Ольга Ярошинская - Злая зима [litres]

– Меня заводит, когда по любви, – ответила она, отвернувшись к окну.

Брун вздохнул, уставился на дорогу. Эльза посмотрела на него и вдруг дернулась, зубы клацнули у самого горла. Брун резко перехватил ее за шею рукой, прижал к спинке сиденья. Крутанув руль, припарковался у обочины, так что шины взвизгнули, заскользив по снегу.

– Саечка за испуг, – захихикала Эльза, пытаясь оттолкнуть его руку со своей шеи.

– Ты что?! – воскликнул он. – Пошутила? Это, по-твоему, смешно?! Ты вообще нормальная?

– Нет, – покачала головой Эльза. – Определенно нет.

Он посмотрел на нее – карие глаза смеялись, волосы растрепались, шея под его рукой была хрупкой, а кожа нежной… Брун, быстро склонившись, чмокнул ее в губы. Клыки тут же вытянулись, глаза заволокло тьмой, которая постепенно развелась.

– Не делай так больше! – воскликнула Эльза.

– Ты тоже, – буркнул он в ответ.

– Эльза!

– Чего тебе? – спросила она, заглядывая в спальню Бруна.

– Если что – сразу меня буди, – попросил он. – Как-то мне неспокойно на сердце.

– Это от переедания, – ответила она.

– И не снимай ведьмин мешочек.

– Да помню я! Спи уже. – Она скрылась в дверях.

– Эльза!

– Что? – снова заглянула она.

– Ты считаешь меня очень страшным?

– Не очень. Брун, что происходит?

– Не знаю, – признался он, переворачиваясь на живот и сгребая подушку под голову. – Но мне как-то тоскливо. Может, последний гамбургер и вправду был лишним.

Эльза подошла, села на край кровати, положила руку ему на спину. Брун вскинулся, внимательно на нее посмотрел.

– Я проявляю дружеское участие, – обозначила Эльза.

– Ладно, – вздохнул он, укладывая голову назад на подушку. – А можешь мне чисто по-дружески почесать спину? О да! – простонал он, когда ноготки Эльзы прошлись между лопаток. – Левее, пониже. Сильнее… Эльза, ты лучше Бальтазаровой руки!

– Вот спасибо, – усмехнулась она. – Все? Доволен?

– Не совсем. – Он повернулся, но Эльза уже встала с кровати.

– Спокойной ночи, Брун, – сказала она, выходя из комнаты и выключая свет.

Ночью Эльза растерла ведьмин порошок вдоль порога, устроилась с ноутбуком на кровати Бруна, который мирно спал рядом, видя медвежьи сны, как вдруг в дверь постучали.

Эльза в замешательстве глянула на спящего Бруна, потом подошла к двери.

– Кто там? – спросила она.

– Эльза, это Вероника. Впусти меня, пожалуйста, нам надо поговорить.

– Что ты тут делаешь? – удивилась Эльза. – Вероника, я не могу открыть. Это может быть опасно для тебя.

– Меня укусил вампир, – ответила она. – Как и тебя. Я не знаю, что мне делать. Пожалуйста, Эльза. Все от меня отвернулись.

Эльза повернула замок, распахнула двери, и Вероника шагнула внутрь.

– Вот, значит, где ты сейчас живешь, – сказала она, осматриваясь. Расстегнула верхнюю пуговку на длинной лисьей шубе, откинула светлые пряди за спину. – Ну и убожество.

– Я слышу, как бьется твое сердце. – Эльза облизнула губы. – Очень быстро. Шрамы на твоей шее, – она указала на запекшиеся отметины на белой коже Вероники, – они заживают. Это был не альфа! Ты не обращаешься!

– Пока что нет, – зло улыбнулась Вероника. В дверном проеме появились мужские силуэты. Металлическая сетка развернулась и упала сверху, накрыв Эльзу.

– Брун! – завопила она, дернулась в сторону, запуталась и рухнула на пол. Трое мужчин в мешковатых серых рясах, оставляющих открытыми шею и грудь, навалились на Эльзу, стянули руки и ноги ремнями.

