Роберт Джордан - Восходящая Тень [litres]

Рендра – так звали хозяйку – по просьбе новых гостей подала им ужин в отдельную комнату. Илэйн с подозрением рассматривала диковинное, на ее взгляд, блюдо – жареного барашка в яблочном желе с пряностями, с гарниром из чего-то вроде длинных желтоватых бобов, приготовленных с кедровыми орехами. Она не могла заставить себя притронуться к еде, вспоминая толпы голодных людей. Домон ел с удовольствием – добытое контрабандой золото не умеряло его аппетита. Том и Джуилин тоже не выказывали сдержанности.

– Рендра, – тихонько спросила Найнив, – скажи, в этом городе кто-нибудь заботится о бедных? Я могла бы пожертвовать несколько золотых, лишь бы это пошло им на пользу.

– Можешь пожертвовать на кухню, которую содержит Байл, – ответила хозяйка, улыбаясь Домону. – Вот уж кто благодетель всех наших нищих. От уплаты любых податей он увиливает, зато сам себя обложил налогами в пользу бедных. Ежели потратит крону на подкуп чиновников, тут же пожертвует две на неимущих. Он и меня подбил заняться благотворительностью, хотя, в отличие от него, я плачу налоги исправно.

– Ну, это всяко меньше, чем здешние подати, – пробормотал, будто оправдываясь, Домон. – Прибыль у меня хоть куда, оставь меня удача, коли это не так.

– Это хорошо, мастер Домон, что вы готовы помогать людям, – сказала Найнив, когда Рендра и двое молодых слуг в вуалях удалились, а Джуилин с Томом встали из-за стола проверить, нет ли кого за дверью. Том с легким поклоном предоставил открыть дверь Джуилину. В коридоре никого не было, и Найнив продолжила: – Нам тоже может потребоваться ваша помощь.

Иллианец замер над блюдом с вилкой и ножом в руках.

– Какого рода помощь? – обеспокоенно спросил он.

– Пока точно не знаю, мастер Домон. Но у вас есть суда, а стало быть, и люди. Нам могут понадобиться глаза и уши. Не исключено, что здесь, в Танчико, находится кое-кто из Черной Айя, и нам необходимо их найти. – Найнив поднесла ко рту вилку с бобами с таким видом, будто не сказала ничего особенного. Словно последнее время она только и говорила, что о Черной Айя.

Зато у Домона челюсть отвисла. Он ошарашенно уставился на Найнив, потом перевел взгляд на Тома и Джуилина. Те, усевшись на свои стулья, кивнули, и он отодвинул в сторону тарелку и уронил голову на руки.

«Этот малый имеет шанс получить от Найнив хорошую затрещину, вон как она губы поджала, – подумала Илэйн. – С какой стати он обратился за подтверждением к ним?»

– Выходит, опять все повторяется, – в конце концов промямлил Домон. – Что в Фалме, то и здесь. Видно, пора мне сниматься с якоря. Вернусь в Иллиан, уведу туда свои суда. Там-то я небось не останусь внакладе, стану степенным зажиточным обывателем.

– Сомневаюсь, что Иллиан нынче такое уж безопасное место, – сурово возразила Найнив. – Как я понимаю, теперь там правит Саммаэль, хотя и не в открытую. Не думаю, что под властью Отрекшегося вы долго будете радоваться своему богатству.

У Домона глаза полезли на лоб, но Найнив не унималась:

– Безопасных мест теперь не осталось. Можете бежать, как заяц, куда угодно, но спрятаться вам не удастся. Так что подумайте, не лучше ли встретить опасность по-мужски, лицом к лицу?

«Вечно Найнив перегибает палку, ей бы только запугать человека до смерти», – подумала Илэйн и, улыбнувшись Домону, положила ладонь на руку капитана:

– Не подумайте, что мы хотим вас застращать, мастер Домон, но помощь ваша нам и вправду может понадобиться. Я ведь знаю, вы не робкого десятка, иначе не стали бы так долго дожидаться нас в Фалме. Мы вам очень благодарны.

– Ловко это у вас выходит, – пробурчал Домон. – Одна кнутом огреет, другая пряником поманит. Ловко, ничего не скажешь. Ну да ладно, чем смогу – помогу. Но второго Фалме дожидаться не стану, так и знайте.

Том и Джуилин, не забывая о еде, принялись подробно расспрашивать Домона о Танчико. При этом Сандар не задавал вопросов напрямую, а обращался будто бы к Тому. Он говорил, что не худо бы узнать, где собираются воры, грабители, мошенники, в каких злачных заведениях бывают, каким скупщикам краденого сбывают добычу. Ловец воров считал, что всякого рода проходимцы знают обо всем происходящем в городе куда больше, чем власти. Он, похоже, не желал общаться с иллианцем и говорил с ним исключительно через Тома, а Домон, в свою очередь, морщился и фыркал всякий раз, когда отвечал на заданный тайренцем вопрос. Вопросы самого Тома казались совсем уж чудными – во всяком случае, для менестреля. Невесть с чего он принялся расспрашивать о лордах и леди, придворных кликах, заговорах и их заявленных целях, предпринятых действиях и достигнутых в результате успехах или случившихся неудачах. Такого даже Илэйн не ожидала, хотя на судне не раз беседовала со старым менестрелем. Всякий раз ей казалось, что вот-вот она вызнает тайну его прошлого, но Тому неизменно удавалось увильнуть и оставить ее несолоно хлебавши, хотя на разговоры откликался с готовностью и вроде находил в них удовольствие. Менестрелю Домон отвечал охотнее, чем ловцу воров, но, так или иначе, Танчико контрабандист знал превосходно, причем, кажется, не видел особой разницы между обитателями дворцов и притонов.

Когда мужчины вытянули из Домона решительно все, что могли, Найнив попросила Рендру принести перо, чернила и бумагу и составила подробное описание всех Черных сестер. Опасливо взяв листы бумаги в руку, Домон хмуро уставился на них, будто видел перед собой самих приспешниц Темного.

– Мои люди в порту будут начеку, – пообещал он, а когда Найнив посоветовала соблюдать крайнюю осторожность, рассмеялся, будто ему предложили смотреть под ноги, чтобы не упасть.

Джуилин ушел следом за Домоном. Помахивая посохом, он заявил, что ночь – самое подходящее время, чтобы пройтись по притонам, где собирается всяческое отребье. Найнив объявила, что идет в свою – свою! – комнату отдохнуть с дороги. Выглядела она и впрямь неважно, и Илэйн неожиданно поняла почему. Найнив успела привыкнуть к качке, и теперь ее мутило на твердой почве. Вот уж и впрямь на всякий желудок не угодишь.

Том обещал Рендре выступить и развлечь гостей в общем зале, и Илэйн спустилась следом за ним. Усевшись за пустовавший – как ни странно – стол, она напустила на себя холодный и неприступный вид, чтобы отвадить всякого, кто захотел бы к ней присоединиться. Рендра принесла серебряную чашу с вином, и Илэйн потягивала его, слушая, как Том, аккомпанируя себе на арфе, пел любовные песенки – «Первую розу лета» и «Ветер, который качает иву», потешные распевки – «Только один сапог» и «Старый серый гусь». Благодарные слушатели стучали по столам и хлопали в ладоши – похлопала и Илэйн. Она выпила не больше половины своего вина, но миловидный молодой прислужник с улыбкой вновь наполнил чашу до краев. Все вокруг казалось ей странным и волнующим. Илэйн нечасто случалось бывать в тавернах, а пить и развлекаться, как простой люд, и вовсе не доводилось.