Ростислав Марченко - Дороги наёмника [litres]

Прижавшиеся к фургону с вспоротым тентом Эмрис с глефой в руках и Гленни с фальшионом с трудом, но пока успешно отбивались от еще двоих всадников. Под ногами слуг даже валялся труп в светлом жупане.

Цвайхандер без промедления клюнул ближайшего в район почки, и второй конник испуганно рванул куда-то в сторону размещения нашего капитана. Вот только уйти ему уже было не суждено. Змеёй вынырнувшая из-за фургона глефа зацепом крюка выхватила всадника из седла, и молниеносный отблеск меча оказавшейся рядом фигуры Лойха не дал тому встать на ноги.

Сам я, в это время отвлекшись, едва не развалил обнаружившуюся рядом женщину, одним только чудом успев остановить удар. Перепуганное лицо фрейи Айлин вовремя осветило пламя горящей неподалеку палатки.

Крик души удержать было уже не в силах:

– Куда вылезла? Под повозкой своей сиди, дура! Кто бы ни победил – до этого носа не высовывать!

Пока разбирался с женщиной, которая баскетбольным броском за шиворот была отправлена под ближайшую телегу, и матюгами загонял туда же ее служанок, ближе к нам подтянулись капитан с Боу Хораном в окружении десятка бойцов с глефами и алебардами. Последние истошно орали, собирая уцелевших «Вепрей» к себе.

Вылетевшую из темноты тройку всадников, по глупости и нахрапу решившую проверить крикунов на прочность, эта группа разделала за секунды. Оставаться в стороне было не дело.

Конюх появился из темноты весьма кстати, и я с ходу поймал его за воротник, не обращая внимания на испуганное лицо и молниеносно прижатый к предплечью тесак. Мужик почему-то надеялся, что ножа я в темноте не заметил.

– Своих баб видишь?

Тот всё так же молча кивнул.

– Если выпустишь хоть кого-то из них, включая фрейю, оттуда до конца боя, я тебя освежую. Сидеть там и не отсвечивать, пока не определится победитель. Да и потом будьте осторожнее.

– Сделаю, ваша милость, – неожиданно спокойно сказал тот. – Можете на меня рассчитывать.

– Я запомню. Приступай! – Отпустил я его и присоединился к капитану.

На нашу точку кристаллизации из темноты выезжали новые всадники…

Фрейю Айлин в нашем разгромленном лагере мне помог найти все тот же конюх. Хозяйка Дресхолда сидела на земле в окружении нескольких трупов рядом с полусгоревшим фургоном и, беззвучно плача, гладила по голове отходившего на ее коленях воина из числа нападавших – гладко выбритого длинноволосого парня с посеревшим лицом и как открывашкой вскрытой ударом алебарды по животу кольчугой.

– Проследи за своей госпожой, чтобы ничего не случилось. Когда простится, поможешь дойти до палатки. Служанкам, чтобы все приготовили, тоже распорядись. Ту бабенку, что для нее ближе, пришли сюда. Если кто-то будет мешать – пугай моим именем. Не поверят – зови. Своего господина потом тоже к похоронам приготовьте, мешать вам не будут…

Внезапный ночной налет партизан дорого всем обошелся, и это ещё хорошо, что без малого ополовиненные «Вепри Бир-Эйдина» в этой ситуации довольно легко отделались. Как бы много бойцов у нас по итогам ночи ни угодило в могильник с лазаретом, разогнать роту по кустам и в ходе последующего грабежа зачистить брошенных товарищами раненых в нашем огороженном закутке нападавшие не сумели. Одолеваемые похмелюгой наемники, ограниченные в возможностях разбежаться лагерным ограждением, сумели сначала оказать достойное сопротивление, а потом под командованием ротных офицеров организоваться и победить. В отличие от нас, у баронских рейтаров нападавшие основную массу раненых зачистили, что же до ополчения, то там достаточно низкий процент потерь обеспечили те самые, банально разбежавшиеся в разные стороны, не приняв боя, люди. Нападавшим просто некого стало рубить и колоть. Кто сбежать не сумел или не захотел, довольно удачно отбились в деревенской застройке.

Умница капитан в ночном бою показал себя великолепно. Понимая, что обороной сражения не выигрываются, Лойх сразу же, как собрал достаточно большую группу солдат, решительно атаковал и отрезал ворвавшихся в наше расположение конников от их громящих лагерь рейтаров коллег. Мы отделялись от рейтарского расположения линией рогаток, после захвата требуемого участка периметра заложить ими проходы в заграждении стало несложно. Основной бедой тут было эти рогатки в дальнейшем удержать. Как и в войнах на более высоком уровне технического развития, полосы необороняемых инженерных заграждений сами по себе препятствием для войск противника не являлись.

Однако все прошло куда легче, чем я ожидал. Хаос и потеря управления в ходе ночного боя не позволили врагам своевременно отреагировать, в результате чего оказавшихся в ловушке и метавшихся по нашему расположению всадников пришедшие в себя солдаты изрубили, воспользовавшись своим численным преимуществом. Чего их товарищи, как я понял, даже не заметили. У баронских рейтаров и ополчения было чем поживиться, так что когда из расположения «Вепрей» вывалила волна организовавшейся, одоспешенной и взбешенной потерями пехоты, значимое сопротивление нам было оказывать просто некому. Сохранившие управление подразделения налетчиков все еще пытались ликвидировать очаги сопротивления, тогда как остальные поторопились приступить к грабежу, вполне резонно предполагая, что до рассвета может многое измениться. Как в общем-то и случилось.

Не могу сказать, что мы вырубили сильно уж много нападавших, в имеющихся условиях это было физически невозможно, тот же громивший ополченцев отряд партизан боя с нами вообще не принял. Однако контратака, безусловно, изрядно выровняла счет мясника этой ночи и превратила сражение в твердую ничью. Читай, дала возможность предводителям обеих сторон в будущем кричать о своей победе.

С нашей точки зрения о победе говорил контроль над полем битвы – в Хейене, как и на Земле, первым и главным фактором поиска личности победителя в сражении было определение, кто остался стоять «на костях». На все остальное при большом желании можно было не обращать внимания. Сколько бы так и оставшийся для меня неизвестным партизанский вожак в будущем не напирал на причиненные нам людские потери и сопутствующий ущерб, факта оставления поля боя за нами он был оспорить не в состоянии. С имущественным ущербом, к слову сказать, по ряду позиций вышло куда тяжелее, чем с потерями людей. Понесшие сравнительно с нами небольшие потери ополченцы остались без трех четвертей строевых лошадей, рейтары – без половины. Ярость злобствующего барона в итоге никого не удивляла.

На подводящем итоги ночи совещании Проклятый сидел с таким видом, как будто готов всех окружающих передушить своими руками. К одному только мне старик обратился на удивление доброжелательно: