Максим Ельцов - Интриги дядюшки Йивентрия [litres]

– Та-та-танхлейн? – дала еще одну очередь вдова.

– Вир Тонхлейн, сударыня, Йозефик вир Тонхлейн.

Йозефик встал и чинно поклонился, а потом, смущенный ее чуть-чуть боголепным взглядом, указал на Сьомирину и представил ее.

– Мой компаньон – госпожа Сьомирина Похлада, специалист по истории, мифам и фольклору.

Вдова даже не моргнула, хотя до этого проявляла к Сьомирине куда бо́льшую благосклонность, чем к молодому человеку.

– Я отчего-то был уверен, что Паскар сообщил вам наши имена.

– Да чего взять с этого деревенского дурня? – очнулась вдова. – Он туповат даже для этой дыры! Только и может гайки крутить.

Она взяла руки Йозефика в свои и посмотрела на него чуть не с материнской любовью, хотя молодому человеку было, по идее, не с чем сравнивать. Сьомирина начала прихлебывать варенье и затащила Йойка себе на колени. Лучшую кандидатуру на роль живого щита было не найти. Хотя, с другой стороны, Йойк был скорее живым мечом. Или топором. Или живым линейным крейсером первого ранга.

– Я так долго вас ждала, господин вир Тонхлейн. В этом тумане, в этой сырости и серости. Я не видела своих детей так давно. Даже не знаю, стала ли я бабушкой или прабабушкой. Не знаю, хватит ли мне сил и отпущенного времени их отыскать, но теперь-то я могу хотя бы начать.

– Мне очень неловко, госпожа Гренн, но я не вижу никакой связи.

– Ты погляди на него, милочка! – взвихрилась вдова. – Связи он не видит! Помяни мое слово: все они одинаковые!

– Муфщины? – чуть не подавилась вареньем Сьомирина.

– Тонхлейны! – рявкнула вдова.

– Почему все прицепились к несчастным вир Тонхлейнам? – Йозефик схватился за голову. – На каждом шагу Тонхлейн то, Тонхлейн се, хватай Тонхлейна. А вир Тонхлейн даже не понимает, о чем речь!

Вдова злобно прищурилась.

– Только не надо заливать, что не понимаешь, о чем я толкую.

Йозефик истерично расстегнул пояс с кобурой, вытащил револьвер и за ствол протянул вдове. В его подрагивающих руках стальная машинка смерти извивалась, как пиявка.

– Возьмите-возьмите. Нечего теперь от меня шарахаться. Берите и стреляйте, а потом бегите на кухню за ножом побольше и потрошите меня. Потрошите! И если найдете хоть каплю понимания…

– Бедный мальчик…

– Не надо мне заливать про бедных мальчиков и «неужели вы не знали, сударь» – я уже сыт этим по горло. Либо потрошите, либо говорите.

– Не буду я вас ни в коем случае потрошить, – оскорбилась вдова.

– Если вы не заговорите, я сам с собой это сделаю. Подумайте, неужели этот ковер вам не дорог?

Закуски на столе кончились. Сьомирина переводила взгляд с Йозефика на вдову и доедала заварку из чайника. Одной рукой она цепко держала Йойка за загривок, и тот таращил один злобный глаз в потолок. В благоразумии вдовы Гренн она нисколько не сомневалась. К выкрутасам Йозефика уже как-то привыкла. Волновали ее последствия. Что-то подсказывало, что их лучше встречать не на пустой желудок. Очень разумное, между прочим, решение. Сьомирина в вопросах последствий была опытна не по годам.

– У нас мало времени, – отрезала вдова. – Расскажу, пока будем собираться.

Она улетела на кухню и стала набивать две корзины консервами и завернутыми в грубую ткань буханками.

– Чего глазеете? Пакуйте вещи.

– Мы их и не распаковывали, уважаемая.

– Отлично!

