Джонатан Френч - Серые ублюдки [litres]

– Думаю, нам придется немного подождать, – объявил Овес с полным ртом жареной козлятины.

Шакал спокойно кивнул и вытянул ноги, не сводя глаз с эльфийки. Та отошла в глубину небольшого хлева и остановилась в самой глубокой тени. Штукарь последовал за ней и протянул один из кувшинов. Она приняла его не колеблясь и сделала большой, но аккуратный глоток, не пролив себе на подбородок ни капли. Шакал почувствовал, как что-то толкает его в здоровую руку, и, обернувшись, увидел Блажку, тыкающую в него блюдом. Когда он увидел скользкое от жира мясо, в Шакале проснулся голод, и он взял пальцами здоровенный кусок.

– Это очень любезно с их стороны – оставить нас без охраны, – заметил он перед тем, как откусить первый шмат мяса.

– Ты сам знаешь, что это не так, Шак. – Блажка фыркнула.

Он угукнул в знак согласия и кивнул ей. Он действительно это знал.

Утро они провели, отдыхая в тени. Овес позаботился о свинах, тщательно осмотрев каждого, прежде чем улечься на свой спальник в тени. Уже через несколько секунд бугай храпел под отработанным раздраженным взглядом Блажки. Штукарь сел, прислонившись спиной к стене, поджав под себя толстые ноги и закрыв глаза.

– Присмотришь за ней? – спросил Шакал у Блажки, покосившись на эльфийку, свернувшуюся калачиком спиной к ним.

– Спи, – настояла Блажка.

Благодарно сжав ей колено, Шакал положил голову на свое седло и уснул раньше, чем успел сделать второй вдох.

Он проснулся легко. Глаза медленно фокусировались на маленькой фигурке, сидящей перед ним на коленях. Со сломанной руки были сняты бинты, хотя он и не почувствовал, как это произошло, и теперь фигура осторожно ощупывала его кости короткими пальцами цвета плодородной земли.

– Мои извинения, – проговорил Зирко, не отрывая глаз от своей работы. – Я старался вас не разбудить.

Шакал ничего не ответил, а только наблюдал за тем, что делал полурослик. Его длинные вьющиеся черные локоны были убраны с лица неокрашенной льняной лентой. Ясные зеленые глазки плясали, помогая в осмотре рукам.

– Перелом сильный, Шакал из Серых ублюдков, – проговорил наконец Зирко на удивление звучным для своей комплекции голосом. – И ты дурно с ним обращался. Две луны, а то и больше, раньше не заживет, и даже тогда, возможно, рука не будет такой, как прежде.

– Поэтому я здесь, – ответил Шакал. – Мне нужно вылечить его сейчас.

Зирко тяжело выдохнул воздух через ноздри. Затем впервые заглянул Шакалу в глаза, всмотрелся ему в лицо. Полурослик долго ничего не говорил. Потом, наконец, встал и подошел к границе тени, которая теперь была заметно длинней. Небо над коралем приобрело сумеречные цвета.

Шакал сел и огляделся по сторонам. Все уже проснулись, и у него возникло неловкое ощущение из-за того, что он единственный проспал приход верховного жреца. Овес сидел на корточках, явно не желая возвышаться над Зирко, чья голова не доставала трикрату даже до промежности.

Полурослик, похоже, размышлял, повернувшись к ним спиной. Его одежда была простой, без украшений, как и сандалии на его ногах. На боку у него висел широкий меч с прямым лезвием, выкованный в старом имперском стиле. Зная полуросликов, стоило предположить, что он действительно помнил времена старого Империума. В дальнем конце кораля ждало еще двое полуросликов, их кожа и волосы были темными, как у верховного жреца, одежда – такой же строгой. Наконец, Зирко снова обернулся, провел рукой по окладистой, коротко подстриженной бороде, обрамлявшей его пухлые губы.

– Я пытаюсь вспомнить, когда в последний раз полуорк сам отдавался в руки Великого Белико.

– Наверное, тот из Казанного братства, да? – ответил Овес. – Которому орочье копье попало в живот. Не помню, как его звали.

– Шкурник, – сказала Блажка.

– Точно, он, – согласился Овес.

– Ах, да. – Зирко поднял палец, будто припоминая. – И он с тех пор приезжал к нам каждую Предательскую луну вдобавок к ездоку, которого и так присылало Казанное братство. Интересно, разгневается ли ваш Ваятель так же, как вождь их братства? Копыта полукровок часто возмущались, отпуская даже одного ездока. Отдать двоих – вообще немыслимо.

Шакал старался сохранять невозмутимость, слушая его.

Все это было частью соглашения, заключенного в конце Нашествия, задолго до того, как он надел бригант. Все копыта полуорков отправляли по ездоку, чтобы те помогали уньярам отбиваться от непостижимых бесчинств кентавров. Зирко в обмен предупреждал их о приходе следующей Предательской луны. Коротыш-жрец сумел сделать то, что не удавалось самым пытливым гиспартским звездочетам, и открыл секрет предсказания хаотического движения луны.

С тех пор, как лошаки впервые пришли в Уль-вундулас с разрушенных островов в Затопленном море, каждую Предательскую луну они учиняли кровавые оргии. Мальчишкой Шакал задавался вопросом, не меняет ли луна свою форму перед миграциями кентавров, но никто не мог ему ответить. И Предательская луна, и кентавры существовали в пустошах задолго до того, как он начал задавать свои вопросы, и считались злом, с которым давно смирились. И они действительно были злом.

Нападения кентавров были хаотичны и бессмысленны, они убивали и грабили в угоду своим бессердечным богам. Их налеты были жестокими, непредсказуемыми, и все же Горнило в большинстве случаев оставалось нетронутым, и зловещая луна меркла с рассветом без единого замеченного поблизости тавра. Но если одно поселение игнорировалось, то другое подвергалось безжалостной атаке. Копыто, не получавшее предупреждения Зирко, надеялось на удачу. А удача была непостоянна.

Всего шесть лет назад Скабрезы отказались отправлять в Страву ездоков, которые должны были защищать ее во время Предательской луны. На следующее лето Зирко не послал им сообщения о приближении новой луны. Скабрезов застигли врасплох и, хотя их крепость уцелела, деревня возле нее превратилась в пепел, облепленный трупными мухами. Копыто пыталось потом восстановиться, но Уль-вундулас – суровый край. Без урожая, без койкогрелок, без детей, Скабрезы распались, и члены копыта примкнули к другим. В числе Скабрезов раньше был и Хорек, который теперь ездил с Ублюдками.

– Мне очень нужно, Зирко, – сказал Шакал. – Если я должен буду быть с тобой каждую Предательскую луну, если это твоя цена – так и скажи.

Казалось, его слова огорчили полурослика. Он понурил голову и мрачно улыбнулся.

– Какими мелкими и жадными мы, наверное, вам кажемся, – мягко проговорил Зирко. Когда он снова поднял глаза, на его лице была такая нежность, какой Шакал никогда раньше не видел. Полурослик смотрел так, словно испытал прилив жалости к себе. – Я знаю, вы считаете нас скрягами. Но вы не знаете бремени моего народа, не знаете требований моего бога. А они выше ваших тайных, поверхностных суждений. Вы не знаете, какие мы приносим жертвы каждый раз, когда просим нашего бога исцелить неверующего.