Глен Кук - Крепость во тьме [книги 1, 2, 9] [сборник litres с оптимизированными иллюстрациями]

– Молись за него, Насеф. Он так и не принял веру и умер неверующим. Но он гордился сыном и дочерью. Он постоянно рассказывал о твоих свершениях и говорил, что всегда знал: ты далеко пойдешь.

Насеф грустно улыбнулся. Моваффак Хали наблюдал за ними холодным взглядом хищника. Для человека, который терпеть не может политику, подумал Эль-Мюрид, Моваффак вел весьма искусную игру.

Насеф не стал терять времени, снова взявшись за подготовку события, которое привело Ученика в Дунно-Скуттари. На следующий день он переправил семью через реку и повел в шатер на вершине холма.

– Вряд ли вы многое сможете увидеть, – сказал он. – Но лучше всего будет видно именно отсюда. Утром.

– Что именно, Насеф? – спросила Ясмид.

– Сюрприз, голубка моя. Встань пораньше, и увидишь.

– А все-таки, Насеф? – выдохнула она.

Сама того не сознавая, она уже шла на маленькие женские хитрости, чтобы подчинить своей воле мужчину.

– Нет, не скажу. Даже тебе. Будешь ждать, как и остальные. – Он показал вниз по течению реки, в сторону восточного края острова, где стояла крепость. – Самым большим сюрпризом это станет для них.

Просьбы и заигрывания Ясмид ни к чему не привели. Насеф без слов дал понять, что предстоит его величайший триумф. То была его игра, которую он вел по своим правилам.

Насеф внезапно стал похож на неуверенного в себе повесу. Он будто преследовал девицу, которая отвергла притязания бесчисленных ухажеров, способных предложить куда больше, и не скрывал намерений использовать ее и передать дальше, но при этом поставил все состояние и самолюбие на успешный исход бессмысленной затеи.

А у Эль-Мюрида появилась возможность взглянуть еще с одной стороны на незнакомца, которого он столь давно знал. Казалось, личинам Насефа не будет конца.

В ту ночь Насеф стоял возле шатра, восторгаясь численностью воинства света, костры которого усеивали оба берега реки. Казалось, будто звездные скопления опустились на равнины и холмы.

– Как их много… – пробормотал он. – И их привели сюда мои мечты.

Насеф говорил, что набрал двадцать тысяч рекрутов с Запада. Слово, или хотя бы его часть, нашло отклик в некоторых западных душах. Новая империя пробивала себе путь из утробы.

Ясмид растолкала его еще до рассвета:

– Папа, ну пойдем. Пойдем и посмотрим, что сделал Насеф. Ты не поверишь, когда увидишь.

До времени его обычного пробуждения оставалось еще несколько часов. Он предпочитал и работать, и спать допоздна. В конце концов он понял, что бороться бесполезно, и, с неохотой признав поражение, встал, оделся и последовал за ней к выходу из шатра.

– Ладно, проказница. Покажи мне это чудо, и покончим с этим. Мне нужно поспать.

– Ты что, не видишь, папа? Оно прямо тут. Взгляни на реку.

Он уставился на Скарлотти, но реки перед ним не было. Когда-то обширный поток превратился в несколько озер, соединенных мутным ручейком шириной в десяток ярдов. Восходящее солнце освещало обнаженный ил. Ветер сменил направление, и в ноздри ударил отвратительный запах.

– Как, во имя…

К шатру направлялся Насеф. От усталости он едва волочил ноги, но, едва увидел зрителей, походка его сменилась, и он зашагал вприпрыжку, словно мальчишка. Лицо его озарила широкая улыбка.

– Что скажешь? – крикнул он.

Повеса наконец добился внимания девицы, подумал Эль-Мюрид. И теперь он пришел похвалиться перед всеми.

– Что ты сделал? – спросил Эль-Мюрид. – Как можно за ночь осушить реку?

– Никак. Но можно произвести впечатление на пару сотен тысяч людей и заставить их выкопать новое речное русло. Я начал, как только мы сюда добрались. Идея пришла мне из «Чародеев Ильказара», там, где поэт рассказывает, как Вартлоккур насылает землетрясение, чтобы разрушить стены, здание обваливается в реку Эос, перекрывает ее и затопляет часть города. Я подумал – почему они не перекрыли ее в верховьях? Тогда они могли бы проникнуть через шлюз. А потом я подумал: почему бы не изменить речное русло? Она просто перелилась бы через плотину.

Насеф продолжал болтать. Столь изобретательный ход значил для него нечто большее, чем еще один город – драгоценный камень в диадеме завоеваний. Он вложил в проект всю душу, словно ребенок, берущийся за некое амбициозное предприятие в надежде на одобрение родителей.

Эль-Мюрид вспомнил, как Насеф однажды упомянул о проблемах в общении с другими детьми, и понял, что своими прекрасно проведенными кампаниями, а в особенности этим завоеванием шурин пытался заявить о себе всему миру. Что именно? Всего лишь: «Я существую! Заметьте меня!»? Или нечто посложнее?

Наверняка нечто посложнее. Для Насефа не существовало ничего простого.

– Часть моих людей уже в городе, – сказал Насеф. – Они вышли ночью на лодках и дождались, пока уровень воды опустится ниже шлюзовых решеток, а потом заняли территорию за стенами. Другим я приказал проложить дощатые настилы через ил, пока обмелевала река. Сейчас они должны уже закончить, и воинство наверняка входит в город. Еще до захода солнца город должен сдаться.

Предположение Насефа оказалось чересчур оптимистично. Возглавляемые и запугиваемые упрямыми солдатами Гильдии, защитники оборонялись девять дней, сдавая позиции лишь под превосходящим натиском врага. На пятый день Насеф пришел в неистовство. Плотина из земли и камней, перекрывавшая Скарлотти, ослабевала, а ему еще предстояло захватить укрепленную дорогу, соединявшую с берегами реки внешний и внутренний острова. Вынудив работников совершить чудо, он сохранил плотину в целости. На седьмой день Непобедимые захватили дорогу, что определило судьбу города, в который Насеф получил неограниченный доступ.

На восьмой день прибыл гонец из Малых королевств.

Побледнев и весь дрожа, Насеф подошел к Эль-Мюриду:

– Мика… мой повелитель Ученик… Убили Карима. Отродье бин Юсифа и какие-то солдаты Гильдии. Они поймали его в Алтее. Карим… он был для меня как отец. Я послал его с крайне важной тайной миссией. Он уже возвращался, и, возможно, у него все получилось. Если так, у нас есть шанс закончить войну до зимы.

Эль-Мюрид хмуро его слушал. Мысли Насефа, казалось, пребывали в полном хаосе, и он озвучивал лишь некоторые. Эль-Мюрид никогда еще не видел шурина столь опустошенным, столь нерешительным, не знающим, что делать. Возможная смерть Карима не входила в его планы, да и привычка предполагать непредвиденные обстоятельства его подвела. Судьба нашла его слабое место. Он не принял в расчет, что сам он и его близкие друзья столь же смертны, как и любой другой.

– Люди гибнут во время войны, Насеф. И это вовсе не обязательно неизвестные солдаты, которых оплакивают лишь в далекой глинобитной хижине. Смерть Мерьем должна была тебя этому научить.