Пастырь вошел в квартиру, на бледных щеках пылал румянец, родинки на костлявой груди казались запекшимися каплями крови.

– Прекрасно! – Он потер ладони. – Заткните ей рот, только осторожно, она не должна никого укусить. Не хватало все испортить в последний момент. Грузите ее скорее.

Он заглянул в комнату Бруна, постоял у порога какое-то время.

– Может, прикончить медведя? – предложила Вероника. – Как бы из-за него не было проблем.

Пастырь вынул из кармана рясы складной нож, откинул неожиданно длинное лезвие. Но, помешкав, сложил его.

– Я загляну к нему позже, – пообещал он.

– Брун! Проснись, зверюга!

– Клиф? – Брун разлепил глаза. – Какого черта?

– Вот уж не думал, что мы окажемся в одной постели голыми, – оскалился Клиф, почесав жилистую грудь, покрытую клочковатой шерстью.

– Дай мне это развидеть, – пробормотал Брун, снова закрывая глаза. – Это что, кошмар?

От резкой пощечины его голова мотнулась, он сел, рефлекторно схватив гиену за руку.

– Это не сон! – понял он. – Где Эльза?!

– О том и речь. В общем, я никогда не пропускаю час оборотня – пользуюсь любой возможностью, чтобы влезть в свою пятнистую шкуру. В последнее время я люблю бегать у твоего дома. Эльза иногда ходит по квартире в одном белье, ты знал?

– Где она? – взревел Брун, вскакивая с кровати.

– Я успел заметить, как какие-то мужики грузят мычащий сверток в черный минивэн. С ними еще была блондинка. Симпатичная, но в шубе и с таким выражением лица, будто говна объелась.

– Вероника, – понял Брун. – Куда они повезли Эльзу?

– Да кто их знает, – смутился Клиф. – Я же не был уверен, что это Эльза. Заглянул к тебе – дверь открыта. Вот решил тебя сперва разбудить. У тебя все же в полиции больше связей.

– Я сам ее найду.

– Как?

– По запаху. – Брун потянулся, плечи стали шире, ссутулились.

– Брун, до конца часа оборотня минут тридцать!

Медведь опустился на четыре лапы, коротко рыкнул и рванул к выходу.

– Я с тобой! – Клиф присел, клацнул выпятившимися челюстями.

По улицам Звериного кольца несся огромный медведь, абсолютно черный в неясном свете луны, которая то и дело прятала бледное лицо за вуалью облаков. Желтая бирка вспыхивала в случайных отблесках фонарей, когти стучали по асфальту. Следом спешила гиена. Резкий хохот отразился от стен домов, и когда эхо затихло, странная парочка уже исчезла из виду.

– Помогите! – завопила Эльза, когда ей удалось вытолкнуть кляп изо рта.

Марк деловито подобрал влажный кусок ткани, свернул, чтобы снова засунуть ей в рот, но Вероника остановила его.

– Да и пусть себе орет, – сказала она. – Так веселее. К тому же мне бы хотелось поболтать с подружкой напоследок.

– Вероника, отпусти меня! – выкрикнула Эльза. Ее положили на длинный деревянный стол, который куда уместнее смотрелся бы на кухне большой семьи, чем под черными сводами церкви второго пришествия. Крепкие веревочные петли впились в запястья и щиколотки, растянув Эльзу на поверхности стола как тушку, которую вот-вот начнут потрошить. – Что вам всем от меня надо?

Огромные канделябры по сторонам стола – каждый уставлен тысячами свечей, – горели ярко, как два стога сена. Черные двери в стенах открывались, и в церковь заходили все новые люди, свет пламени окрашивал оголенные шеи и ключицы золотыми всполохами. Прихожане молчали, храня невозмутимость, некоторые лица, преисполненные торжественности, были вполне симпатичными, но Эльзе они казались живым воплощением каменных монстров, скалящих клыки со стен.