Мишель Пейвер - Изгнанник [litres]

Следы Сешру вели назад, в Лес, а потом исчезали. Но в душу Торака вселило надежду то, что вся верхняя часть берега была испещрена отпечатками волчьих лап. И, судя по виду этих перекрещивающихся следов, Волк явно искал нужный запах.

– Волк был с ней, – сказал Бейл. – Это, наверное, хорошо?

– Возможно, – буркнул Торак, продолжая внимательно обследовать каждую пядь берега.

Ах, Волк, где же ты?

Завыть Торак не осмеливался: боялся привлечь внимание Сешру. Ее присутствие прямо-таки чувствовалось здесь – так в воздухе еще долго висит запах дыма после того, как костер давно уже догорел.

– Но если Ренн была здесь, – сказал Бейл, как бы размышляя вслух, – то куда же она могла пойти?

Торак, по-волчьи опустив голову к самой земле, прошел по следу Ренн от деревьев у восточного края залива до того места, где след обрывался. Затем проделал все это в обратном порядке. Результат был тот же. След Ренн кончался… в озере!

Стараясь даже не думать ни о чем плохом, Торак продолжил поиски.

Вот, например, очень интересная борозда в прибрежном иле на мелководье… Рядом Торак обнаружил странные следы на стволе молодой ольхи: на ее коре виднелась узкая полоска, как от веревки.

– Здесь привязывали лодку. Ренн нашла чью-то лодку, которая была привязана к этой ольхе. Скорее всего, она на ней и уплыла.

– Это значит, она сейчас может быть где угодно, – с тяжким вздохом откликнулся Бейл и устало повел плечами. – Слушай, нам бы надо немного отдохнуть. А как только рассветет, снова приняться за поиски. Иначе можно и ошибок наделать.

«Я их и так уже столько наделал!» – подумал Торак.

Они решили отплыть подальше от сторожевых столбов, обогнули выступ, покрытый густым сосняком, и причалили к берегу в другом заливчике, поменьше; затем втащили лодку повыше на склон холма, начинавшегося почти от самой воды, и приготовились к ночлегу. Бейл разделил поровну несколько жалких кусочков утиного мяса, и они слегка утолили голод, окруженные звенящей, осторожной тишиной Леса и Озера.

До рассвета было уже недалеко, но Лес казался каким-то странно притихшим. Даже лягушек и сверчков не было слышно. «И птицы тоже молчат», – подумал Торак, чувствуя смутную тревогу. Кстати, птиц даже не было видно. Только Рип и Рек продолжали надоедать тем, что клевали его оружие.

На западном берегу виднелись мерцающие костры, и Торак догадывался, что где-то там и охотники из племени Ворона. А возможно, и Фин-Кединн. Он, конечно же, отправился на поиски исчезнувшей Ренн…

– Торак, – прервал его мысли Бейл.

– Чего тебе?

– Я все понимаю, Ренн, конечно, следовало раньше рассказать…

Торак скрипнул зубами. Он просто слышать не мог, как Бейл произносит ее имя: каждый раз он словно болячку с только что поджившей раны сдирал. Но Бейл, ничего не замечая, продолжал:

– Ну, что ее мать… Но я не это хочу сказать, я хочу сказать, что она ведь по-прежнему твой друг.

– Нет. И самое главное – что она все это скрыла от меня, – неуверенно сказал Торак, чувствуя, что ему все труднее убеждать себя в правдивости этих мыслей.

– Понимаешь, – не умолкал Бейл, – с самого детства хранить в душе такую ужасную тайну… – Он сокрушенно покачал головой. – Подумай сам, какое это тяжкое бремя!

Торак подобрал какой-то камешек, метнул его в ствол дерева и промахнулся. Вороны встрепенулись и укоризненно на него посмотрели.

– И при всем при этом, – безжалостно продолжал Бейл, – она никогда не сдается! Она очень храбрая и очень сильная!

Торак резко к нему повернулся:

– Ну хорошо! Ты сказал, что хотел, а теперь оставь меня в покое! – Подхватив свои пожитки, он отошел на несколько шагов и демонстративно улегся спиной к Бейлу.

И Бейл поступил весьма разумно, закончив этот разговор.

Есть Тораку больше не хотелось, но он чувствовал себя совершенно измученным и уже понимал, что заснуть ему не удастся. К тому же Рип и Рек продолжали вести себя на редкость надоедливо. Рек все время хлопала крыльями, изображая голодного птенчика, а Рип то и дело принимался клевать рукоять ножа.

– Прекрати, – велел ему Торак, но, разумеется, ворон его не послушался.

Торак бросил Рипу кусочек мяса. Но ворон не обратил на мясо никакого внимания и предпринял очередную атаку на нож Торака.

– Немедленно прекрати это! – хрипло прошипел Торак.

– В чем дело? – тоже шепотом спросил проснувшийся Бейл.

Торак не ответил.

А Рип не сводил с него глаз; нет, он не просил поесть, он просто смотрел на него. Глаза у него были черными и бездонными, как Начало Начал, и Торак чувствовал, что души ворона тянутся к его, Торака, душам…

Однако он все еще не понимал. Он внимательно посмотрел сперва на Рипа, потом на сухожилие, которым была обмотана рукоять ножа, потом снова на Рипа. Затем повернулся и посмотрел на Бейла. Он хотел что-то сказать ему, но не мог вымолвить ни слова.

Бейл, заметив, как переменилось лицо Торака, встал и подошел к нему.

По-прежнему не говоря ни слова, Торак вытащил нож из ножен и стал судорожно разматывать сухожилие, но рукоять была обмотана крепко: отец как раз незадолго до того, как медведь убил его, обновил эту обмотку, и теперь с этим сухожилием не мог справиться даже мощный клюв ворона.

Не спрашивая объяснений, Бейл сунул Тораку свой нож и сказал:

– Разрежь.

Перерезанное сухожилие размотать оказалось значительно легче. Сердце Торака бешено билось, когда он снимал последний слой.

Казалось, даже деревья вокруг замерли в ожидании.

Даже озеро затаило дыхание.

Когда Торак извлек то, что столько лет было спрятано в рукояти отцовского ножа, он был мокрым от пота. Он слегка встряхнул нож, и из углубления в его рукояти, специально вырезанного отцом, чтобы спрятать там… эту вещь, на ладонь ему выпал небольшой камешек, размером с яйцо малиновки, обладавший, однако, невероятной магической силой, способной управлять духами Страны Мертвых. Торак не мог отвести от него глаз. Взошедшее солнце окрасило вершины ледяной реки, и один его ослепительный луч упал на камень, лежавший у Торака на ладони, и тот вспыхнул холодным красным светом. Это был огненный опал.

Бейл невольно охнул и прошипел со свистом:

– Значит, все это время…

Торак молчал. Ему снова было двенадцать лет, и снова он стоял на коленях возле умирающего отца.

– Торак, – задыхаясь, сказал отец, – я умираю. На заре наступит моя смерть.

Торак видел, какой болью искажено гладкое смуглое лицо отца. Видел кровавые прожилки в его светло-серых глазах, видел затаившуюся в его зрачках безжалостную тьму…

Затем отец предложил ему обменяться ножами – Торак пришел в ужас:

– Нет, нож твой я ни за что не возьму! Он тебе самому понадобится!