Мишель Пейвер - Изгнанник [litres]

Великий Дух с грохотом растворил небеса, и на Бейла и Ренн обрушился град, пронзая их плоть своими острыми стрелами.

Бейл резко повернул лодку.

– Скалы! Впереди скалы!

Ренн в последний раз подняла руку, сжатую в кулак, и пронзительно выкрикнула:

– Летите же! Летите на помощь тому, у кого больна душа! – Ветер подхватил волосы Торака и разнес их по озеру; Ренн рухнула навзничь, а лодка, страшно подпрыгнув, вылетела из воды, и Бейл закричал:

– Мы ударились о скалу! Держись за лодку! Держись крепче! Не отпускай!..

Туча, принесшая град, помчалась дальше на запад, унося с собой и заклинание Ренн. Эта туча пронеслась над всем озером, приминая тростники к земле, и со всей своей мощью ударила по островку, где обитал Тайный Народ.

У выхода на черный галечный берег раскачивались и потрескивали сосны, под ними содрогалось жалкое убежище Торака. Сосновые шишки и ветки с шумом сыпались на кровлю из тростника. Потом по ней с силой ударило что-то тяжелое…

…И Торак проснулся.

Торак, съежившись на колючей подстилке из сосновых игл, слушал, как Великий Дух наказывал деревья.

Его пугал этот град, как пугал и грохот веток, падающих на крышу его убежища, как пугало все, что его окружало: озеро, Тайный Народ и больше всего волки, поджидавшие его в Лесу. Порой он мельком видел какого-то крупного светло-серого волка, который все шнырял неподалеку, что-то вынюхивая, но не настолько близко, чтобы в него можно было попасть камнем. Похоже, этот волк выжидал возможности напасть.

Из-за этих волков Торак даже в Лес заходить не осмеливался и поддерживал жалкое существование за счет оставшихся после зимы сморщенных ягод и почерневших грибов, хотя иногда ему удавалось поймать и съесть какую-то маленькую зеленую, покрытую слизью прыгающую тварь.

Мир вокруг лишился для него всякого смысла. Небо сердито на него кричало, с деревьев в него кидались маленькими деревянными шариками какие-то маленькие рыжие и очень шустрые зверьки. Совсем рядом в землю вонзались стрелы зеленоватых молний, точно смеясь над ним, а из воды выскакивали какие-то другие зверьки, скользкие и коричневые, и сердито его бранили. Стоило ему лечь спать – тут же в темноте появлялось какое-то чудовище и начинало грызть его шалаш, и каждое утро он видел на воде множество отломанных веток.

Вот снова что-то глухо ударило по крыше шалаша, и та жалобно заскрипела.

Торак крепко зажмурился.

Наконец буря полетела дальше. Град прекратился. Дрожа от страха, Торак схватил топор и выполз наружу.

Град прибил к земле весь подлесок и поломал много веток на деревьях; он был настолько сильный, что теперь весь берег был усыпан слоем твердых прозрачных льдинок, хрустевших под босыми ногами Торака. В зарослях папоротника, сокрушенных градом, что-то шевельнулось.

Какие-то две твари. Нет, две большие черные птицы.

Сжимая в руке топор, Торак подкрался ближе.

Та птица, что была покрупнее, испуганно сказала «кра» и захлопала крыльями, а вторая сунула голову под крыло и сделала вид, будто ее там нет.

Торак поднял голову и заметил на вершине дерева разрушенное гнездо. Птицы, должно быть, упали оттуда, ударились о его шалаш и свалились в папоротники.

Он сделал шаг – и птицы, пронзительно крича, отчаянно забили крыльями.

Торак от удивления даже глазами захлопал. Они его боялись!

Он присмотрелся и заметил, что клювы птиц у основания розовато-желтые, значит они еще совсем молодые, почти птенцы, хотя размах крыльев у них почти такой же, как у взрослых, – почти такой же ширины, как его раскинутые в обе стороны руки. Только все их хлопанье крыльями пока ни к чему не приводит.

– Вы же летать не умеете! – громко произнес Торак.

Хлопанье крыльями сразу же прекратилось. Птенцы прижались друг к другу и испуганно на него уставились.

У Торака засосало под ложечкой. Сколько мяса! Раз эти птички не могут летать, убить их будет совсем нетрудно.

Но убить их он так и не смог. Они ему что-то такое напоминали… А может, кого-то? Но кого именно, он не помнил.

Быстрое «кра, кра, кра» вспороло небеса, и Торак упал на четвереньки.

Высоко у него над головой кружила еще одна такая же черная птица – только крупнее и отлично умеющая летать. Птица присела на останки гнезда и гневно посмотрела вниз, на Торака. Перья у нее на голове стояли дыбом и походили на уши, раскрытые крылья свисали вниз.

Птица, по-прежнему сердясь, сломала мощным клювом ветку и бросила ее в Торака. Потом запустила в него несколько тех деревянных шариков, которыми кидались в него шустрые зверьки. «Кра, кра, кра!» – кричала она.

– Оставь меня в покое! – рыкнул на нее Торак. Затем поднял с земли один деревянный шарик и тоже швырнул им в птицу.

Птица испуганно подскочила, потом взлетела и, медленно махая крыльями, полетела прочь.

Убедившись, что большая птица возвращаться не собирается, Торак оставил птенцов в папоротниках и отправился на берег в поисках какой-нибудь пищи. Если он по какой-то причине не в силах убить их и съесть, значит они для него совершенно бесполезны.

Тораку удалось найти сморщенный гриб, который был еще вполне ничего на вкус, если не считать тех мелких тварей, что извивались внутри гриба и хрустели на зубах: он забыл стряхнуть со своей добычи мокриц. Потом он поймал двух зеленых прыгучих тварей и камнем прикончил обеих. Одну съел сразу же, а вторую подвесил к поясу – на потом.

Вернувшись к шалашу, он обнаружил птенцов там же, где оставил их. Когда они заметили у него на поясе липкую зеленую тварь, то захлопали крыльями и принялись скрипучими голосами выпрашивать еду.

– Нет уж! – сказал им Торак. – Это мое!

Скрипучий писк превратился в пронзительное сердитое карканье, и умолкать птенцы явно не собирались.

Может быть, они заткнутся, если он построит им гнездо?

Торак навалил в развилку дерева целую кучу веток, подхватил более крупного птенца и подсадил его в гнездо.

Но птенец вцепился клювом в его куртку и не отпускал.

– Отстань! – возмутился Торак.

Мощный клюв был, наверное, толще, чем его средний палец, так что куртку птенец разорвал с легкостью. Зажав в когтях вырванный клочок оленьей шкуры, птенец устроился поудобнее и принялся рвать шкурку на мелкие кусочки, поглядывая на Торака и словно говоря: «Я бы не стал так поступать, если бы ты покормил меня, когда я об этом просил!»

А второй птенец продолжал сидеть в папоротниках и, глядя на все происходящее, издавал звуки, напоминающие смех.

Торак и его подсадил в гнездо, за что птенец «отблагодарил» мальчика: повиляв задней частью туловища, выстрелил в него зарядом белесого помета.