Сара Гудман - Поцелуй сумрака [litres]

– Моя сестра того же мнения. Вы бы отлично поладили, – вздохнув, я забрала у него книгу. – Ладно, полагаю, хуже от этого не будет.

Я возвращалась к ферме под ярким сиянием луны. Лесные деревья в другой части поля стояли как темные, далекие стражи.

Все лампы в доме уже погасили. Я сняла ботинки и на цыпочках прокралась по лестнице, чтобы не разбудить Везерингтонов. Из спальни донесся громоподобный храп Большого Тома, напоминая похрюкивание спящих свиней, но, как ни странно, он вызвал во мне теплые чувства.

Я остановилась у двери в комнату и морально приготовилась к чердачной духоте. Такое впечатление, будто эти знойные дни никогда по-настоящему не заканчивались, а скорее перетекали в не менее удушающие ночи. Здесь время шло медленно. Казалось, будто с моей встречи с Лайлой и ее новым опекуном уже прошли годы.

Я переоделась в сорочку, зажгла свечу и, опустившись на твердый стул, открыла книгу Абеля. Это был зачитанный сборник «Старых деревенских сказок». Я пролистнула позолоченные страницы, улыбаясь, когда видела сказки, которые родители читали мне в детстве.

А затем нашла новую. Подняв книгу ближе к свечке, я изучила иллюстрацию ведьмы, стоявшей у домика с красной крышей. Избушки на курьих ножках. Под рисунком была надпись: «Баба-яга скрывается в лесу и охотится на доверчивых детей».

Баба-яга противно мне улыбалась, лохматые белые волосы под косынкой стояли дыбом, крючковатые руки тянулись вперед. Приоткрытые морщинистые губы обнажали железные зубы, которыми она вгрызалась в детей, заблудившихся в лесу. По спине пробежали мурашки. В голову пришел непрошеный образ: девочка бьется в панике, зажатая в тисках кривых рук с потрескавшимися окровавленными ногтями.

Я захлопнула книгу и попыталась забыть жуткую сказку. Но тут на плечи закралось холодящее душу чувство.

Меня охватила уверенность – так же внезапно, как в лесу.

В комнате был кто-то еще.

– Абель? – позвала я, настороженно замерев на стуле.

Ответа не последовало.

– Хэтти, это вы?

Все мышцы моего тела напряглись. Я обвела взглядом пустую комнату. В углу, напротив двери к лестнице, стояла аккуратно заправленная кровать. Рядом – небольшой плотно закрытый шкаф.

С колотящимся сердцем я взяла со стола подсвечник и встала. Скользнула босыми ногами по грязному полу к шкафу. Дрожащими пальцами потянулась к ручке. Собравшись с духом, распахнула дверцу.

Внутри ничего не было, кроме парочки платьев, которые легонько покачивались, и рабочих сапог. Пропитанная потом соломенная шляпа, в которой я ходила на поле, висела на гвозде с печальным и вялым видом.

Я опустила свечку и вздохнула.

Сзади раздался едва уловимый шорох ткани: будто кто-то отодвинул занавески.

Я быстро развернулась к незваному гостю. Свечка мигнула и погасла, лишь сияние луны освещало силуэт мужчины, лезущего в окно.

Тело требовало бежать отсюда со всех ног. Но я проглотила отдающий горечью страх и кинулась вперед, замахнувшись подсвечником ему в затылок.

На моем запястье сомкнулась мозолистая рука. Я испуганно вскрикнула, но мужчина уже перелез через подоконник. Он крепко зажал мне рот ладонью. Дернувшись назад, я высвободилась из его хватки и набрала побольше воздуха, чтобы позвать на помощь.

Крик застрял в моем горле, как только я услышала знакомый голос:

– Тихо, Вери.

Подсвечник выпал из моих пальцев и медленно покатился дугой по полу.

– Папа?

Я изумленно уставилась на него; меня будто окатили ледяной водой. Сердце пропустило удар, затем прерывисто забилось. Он протянул руки для объятий, и я растерянно прижалась к нему, уткнувшись лицом в грубую куртку.

– Слава Богу, ты цела, – пробормотал отец в мои волосы.

– Как ты сюда попал? Врачи отпустили тебя?

В душе боязливо зародилась надежда. Быть может, ему стало лучше. Быть может, в лечебнице свершилось чудо, и его вылечили благодаря идеальному сочетанию правильных лекарств и методов лечения. Я всмотрелась в его блестящие глаза и взмолилась, чтобы это было правдой.

– Не оставляй окна открытыми. Я сделал все возможное, но не обещаю, что моих оберегов хватит, – он отошел и потер рукой изможденное лицо. – Зло рядом. – Его взгляд стрельнул к окну. – Оно подкрадывается все ближе и ближе.

Моя хрупкая надежда истаяла. Все те же старые иллюзии о злых, неестественных угрозах. Отец так же болен, как прежде.

Я подняла свечку с пола и поискала в ящике стола спички. В голове роилась куча вопросов.

– Это ты оставил цветы на крыльце Везерингтонов?

Хэтти не поверила, что их разбросал Большой Том, но ей ни за что не угадать истинную личность нашего загадочного благодетеля.

Отец кивнул, и на его глаза упали грязные пряди.

– Они сработали? Зло тебя не коснулось?

– Я в порядке. Ничего плохого не происходило.

– В конце концов мне придется отнести обереги к дому Лайлы, где бы она теперь ни жила. Но сперва я исчезну на какое-то время. Я не хочу уходить, Верити, но мне нужно сбить их со следа. Если я продолжу бежать, то запутаю их.

Я проигнорировала знакомую параноидальную речь. Не было никаких «их» – преследователей, которые якобы хотели навредить отцу. Ни в этом мире, ни в каком-либо другом.

– Как ты сюда попал, папа?

В лечебницу его поместили против воли. Если он ушел оттуда без разрешения, то теперь считается беглецом.

– Сиделка сказала, что моих девочек отвезли в новый дом в городок Уилер. Как только меня оставили одного, я ускользнул и отправился на ваши поиски, – папа облизнул губы. – Верити, я знаю, что здесь живет юноша. Я видел, как вы заходили в сарай. Не дай ему сбить тебя с пути праведного. Разделишь с ним ложе, и это повлечет за собой катастрофу. – Он пристально посмотрел на меня. Его черные зрачки расширились до такой степени, что оставили лишь тоненькую цветную окаемку. – Плата за грех – смерть.

Моя шея яростно покраснела.

– Папа, тебе не о чем беспокоиться.

Он начал расхаживать из стороны в сторону, как зверь в клетке.

– Сначала ты игнорировала мои предупреждения о невидимом зле, а теперь и о мальчишке?

– Я тебя не игнорирую, – возразила я успокаивающим тоном. Не дай Бог он разбудит своими криками Большого Тома и Хэтти. Нельзя представлять его Везерингтонам в нынешнем психическом состоянии. – Мы с Абелем просто…

– Мы были так молоды, – выпалил он, и его взгляд стал отстраненным. – Так молоды, когда полюбили друг друга.

Отец замолчал, и мне показалось, что его стеклянные глаза вглядывались в давно минувшее время и место.

Я затаила дыхание, ожидая, не прояснится ли его сознание. Если я увижу хоть проблеск здравомыслия, то еще не все потеряно. Порой я цеплялась за какую-нибудь обыденную фразу среди его бессвязной болтовни и использовала ее, чтобы вернуть отца в реальность.