Анастасия Соболевская - Пояс отчуждения [litres]

– Или ты бы начал учить местную богему играть в карты, беря окно золотой карты за урок, – предположила леванеска.

– Нет, с моими ловкими пальцами я бы скорее обдирал их до нитки. – Эрнан отрицательно помотал головой. – А потом я бы всё равно попался Илаю и оказался на дне Дерна.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что я его видел и слышал. Сумасшедший харизматик. Ты не представляешь, какое влияние он оказывает на своих людей. Потому его так и прозвали – Тёмный Илай. Ты же знаешь эту легенду?

– Нет.

– Илай был старцем из рода эллари. Он жил в глубине Зачарованного леса и славился тем, что звук его голоса мог заворожить любое живое существо. Однажды на деревню возле того самого леса напали полчища стрекоз. Их было так много, что они облепили все кусты, поля, деревья и сожрали почти все листья и плоды. Жители деревни пришли к старейшине за помощью, и тот решил, что нужно позвать Тёмного Илая, чтобы он заговорил и прогнал насекомых. Илай внял мольбе и попросил за свою услугу три серебряных монеты. Когда старейшина согласился, Илай вышел на рыночную площадь и запел, и в ту же минуту над его головой завился целый рой белых стрекоз. Они вились и вились, как огромная бурлящая туча, потом взмыли ввысь и исчезли, как и не было их. Илай пришёл к старейшине за оплатой, да тот встал в позу и говорит, мол, не он прогнал стрекоз, а ветер, что налетел с леса. Зароптали жители деревни, стали посмеиваться над Илаем, обозвали его шарлатаном, а тот лишь улыбнулся и ушёл обратно в лес. На следующий день с первым лучом солнца, когда жители вышли из своих домов, огромная стая голодных стрекоз начала нападать на них со всех сторон. Они залетали в окна и двери, летели в дымоходы и щели в полу. Нападали, и кусали, и жрали всё и всех. Легенда говорит, что, когда стрекозы обглодали последнюю косточку последнего жителя, Илай хлопнул в ладоши и увёл стрекоз за собой в самую глубь Зачарованного леса, где он и живёт до сих пор.

– Жуть.

– Согласен. Потому я и решил убежать. Хватило с меня его борьбы. Мне вот мать всегда говорила, что мне нужно идти в массажисты. Посмотри. – Эрнан раскрыл перед собой ладони и поиграл пальцами. – Ты представляешь, на какие чудеса способны эти руки?

Шан засмеялась.

– А если совсем начистоту? – Девушка повернулась на бок и одёрнула съехавший в сторону воротник. – Кем бы ты стал, если бы не всё это?

Эрнан вдруг посерьёзнел, и между его бровей появилась морщинка.

– Если серьёзно, то я бы рано или поздно взялся за ум, пошёл бы на какой-нибудь завод изготавливать детали для танков «Треангула» или от зари до заката регистрировал бы карточки, как Айла, чтобы потом возненавидеть свою жизнь.

– Не вижу тебя целыми днями сидящим за компьютером.

Эрнан задумался.

– Я тоже.

Они оба замолчали, глядя друг на друга.

– А ты?

– А я бы путешествовала. – На щеке Ашанти появилась ямочка. – Перешла бы на своих двоих через Перламутровые горы и побывала бы в Убааре, городе моих предков, обо мне бы опубликовали статьи газеты, а я бы написала об этом книги, стала бы миллионершей.

– Твои предки тоже рисовали эти узоры на руках? – Эрнан указал взглядом на её запястья.

Ашанти отследила его взгляд и растопырила изрисованные витиеватыми узорами пальцы.

– Это убаарская вязь. Этот знак называется «брават». – Она развернула руки к свету. Симметричные рисунки на её руках, идущие от костяшек пальцев до локтевых сгибов, чем-то напоминали огненные вихри, подхватившие лепестки неизвестных цветов. – Там, откуда родом мои предки, этот знак символизировал бессмертие. Забавное совпадение, правда? Мне нанесли эти татуировки как подарок на пятнадцатилетие. Традиция. Мама говорила, что они защищают от сглаза и приносят удачу.

– И они принесли?

– Трудно сказать. Я читала, что эти рисунки работают только на той земле, где были придуманы. Но для того, чтобы туда попасть, как я уже сказала, придётся пересечь Перламутровые горы.

– Пригласила бы в вояж своего друга?

– Кого?

– Твоего молодого человека, – замерло в ожидании ответа сердце кантамбрийца. – Он же у тебя есть?

– Нет, – ответила она, глядя в лицо Монтонари.

– Действительно, – засиял Эрнан, – зачем тебе ещё кто-то нужен, когда рядом есть я?

– Я тебя сейчас ударю. – Шан подставила к его носу сжатый кулак.

– А я сделаю вид, что защищаюсь, – улыбнулся мужчина, обернув её кулак своей ладонью, – и между нами завяжется шутливая драка, которая, как мы оба понимаем, закончится поцелуем.

– Ох, ещё чего! – вспыхнула краской Ашантима, которую откровения Эрнана застали врасплох. – Я не собираюсь тебя целовать.

– Зато я собираюсь. А что? В голове каждой девушки существует маленькая комната, обитая мягким розовым дерматином, по полу которой разбросаны подушки в тошнотворных шёлковых наволочках. Это зона бесконечного ожидания, куда попадают неугодные мужчины. Самое страшное место на свете. И я не намерен становиться её повелителем.

– Ты не находишься в моей зоне ожидания.

– Ах, вот как?! – возликовал воодушевлённый Монтонари.

– То есть… я хотела сказать…

– Ну, давай, скажи, что я всё-таки там, – с хитрой улыбкой отозвался Эрнан. – У тебя есть ещё десять секунд, чтобы быстро придумать хорошее объяснение, что же ты на самом деле имела в виду, прежде чем я пойму, что это фантазия чистой воды и ты просто меня боишься.

Эрнан перевернулся на живот и опёрся о мат локтями, нависнув над плечом девушки, которая прятала своё жгучее смущение в похолодевших ладонях.

– Я тебя не боюсь. С чего ты взял? – Она убрала руки от лица.

– Ты мне нравишься. Сегодня я этого ещё не говорил.

Ашантима отвернулась от него и свернулась калачиком, будто его признание атаковало её, как стая злющих пчёл.

– Почему ты прячешься от меня?

– Потому что я дура.

– А, ну это многое объясняет. Но у тебя хороший вкус – я же красавчик.

– Замолчи!

Эрнан пригладил её непослушные кудри. Они были скользкими, как шёлк, и приятно щекотали ладонь.

– Повернись ко мне, – мягко попросил мужчина.

– Нет.

– Ашантима Мукерджи, повернись и поцелуй меня, – настоял он.

– Нет.

– Шан, – он ласково позвал её, припав губами к её уху, и отстранился. – Я опять слишком настойчив?

– Да.

Она всё же повернулась и накрыла его губы тонкими пальцами.

– Я поцелую тебя в Новый год. Выдержишь полтора месяца?

– Я уже в этой дерматиновой комнате, да?

– Полтора месяца.

Эрнан взял её пальцы и поцеловал.

– А ты? – спросил он. – Ты выдержишь?

Леванеска не почувствовала подвоха.

– Конечно, выдержу. Я гораздо терпеливее тебя.

– Серьёзно? Докажи.

Ашантима поняла, что лежащий перед ней мужчина беззастенчиво собирается взять её «на слабо». Конечно, она не собиралась ему уступать. А ещё ей стало нестерпимо интересно, что он задумал.