишь, а у меня температура тела тридцать восемь градусов.

Он откинул одеяло, похлопал по матрасу рядом с собой.

– Смотри, я даже трусы надел. Все как ты любишь.

Она мрачно на него посмотрела.

– Просто грелка, – сказал он.

Эльза встала с кресла и забралась в кровать, повернувшись к Бруну спиной. Он обнял ее, прижав к груди, накрыл одеялом.

– Я даже не знаю, что сказать, – признался он тихо.

– Зря ты…

– Зря, – перебил Брун. – Прости. Я не подумал, что ты можешь не уметь плавать. И такой злой был после этой твоей эпиляции. Весь день тебя придушить хотелось, если честно.

– Зря ты меня вытащил, – тихо закончила Эльза.

Брун умолк, опустил голову на подушку, глядя на ее затылок. Мокрые волосы казались совсем черными, маленькое ушко – белым, как лед. Он вздохнул и прижал ее к себе сильнее.

Брун проснулся утром сам, приоткрыл глаза. Эльза сидела на подоконнике, забравшись на него с ногами, и смотрела в окно. Серое зимнее утро размывало краски, бросало глубокие синие тени на простенькую обстановку гостиничного номера. Эльза надела его свитер, слишком большая пройма сползла с плеча. Каштановые волосы высохли и чуть завивались на концах. На внутренней поверхности бедра отчетливо выделялся след укуса: две красные отметины с синей каймой.

В ее сумочке запиликал мобильник, и Эльза спрыгнула с подоконника, прошлепала босыми ногами по полу, выключила телефон. Брун через полуприкрытые ресницы наблюдал, как она стащила его свитер, оставшись только в черных трусиках, аккуратно повесила его на спинку стула. Надела гостиничный халат и подошла к кровати. Брун закрыл глаза плотнее.

Эльза села рядом, легонько провела ладонью по небритой щеке. Вздохнула. Разгладила его брови пальцем, потом медленно очертила губы.

Он открыл глаза, и Эльза убрала руку, улыбнулась.

– Ты сегодня быстро проснулся, – сказала она, вскакивая с кровати. – Вставай. Я позвонила вниз, тут подают завтраки только до десяти. Есть твоя любимая овсянка. И принеси, пожалуйста, мою одежду. Я сама побоялась выходить к людям – мало ли… Что? – Она запнулась, глядя на Бруна. – Почему ты так странно на меня смотришь? Мне помолчать? Ты с утра не в духе?

– Нет, – он покачал головой. – Не молчи.

– Принеси мне еще сок, – попросила она. – Только соли туда не жалей.

Брун надел второй халат, который едва доходил ему до середины бедра, попробовал засунуть ноги в гостиничные тапки, но в итоге пошел босиком. Выйдя из номера, он закрыл за собой дверь и прижался к ней лбом.

Айседора встретила их в дверях кабинета, махнула рукой, указывая, куда поставить коробку с письмами.

– Итак, – сказала она, устраиваясь в кресле за роскошным столом, слишком высоким для ее хрупкой фигурки. Кудрявая лиловая голова торчала над столешницей, как капуста. – Что вы узнали?

Эльза протянула ей список имен с пометками.

– Это женщины, с которыми ваш покойный супруг имел романтические отношения, – сказала она. – По крайней мере, те из них, с которыми он переписывался. Я разложила письма по адресам отправителей.

Айседора покосилась на список, но даже не стала брать его в руки.

– А что та, Маржета?

– Маргери Слоушицка скончалась, – ответил Брун. – У нее также был роман с вашим супругом.

– Интрижка, – поджала губы Айседора. – Как она умерла?

– Остановка сердца, – сказал Брун.

– Что в ее письмах?

– Их не было, – соврала Эльза.

– А что с тем кольцом?

– Кольцо вашему мужу подарила Маргери, как вы и говорили.

Айседора скривилась.

– И это все? – спросила она.

– Вам мало? – удивилась Эльза. – Я особо отметила тех, в чьих переписках вы найдете кучу пикантных подробностей. Вам хватит информации на несколько томов. Там список на двадцать человек.

– Если бы вы работали лучше, то знали бы, что они даже не люди, – заметила Айседора, поправляя сиреневый локон надо лбом. – Алексу нравилось забавляться со зверюшками. Как и вам, похоже, – хмыкнула она, окинув Бруна быстрым взглядом.

– Кольцо было снято с правой руки Бальтазара, – сказал Брун хмуро и, не удержавшись, добавил: – Возможно, вы сильно продешевили с его ценой. Останки этого вампира почитаются в церквях второго пришествия как святыня.

– Может, для разнообразия сообщите мне что-нибудь приятное? – поинтересовалась Айседора, сцепляя пальцы.

– В вашей коллекции больше нет ничего вампирского, вы можете быть спокойны. Если даже вампир и заходил в хранилище, то, скорее всего, искал руку Бальтазара.

– Зачем она ему? – удивилась старушка.

– Она всем нужна позарез, – вздохнул Брун, незаметно потрогав правый карман, оттопыривающийся от черной руки.

– Боюсь, вы не отработали вторую часть гонорара, – процедила Айседора. – Я хотела получить информацию о Маржете. А вы рассказываете мне про какие-то оторванные конечности.

– Зачем вам именно она? – спросила Эльза. – Маргери умерла, не надо тревожить ее дух.

– Сомневаюсь, что у этой блудливой кошки была душа, – фыркнула Айседора. – Может, она умерла в нищете? – спросила она. – Всеми покинутая, позабытая…

– Ваш муж любил ее? – брякнула наобум девушка. – Он носил ее кольцо, да? Именно поэтому вы решили его продать сразу же после кончины вашего супруга?

– Что вы несете! – возмутилась Айседора.

– А от чего, кстати, он умер? – задумчиво спросил Брун.

– Выметайтесь! – выкрикнула старушка, дряблые щеки затряслись. – Оскар!