Владимир Матвеев - Своя-чужая война [litres]

Из раздумий князя вывел секретарь, который тихо подошел к столу и аккуратно положил перед ним несколько исписанных аккуратным почерком листов.

– Что это? – недоуменно посмотрел на них Атей.

– Приказы, ваша светлость, – стал пояснять Мa’Гут. – Первый о вызове Ардаля Гранита в Оплот, следующие – о назначении его, уважаемых Лайгора Узелка, Гаспара Стойкого и Хальда Северянина командующими соответствующих легионов. Я так понимаю, таких документов на последних двух военачальников еще не было. Все в двух экземплярах: один на руки исполнителям и командующим, другой в архив канцелярии.

Призрак быстро пробежал глазами текст документов, а потом посмотрел на серьезного Холодка и про себя удивился: «Вот уж действительно каждому дан свой дар: кому-то клинком махать, кому-то свистульки из глины лепить, а кому-то, как вот этому малышу, с одних лишь слов составлять безупречные на его взгляд документы».

– Что мне нужно делать? – спросил он у Ма’Гута.

– Прижать свою печать к вон той нашлепке, – указал тот в нижний угол листа, где на бумаге виднелся небольшой, в звонг размером, светло-серый кружок. – И слегка надавить.

Атей выполнил все, что ему сказал секретарь, после чего стал свидетелем того, как обычный кружок с легким алым всполохом быстро превратился в рельефный княжеский герб.

– Ваша светлость, – снова вернул к реальности Призрака Холодок. – Мне нужны полномочия, чтобы незамедлительно отправить гонца в Штас.

– Савмак? – немного заторможенно повернулся Атей к оборотню.

– Сделаю, – скаля в улыбке клыки, сказал тот. – Чаще надо дома бывать, бать. У вас у всех, ну кроме тех, кто постоянно находится в Оплоте, вид как у детей, которых впервые привели на площадь, где выступает балаганный фокусник.

– И не говори, Савмак, – серебристыми колокольчиками зазвенел смех княгини. – Так и хочется какую-нибудь сладость купить детишкам. И это они еще не видели, как определяется подлинность документа.

– А как? – первой задала интересующий всех вопрос Тахере.

– Продемонстрируй, Холодок, – попросила Виолин секретаря.

Гобл молча вытащил чистый лист, аккуратно согнул его в нескольких местах, а на стык потом прилепил тот самый кружок.

– Прижмите, ваша светлость, – попросил он князя проделать недавнюю процедуру, что тот и сделал.

А потом «дитя леса» просто сломал эту печать, и у всех на глазах над листком развернулась иллюзия: сначала появились два четвероногих хищника, скалящие в предупреждении клыки, а над ними кружила черная летучая мышь, держащая в лапах щит и меч.

– Да чтоб меня, – потрясенно произнесла Катаюн. – Не день, а красочная ярмарка.

– Иллюзионист постарался, что с вами приехал, – объяснила княгиня. – Теперь никакие подтверждающие подлинность документа артефакты не нужны. По крайней мере, так утверждают наши маги. Подделать такое просто невозможно.

Вскоре звери, словно осмотревшись и убедившись, по назначению ли попал документ, исчезли, и уже ничто не говорило о том, что над чистым листом недавно происходило целое представление.

– Как бы Гаспар с Хальдом подливку не пустили, увидев это, – сказала неугомонная Птаха, и комнату наполнил разноголосый смех.

Когда все немного успокоились, Атей спросил у жены:

– Твой перстень то же самое делает?

– Угу, – кивнула она. – Только иллюзия меньше и еще мышка вместе с мечом держит в лапках зеленую ветвь.

– Ясно, – задумчиво произнес Призрак, еще находясь под впечатлением от увиденного, но потом встрепенулся и уже громче сказал: – Отлично поработали, друзья, а теперь все то, что мы тут напридумывали, надо претворять в жизнь. За нас это никто делать не будет. Пал, – повернулся он к вайрон. – Пусть готовят Агата, надо по городу проехаться, а то, как он растет, вижу только из окна.

– Понял, – поднялся тот со своего насиженного места.

– И Пушинку, – попросила Виолин, на что оборотень лишь кивнул, выходя за дверь, чтобы послать первого попавшегося «стрижа» выполнять поручение.

Пока готовили коней, княжеская чета успела быстро перекусить и уже вскоре бок о бок ехала по улицам города, который за прошедшее время очень сильно изменился. Призрак уже не сомневался, что возведением Оплота Годаб Твердыня действительно оставит по себе незабываемую память. Впрочем, это касалось не только магистра. На строительстве столицы трудилось огромное количество разумных, гном же лишь направлял и руководил ими.

Между внешней стеной и стеной Княжеского дворца уже не было того пустыря с наметками будущих улиц, что был совсем недавно. Правда, и говорить о том, что город приобрел свой окончательный вид, тоже было ой как рано. Но вот то, что прорисовались его окончательные контуры, можно было уверенно утверждать.

Мощеные ровные улицы, широкие тротуары, ливневые стоки, кованые фонарные столбы, четко очерченные границы различных кварталов, которые быстро застраивались аккуратными строениями – все это было налицо. Мало того, некоторые кварталы, как тот же Купеческий, был уже практически полностью застроены и приобрели практически свой окончательный вид. Здесь были и здания Купеческой гильдии, и гостиницы, львиная доля которых принадлежала Джиргу Зеленушке, ну и дома тех счастливчиков, которые выбили (выпросили) у Бенигны разрешение поселиться в столице княжества, предварительно став подданными Атея.

Площадь же вокруг Княжеского дворца, с храмами, зданиями столичной управы и различных ведомств, а также парой самых дорогих гостиниц для самых почетных будущих посетителей Оплота, вообще уже давно сформировалась, и сейчас лишь шлифовался ее внешний вид, а также облагораживалась территория вокруг.

Та же ситуация была и с Торговым кварталом, застроенным теми же купцами.

Про набережную вообще можно не говорить. Берег Золотого стал действительно любимым местом отдыха не только горожан, но и гостей, которых с каждым днем в Оплоте становилось все больше и больше. Пока это были в основном изгои, которые давно протоптали дорожку во владения их союзника. Долгие годы сидения за живыми зелеными стенами своего Леса, каким бы он родным ни был, большого разнообразия в их длинные жизни не привнесло и не привносит. Вот и устремились разумные, как говорится, мир посмотреть и себя показать.

Сначала они вели себя настороженно, но вскоре поняли, что до них у жителей княжества нет никакого дела. Прошли те времена, когда изгои были невиданным явлением и приковывали к себе взгляды представителей других рас. У них вон сама княгиня в прошлом изгой, ну и что? Работать надо, а не по сторонам смотреть, открыв рот. Поэтому-то картина, когда на открытой веранде заведений Джирга за одним столом мирно беседует воин-изгой и вайрон, решивший в свободное время промочить горло, стали не такими уж и редкими.