Вдова открыла форточку и крикнула:

– Паскар, живо сюда! Этот балбес должен был приготовить запас газолина.

Йозефик уже сидел на чемодане. Револьвер он повесил на место. Сьомирина поправляла шляпу перед маленьким зеркалом над рукомойником.

– Видится мне, что ванну мне сегодня принять не удастся.

– Нет времени.

– Даже на душ?

– Нет душа, милочка, мы же в этой треклятой деревне, – с жалостью сказала хозяйка.

– Ацедьё – это не деревня, а гавань, – вставил свое слово Йозефик.

– Не надо умничать. Вы даже не знаете, как мне эта дыра обрыдла. И как я устала притворяться перед местными чешуйноголовыми, что горжусь быть частью этого провонявшего рыбьими потрохами балагана! Где этот балбес Паскар?

Вдова Гренн сердито заходила по кухне. Не найдя в этом успокоения, она как черный вихрь вылетела в прихожую и с невероятной скоростью застучала каблуками по лестнице. Вернулась она так же стремительно с двумя пузатыми саквояжами и шляпной коробкой.

– Я смотрю, вы тоже готовитесь к отъезду, – ехидно заметил Йозефик.

– Я к отъезду была с самого начала готова, – огрызнулась вдова.

– Только нас ждали, да? – ухмыльнулся Йозефик.

– Не скалься, Тонхлейн. А ты, Сьомирина, дорогая, колбаски покушай или вот еще сыр есть.

– Сказали бы вы это до того, как я заварки наелась, – тоскливо улыбнулась Сьомирина.

– Вы расскажете, в чем дело, или нет?

– Дело все в том, что некто Йивентрий вир Тонхлейн оказал мне услугу. Еще во время Предпоследней он сделал меня официальной вдовой офицера. После переезда в эту дыру мой муж руководил постройкой одной посудины на местной верфи. В день выхода в море он и вся его команда просто пропали. И док оказался пустым, будто и не строили ничего. Хотя грохот почти год стоял ужасный. Дело было тайное и, видимо, успехом не увенчалось. Официально Адмиралтейство обвинило мужа в растрате и дезертирстве. Естественно, никакой пенсии за такое не полагается. Я осталась одна с тремя детьми без средств к существованию. Незавидная это участь – вдруг лишиться мужа в самый разгар войны.

Вдова уставилась в окно, и по ее щеке медленно поползла крохотная слезинка. Она промокнула ее белым платочком.

– Тут появляется этот старый козел Йивентрий. Говорит, что готов проявить участие в проблемах моей семьи, если я, в свою очередь, соглашусь принять участие в проблемах его… кхм… семейства. Ну и тип! Я сдуру подумала, что он меня замуж зовет, и согласилась. Ради детей. А этот гад только руки потер и сказал: «Отлично». Да так гаденько сказал, что у меня внутри похолодело.

В дверь тихо постучали. Вдова этого не заметила. Ее обволакивали воспоминания.

– В дверь стучат. Я открою? – вкрадчиво спросила Сьомирина. Вдова встрепенулась.

– Это Паскар. Он подождет. Я лучше уж сразу вам все выложу, чтобы потом не вспоминать это еще раз. Не думаю, что выдержу. Как того Тонхлейна вспомню, так задушить его хочется. И еще кого-нибудь в придачу.

Она многозначительно посмотрела на Йозефика. Тот ответил холодным, как могильный камень, взглядом. Ему не нравилось подобное отношение к его семейству, пусть он и не был по большому счету знаком с этими людьми.

– Он вернулся через неделю. Принес личные записи Альпи, какие-то бумажки с печатями «весьма тайно» и пометками «таинство снято по Высочайшему распоряжению» и документ, полностью снимающий с Альпиора Гренна обвинения. Даже расстарался его пенсию со всеми возможными приплатами оформить. Положил передо мной всю эту кипу и сидит – глаз с меня не сводит. Вот как у вас сейчас глаза у него были.