Николай Дронт - Брат [≈ Ещё раз] [litres]

В конце занятия он показал, как прятать и быстро доставать баллончик со слезоточивым газом. Вот его советовал носить постоянно, ведь уже через пару часов после использования трудно доказать источник травмирующего эффекта, и любой опытный адвокат легко вытащит меня из объятий закона. На эту тему в подаренной записной книжке есть телефон дежурного в посольстве. Если удастся туда позвонить, то помощь скоро прибудет.

Закончив этот урок, специалист сразу начал следующий. Тайники. Он показал пару десятков мест в квартире, где их можно устроить. Тут же объяснил, почему их там устраивать нельзя. Рассказал о применяемых методах поиска. Объяснил необходимость баланса между доступностью и скрытностью, с учётом факторов известности и распространённости. Заморочил голову, одним словом. Однако показал два приемлемых, с его точки зрения, схрона. Первый посоветовал устроить на антресолях – двойная задняя стенка, в толщину чемодана. Это для вещей, которые нужно редко доставать. Второй – обычный большой портфель, с двойным дном. Туда убираются вещи, к которым нужен быстрый или частый доступ. Пистолет, документы, деньги, инструменты и тому подобное. Ещё один плюс такого тайника – его можно носить с собой. На серьёзный обыск оба места не рассчитаны, но достаточно удобны и довольно просты в изготовлении.

Тайник в сигарной коробке Люсио тактично не ругал, но посоветовал его, вместе с «Бэбиком», убрать подальше. Револьвер и остальное снаряжение тоже.

Получив моё принципиальное согласие, специалист ушёл на поиск материалов. Тот же портфель ещё нужно купить, а так как это не задание его начальства, деньги на расходы он потребовал с меня. Выдал ему сто рублей, предложил на сдачу взять чего полезного. Мужик кивнул и ушёл.

А я подумал, что надо воспользоваться наличием такого специалиста, показать чемодан с инструментами и попросить научить пользоваться. И надо отстрелять оставшиеся от завлаба последние три патрона с чердака. Ещё есть желание заехать к отцу. На эту тему набил мелочью монетницу, последнюю, третью. Меди не осталось, но вместо двушек я засунул гривенники, вместо пятаков полтинники. Не думаю, что братишка будет сильно против.

Аптекарская склянка

– Марфуша! К утру соберись в дорогу, мы уезжаем.

– Барыня, а куда изволите ехать?

– В Париж. Там будем ждать прибытия Африкана Леонидовича. Бери все свои вещи – едем надолго, вернёмся не раньше зимы, а может, и через год. Как порядок наведут, только тогда. Иди, Марфуша. Впрочем, сначала зашторь окно!

Охо-хонюшки-хо-хо… Ну, вот зачем брать в Париж эту орясину?! Что, там прислугу не найти? Но нет – жалко, приходится везти с собой. Не бросать же её здесь? Пропадёт. Тут неустроенность, где она сможет другую службу найти? Придётся забирать. Французского языка не знает, в лавочку и то не пошлёшь. Но честная, не ворует… сильная и работящая. Пусть едет, пригодится.

Ладно, с Марфой… Что с собой положить забыла? Вроде уже и собрано всё. Деньги на счету в банке, при себе не осталось ничего, только-только на дорогу хватит. Половину драгоценностей, думаю, надёжней оставить. Столовое серебро спрятано в нишу, за шкаф в библиотеке. Может, искать будут, найдут, да и не продолжат дальше рыться в вещах. Бальный гарнитур, самый любимый, под половицу в подвале лично прибрала. И ту брошь, которую Африкан мне самой первой подарил. Как вернёмся после замирения, сразу начнутся балы, тогда вновь надену, а пока пусть полежит. Вторую половину зашила в лиф. В том гарнитуре представлялась ко Двору… У Валкевичей весь багаж отняли, заявили «конфискация буржуев». Господь отведёт, коли нет, так исподнее щупать не будут, а чемоданы ладно, пускай… новые вещи купим. Марфе один кошель для сохранения дам, вдруг меня ограбят, хоть у неё останется. Скорей бы всё наладилось, сил ждать нет!

Лет через сорок бабушка рассказывала правнучкам, как в 1918 году они выбирались из Москвы. Как доблестная Марфа ударила вороватого матроса по голове корзинкой с вязанием и изругала наглеца такими словами, которые хозяйка и не слышала раньше ни от кого. Как в Париже вдвоём бедовали, жили в маленькой гостинице, почти без удобств, пока не приехал сначала сын, а потом муж. Как потом выправились, купили дом. Что Марфа так и не выучилась французскому, но и без того прекрасно торговалась в магазинчиках, даже мужа себе нашла. Правнучки знали, что далее последуют рассказы о балах у градоправителя, о царском дворце, о разных господах с непроизносимыми русскими фамилиями. Обычно повествование заканчивалась перечислением предметов, лежавших в аптекарской склянке. А вот где теперь сама склянка, не говорилось, и так ясно, что пропала.

Бдительность

– Кондратьич! Ходь сюды! – старушка-пенсионерка с лавочки замахала рукой проходящему чуть в стороне капитану милиции.

– Здравствуйте, Мария Степановна, – вежливо поздоровался милиционер, сняв фуражку и вытерев пот со лба.

– Здрасть… Ну, так чего? Узнал про дело-то?

– Поинтересовался. К вашему жильцу приходит кубинская девушка.

– А… – несколько расстроенно, но облегчённо отреагировала бдительная старушка. – Она такая тёмненькая с жёлтыми волосиками, да?

– Да, она.

– То-то, я думаю, на шпийёнку не похожа – яркая больно. И лижется с парнем в открытую. Нинка зашла к нему соли спросить, пока он отсыпал, всю квартиру оглядела. Говорит, не так чтоб очень. У инжиниро́в в шестой такая же дешёвенькая люстрочка. Но чистенько, а вся кухня табачищем провоняла. Приличный мальчик, как проходит, здоровается. Не пьёт.

– Совсем?

– Как совсем?! Кто из мужиков совсем не пьёт?

– Пьёт всё-таки, значит?

– Не пьёт! Пьяным, на бровях, домой не приходит, значит, не пьёт, а «совсем» ты уж загнул. Сама видела – в магазине бутылочку покупал. Приятель «Столичную» ему носил, тоже наблюдала. Скажешь тоже, «совсем»… Кубинка… Ну, она пусть… она ладно… Американцы все шпийёны, а кубинцы они наши… Ещё девки к нему бегают. Это тоже ладно, оно дело молодое. Щас бегают, потом с брюхом замуж… Испокон веку так было. Надо его с Варенькой из двадцать четвертого дома познакомить. Хорошая девочка. Фрося, которая с клюкой такой ходит, её бабушка. С ней нужно поговорить, присоветовать…

– Что-то заболтались мы, Мария Степановна. Пойду. Служба.

– Стой, Кондратьич! К Люське из девятой квартиры её хахаль-уголовник приходил. А у ней на руке часики вдруг объявились. Проверь, Кондратьич! Вдруг они краденые?!

Бланка

Любой отец вздрогнет, когда его дочь зайдёт к нему и как бы между прочим спросит невпопад:

– Пап, ты, случайно, не знаешь, у Серхио есть невеста? В смысле, он уже обручён? Что ты на меня так смотришь? Мне просто интересно, как в Советском Союзе люди женятся… Для реферата о жизни в СССР!