Джон Толкин - Хоббит [litres]

Он придержал дыхание и сделал паузу, в надежде на вежливую реплику со стороны Бильбо в ответ на свой комплимент, но бедняга Бильбо только растерянно и протестующе шевелил губами, ему совсем не нравилось, что его обозвали «предприимчивым» и «товарищем по конспирации», поэтому Торин продолжил:

– Наступил торжественный момент. Мы собрались, чтобы обсудить наши планы, пути, способы, методы и тактику на время длительного путешествия, в которое мы отправимся на рассвете и из которого многие (а может быть, и все, кроме нашего большого друга и советчика мудрого мага Гэндальфа) могут не вернуться. Цель нашего путешествия вам всем должна быть хорошо известна; вероятно, только для уважаемого господина Торбинса и для одного-двух младших гномов – верно, я не ошибусь, назвав Кили и Фили, – точная обстановка на сегодняшний день потребует некоторых объяснений…

Это была обычная манера Торина выражаться. Он был очень важным гномом и любил витиевато говорить. Если бы его не перебивали, он бы продолжал в том же духе до утра, не сказав ничего такого, что бы не было уже известно всем. Но его грубо прервали. Несчастный Бильбо не вытерпел. На словах «могут не вернуться» он почувствовал, как у него внутри нарастает отчаянный визг, подступает к горлу и без всякого управления вырывается наружу. Словно громкий свисток паровоза из туннеля.

Гномы так резко повскакивали с мест, что даже стол перевернули. Гэндальф выбил синий огонь концом своей волшебной трости (она же была жезлом), и в его свете все увидели, как бедный хоббит на коленках стоит на коврике у камина и весь трясется, как тающее желе. Через мгновение он упал и стал выкрикивать:

– Молния! Ударила молния!.. – много раз подряд.

Гномы его подняли, положили на диванчик в коридоре, поставили рядом с ним питье и вернулись в комнату обсуждать свое темное дело.

– Экспансивный невысоклик, – заметил, садясь, Гэндальф. – У него бывают странные приступы, но он – один из лучших, один из лучших, а в ярости это просто укушенный дракон.

Если вам приходилось видеть укушенного дракона, то вы поймете, что замечание волшебника было очень поэтической гиперболой в применении к любому хоббиту, даже двоюродному прапрадедушке Старого Тука, которого звали Бычеглас и который был так велик ростом, что мог взобраться верхом на лошадь. Он когда-то вызвал на бой войско гоблинов из горы Грэм. В сражения на зеленых Полях он деревянной дубиной сшиб голову предводителя гоблинов Гольфимбула, и эта голова пролетела по воздуху сотню ярдов и попала в кроличью нору, таким образом была одновременно выиграна битва и изобретена игра в гольф. А изнеженный потомок Бычегласа сейчас с трудом отходил от потрясения на диванчике в прихожей. Он немного полежал, немного выпил, потом все-таки встал и подкрался к двери гостиной.

И вот что он услышал (говорил Глоин):

– Гм-гм! Вы думаете, он справится? Гэндальфу легко говорить о ярости хоббита, но если он, приходя в ярость, вот так завопит хоть один-единственный раз, то разбудит дракона со всеми его родственниками, и они нас поубивают. По-моему, это было больше похоже на испуг, чем на ярость. Вообще, если бы не тайный знак на двери, я бы подумал, что мы по ошибке попали не в тот дом. Я засомневался сразу, как только увидел, как он пускает пузыри на коврике возле двери. Он скорее смахивает на зеленщика, чем на взломщика…

И тут господин Торбинс повернул ручку двери и вошел в гостиную. В нем вдруг пробудился Тук. Он понял, что спать не ляжет и завтракать не станет, пока не убедит всех, что может быть очень яростным, и почувствовал, что уже пришел в ярость от «пускает пузыри на коврике».

Много раз потом торбинсовское начало в нем сожалело об этом поступке, и он говорил себе: «Бильбо, ты свалял дурака – сам полез в западню». Но сейчас он храбро выпалил:

– Извините меня за то, что я сейчас случайно услышал. Я понятия не имею, о чем вы говорите и при чем тут взломщики, но, думаю, не ошибся в том, что вы считаете меня ни на что не способным (это его уязвило больше всего). Я вам докажу. Нет у меня на двери никаких знаков – я ее красил неделю назад, и совершенно уверен, что вы ошиблись адресом. Я заподозрил это, как только увидел ваши чудные физиономии у себя на пороге. Но можете считать этот дом правильным домом. Скажите, что вы от меня хотите, и я попробую все сделать, даже если для этого придется идти пешком на самый Дальний Восток и драться со свирепыми змеями-оборотнями в Последней Пустыне. У меня когда-то был двоюродный прапрадедушка Бычеглас Тук, так вот он…

– Ну да был, но очень давно, – сказал Глоин. – Я же говорил о тебе. И, уверяю тебя, на этой двери был знак – обычный, как полагается в деле. Такой знак обозначает: «Взломщик ищет хорошую работу и захватывающих приключений за приличное вознаграждение». Вместо «Взломщик» можно прочитать «Опытный охотник за сокровищами», это как ты захочешь. Некоторым так больше нравится, а нам все равно. Гэндальф сказал, что в этих краях живет такой искатель приключений, который жаждет немедленно взяться за дело, и устроил нам сегодняшнюю встречу, в среду за чаем.

– Был у тебя знак на двери, – сказал Гэндальф. – Я сам его поставил по веским причинам. Меня попросили найти четырнадцатого участника экспедиции, и я выбрал господина Торбинса. А если кто-нибудь скажет, что мой выбор неправильный, идите втринадцатером, попадайте в неприятности, расхлебывайте неудачи или возвращайтесь уголь копать!

Он так сердито накричал на Глоина, что гном сел на свое место; а когда Бильбо попытался открыть рот для вопроса, он повернулся и уставился на него, так свирепо нахмурив брови, что хоббит закрыл рот покрепче.

– Вот и правильно, – сказал Гэндальф. – И не будем больше спорить. Господина Торбинса выбрал я – этого достаточно. Если я говорю, что он взломщик, значит, он взломщик или будет таковым, когда придет время. Что-то в нем есть, о чем вы пока не догадываетесь, и в гораздо большей степени, чем он сам думает. Может быть, вы все останетесь живы и мне за это спасибо скажете. А теперь Бильбо, малыш, принеси лампу и посвети мне вот на это.

В свете большой лампы с красным абажуром он расправил на столе пергамент.

– Это нарисовал Трор, твой дед, дорогой Торин, – сказал Гэндальф в ответ на вопросительные взгляды гномов. – Здесь план Горы.

– По-моему, он нам не очень поможет, – разочарованно протянул Торин, кинув взгляд на план. – Я ведь хорошо помню и Гору и все вокруг нее. Знаю, где находится Лихолесье и Высохшая Долина, где жили огромные драконы.

– Место, где живет дракон, помечено на карте, – сказал Балин. – Вон на Горе нарисован красный дракон. Но его мы и без этого легко обнаружим, если только туда доберемся.