Николай Дронт - Брат [≈ Ещё раз] [litres]

– Что-то ещё более поганое?

– Точно! Денис Тихонович написал, что был вынужден исключить Егора из секции самбо потому, что заметил – тот стал подпольно заниматься карате. Димка дал показания, что Егор рассказывал про рецепт коктейля, которым можно споить девочку, чтобы потом её… понимаешь?

– Димусик болтун, мог придумать, чего не было.

– Хороший ты парень, Серый, но тупой, как шифоньер. Людям веришь, видишь в них только хорошее. Ещё два парня при разговоре присутствовали. То же самое слышали.

– Небось, просто болтали.

– Небось! Этих в милицию тягали. Они подписали показания, а что подписали, сами даже не прочитали. До сих пор трясутся, боятся, вдруг их посадят.

– Они-то чего боятся?

– Разные варианты бывают… Следователь сказал классной, что меньше чем пятью годами Егор не отделается. Ещё он её заставил переписать характеристику с учётом вновь открывшихся обстоятельств. Мама Егора классную уверяла, что бутылку Дашка сама из дома притаранила. Даже наняла дорогого адвоката. Но тот ничего обещать не стал, единственно только обещал сделать «всё, что возможно». Вот чего они с нами не поехали? Потискаться и там бы могли. А что большее… потерпели бы. Другие же терпят.

– Илон, ты слышала, что Яльцева Янкиного жениха на меня натравила?

– Нет. А как?..

– Спроси у Янки, мне неудобно за её спиной такое рассказывать. Одно знаю – я теперь Дашку даже видеть не хочу.

– Спрошу. Придём с девчонками, Калитина нам всё расскажет! Ребята считают, тебя только то спасло, что ты Дашкиного отца боишься.

– Не то что боюсь… Опасаюсь.

– Про то и разговор. Чуйка тебя выручила. Ты же вначале Дашке больше Егора нравился.

– Может.

– Не может, а точно. Все девчата это знали. Когда её папочка тебя на разговор вызвал, наши думали, что предупредить хочет. Мы же тогда про Егора не знали.

– Какой разговор? Я Дашкиного отца в глаза не видел.

– После выпускного! Не помнишь, что ли?

– После выпускного меня по поводу Паулы тягали. Двое их было.

– Да? Странно. Один из них и был папаша. Он про свою дочурку ничего не говорил?

– Нет. Они сначала про выпускной говорили, потом… Опаньки! Про выпускной! Развели меня, как лоха! Это они моё алиби выясняли! Дашка же заявила, что я с ней был! Люди! Посмотрите на идиота! Ну, я дурак!

– Да ладно. Обошлось же.

Ещё чуть-чуть поболтали и разошлись. Подхожу к двери в мамину квартиру, там телефон заливается. Пока дверь открывал, звонить перестали. Ладно, думаю, кому надо, ещё позвонит. Сам Янку набрал, никто трубку не берёт. Тогда принимаюсь за дело. Все тетради вытаскивать не стал. Будущее подождёт, шпионы тоже, а вот с проектом надо разбираться. Две общие тетради с блок-схемами и описаниями работы стенда и приборов, три с теорией, одна с несвязными обрывками разных рассуждений. Наверное, начну с приборов.

Оставил одну тетрадку, достал чистую общую. Надо их ещё прикупить. Взял линейку, ластик, карандаши, ручку. Часа не прошло, вдруг раздался телефонный звонок. Просто невозможно работать в этом доме! Беру трубку, звонит Лёша. Весь в чувствах, чуть не кричит:

– Сашка помер! Я позвонил домой, мне его мать и сказала.

– Что случилось?

– Передоз! Он, оказывается, нариком был и, как менты считают, чутка дурью барыжил.

– Охренеть!

– Сам в шоке! Думал к тебе домой бежать, но решил вечером, а так позванивал раз в час, вдруг застану. Слушай, ещё такое дело. Мы со Светкой, когда заявление подали, приглашение в салон для новобрачных получили. Тебе там ничего из дефицитов не надо?

– Да нет, себе покупайте.

– Мы всё. Деньги уже кончились, а купоны ещё остались. Сходи, купишь себе чего. Подругу с собой возьми. Там паспорт не требуют, только приглашение. Сходите вдвоём, ты же свидетель, лучший друг – пусть тебе будет, чем купоны зазря пропадут.

Уважает меня Лёша. А я тут подумал, мама тоже недавно замуж выходила. Значит, ей тоже приглашение в магазин давали. А ведь мне она ничего купить не предложила!

– Лёш, спасибо. Возьму приглашение, может действительно чего куплю. Тут у меня другая тема появилась. Немного заработать хочешь?

– Понятно, хочу. Что делать-то надо?

– Помнишь, с тобой в больничке лежали?

– Ну?

– Там мужик был хороший.

– Миша? Помню.

– Связаться можешь? Найти как-нибудь контакты? Ты у нас коммуникабельный.

– Чего искать? У меня его домашний телефон есть.

– Отлично! Помнишь, когда мы первый день пришли, нам порошочек дали? Который по мозгам бьёт?

– Такое не забудешь!

– Тогда смотри – звонишь Мише. Он больничный ветеран, все входы-выходы знает. Спроси его, не может ли достать этот порошок? Мы с тобой не знаем даже, как подступиться, а он что-то придумает.

– Тебе сколько надо? Зачем, не спрашиваю.

– И правильно! Многие знания умножают многие печали. Надо пару порошков. Можно три. Максимум штуки четыре-пять.

– Понял. Спрошу.

– Имей в виду – это не наркота, не лекарство из списка строгой отчётности, просто в аптеке они не продаются. По деньгам будет сотня – тебе половина, остальным пусть Миша рулит.

– Если это не наркота, за такие деньги он тебе мешок притащит.

– Не нужен мешок. Человеку на один, может два приёма нужно, остальное только выбросить.

– Ясно. Сейчас позвоню Мише. Если он возьмётся, когда за бабками подъехать?

– Сегодня вечером и приезжай.

– А если откажется?

– Не страшно. У нас сосед по лестничной клетке психиатр, с четвёртого класса меня ведёт. Могу его попросить, но очень не хочется. Он же сразу начнёт копать – зачем, почему, кому? В карточку запишет. Лучше без него обойтись.

– Это точно. С ними лучше не связываться. Аванс могу посулить?

– Не больше половины, а лучше треть.

– Всё. Звоню.

Я читал материалы бывшего завлаба. Почти на первой странице расположение его захоронки с маяком. Лежат какие-то материалы, техника, хотя не факт, что после переноса она будет работать, и… доллары! Советские деньги тоже, но, главное, там доллары. Надо сообщить себе будущему. Я ему еле-еле тринадцать тысяч долларей и шесть тысяч марок набрал, а там в одной сумке лежит полученный, обменянный и обналиченный кредит. Сто тысяч вечнозелёных. Понятно, почему Валерьяныч в прошлое слинял, в девяностых за значительно меньшие деньги людей убивали. Как написано, кредит в банке ему дали под закупку техники, но после обналички напряглись, заподозрили кидок и стали требовать возврата.

Надо бы себе будущему место указать, пусть себе возьмёт. В то, что умер, мне как-то не особо верится. Завлаб и соврать мог.

Ладно, только возвращаюсь к работе, опять звонок. Янка. Такой ласковой лисичкой обернулась, просит:

– Серёженька, ко мне девочки зашли. Мы чай пьём. Миленький, добренький, хорошенький, принеси нам тортик, а? А то у нас совсем ничего нет к столу.