Максим Ельцов - Интриги дядюшки Йивентрия [litres]

Кассирша выложила билет на стойку, а Йозефик полез за деньгами. Сначала он поставил чемодан, а потом попытался перехватить Йойка левой рукой. Коварный зверь воспользовался моментом и выскользнул из рук. Поскрипывая когтями по кафельному полу, он рванулся в сторону бродячих собак. Те поспешили исчезнуть в темноте и не сверкать оттуда глазами. Подвигло их на это не обычное презрение к домашним животным, а совершенно искренний инстинкт самосохранения. Йойк собирался продолжить преследование, но за хвост его схватила хозяйская рука. Он начал со скрежетом буксовать на кафеле, но упал. Потом он зацепился зубами за шов между плитками. Йозефик уже знал, что пределов прочности у луприанской парковой белки, а тем более такой матерой, нет. Он без всякого сожаления тянул Йойка за хвост, пока плитка не вывернулась из пола.

– Господин, за это вам придется заплатить, – заметно занервничала кассирша.

– И не только мне, да, Йойк?

Пристыженный Йойк залез на плечо хозяина и уставился на звезды. Он думал, что только они его понимают. А еще он считал, что только его.

Йозефик отсчитал несколько купюр и передал кассирше.

– Вы уж извините, что так получилось, – сказал он и ушел искать автобус.

Кассирша посмотрела на полученные деньги. Глаза ее округлились, и из их глубин стали всплывать, сверкая все ярче, новенькие туфельки, о которых мечтать даже было трудно. Особые, волшебные туфельки, наповал разящие заклятых подруг своими каблучками и заоблачным ценником. Она, поджав губки, отсчитала из своего маленького кошелечка несколько мелких монет и положила в кассу. Затем выскользнула в зал ожидания и, стараясь не шуметь, уложила плитку на место.

Йозефик шел мимо автобусов и читал их пункты назначения. Мог бы этим не заниматься, так как заведенным стоял только один из них. На нем была табличка «Нюрлиг», написанная шрифтом зари книгопечатания. Очень утешало, что, скорее всего, это был самый опытный автобус на свете. Это был предок всех автобусов. Протоавтобус. Но если откинуть уважение к заслугам и антиквариату, это был истекающий маслом наполовину деревянный, наполовину бронзовый драндулет. Под капотом скрывался чахлый мотор, в котором если и были лошадиные силы, то не больше чем у хромого одра.

Вир Тонхлейн критически поскреб пальцем патину на радиаторной решетке и попинал колесо с деревянными спицами, которое в ответ выпустило облачко, как спелый гриб-дождевик.

– Отправляемся, – рыкнул кто-то у Йозефика за спиной, и Йойк лихо забрался за пазуху.

Отчего-то боясь обернуться, Йозефик влез в салон с почерневшими деревянными лавками, местами обросшими мхом, и сел в самый его конец. Когда водитель автобуса залез в кабину, престарелая колымага накренилась.

– Долго до Нюрлига ехать? – спросил Йозефик.

– В аккурат всю дорогу, – не оборачиваясь буркнул шофер.

Загорелись антикварные керосиновые фары автобуса. Что-то заскрипело, и автобус пополз. Он прилежно передавал Йозефику очертания каждого камушка брусчатки.

Автобус выехал из города и оказался в царстве ночи. Жалкие газолиновые фонари ничего не освещали и, скорее всего, были нужны только для того, чтобы другие участники движения заметили дорожного пенсионера. Водитель же ехал по памяти. Дорога эта уже набила оскомину на его профессиональной гордости. Зачем-то усевшийся на его рейс пассажир только усугублял его дурное настроение.

В окнах медленно ползли огни дальних деревень и заслоняющие звезды темные силуэты гор. Двигатель тихо кряхтел, а отсутствующая подвеска на укатанной грунтовке вела себя куда пристойнее, чем в городе. Йозефик улегся на скамейку и беспардонно сунул белку под голову в качестве подушки. Молодой человек, опираясь на свой последний опыт путешествий, здраво рассудил, что, если на автобус нападут кроты-эксгибиционисты или он свалится в пропасть с бурлящим сиропом, предсмертные крики водителя разбудят его.

«Надо было роз нарвать», – подумал напоследок Йозефик и уснул.

– Прибыли. Прибыли. Прибыли, – монотонно толкал шофер Йозефика, стараясь не разбудить подозрительный мохнатый кирпич у него под головой.

Йозефик проснулся и медленно сел. К моменту, когда он разлепил глаза и проморгался, водитель уже исчез. Он взял чемодан и вышел из автобуса. Вероятно, он оказался на городской площади, но света, исходящего от единственного фонаря в самом ее центре, явно не хватало для осмотра города. К фонарю были прикреплены указатели с названиями улиц. Час был действительно поздний. Света в окнах не было, а темнота не позволяла выяснить, есть ли эти окна вообще. Где-то за городом завыли волки. К их вою примешивался стон страдающего зубной болью бога охоты Хапеля.

Порывы неожиданно сильного ветра продирали до костей. Либо до Нюрлига лето не дошло, либо городку не объяснили, как им пользоваться. Йозефик подцепил еще сонного Йойка и пристроил на шее в качестве мехового воротника.

– Нюрлиг, наконец-то Нюрлиг, – сказал Йозефик и поежился. У него появилось ощущение, что в ответ на его слова из темноты на него очень недобро посмотрели.

Еще одна ария в исполнении волков напомнила Йозефику о том, что час, должно быть, поздний и надо поторопиться к дому дядюшки. Он подошел к фонарю и, к радости своей, нашел среди табличек одну, указывающую направление к замку Хлейнглогт. На ней кто-то заботливый нацарапал гвоздем: «шоб ты здох Старый Чорт».

Йозефик вынул из чемодана револьвер и неумело зарядил. Оставшиеся патроны он высыпал в карман брюк, а револьвер засунул за пояс. Только после этих приготовлений он пошел по узкой улочке в указанном направлении. За пределами круга света, отбрасываемого фонарем, мрак был кромешный. Улочка немного заворачивала, и вскоре фонарь исчез из виду.

Некоторое время Йозефик шел, просто пытаясь держать направление, но, после того как несколько раз споткнулся и налетел на стены, это стало бессмысленным.

«Как глупо. Проделать такой путь. И остаться спать, можно сказать, на пороге», – грустно подумал он и посмотрел на небо.

Небо текло рекой, полной звезд, между берегов, образованных нависающими над улицей домами. Йозефик просиял и пошел дальше, глядя на небо. Шея немного ныла, и Йойк начал возмущенно копошиться, но в целом идти было можно. Естественно, сначала Йозефик пошел не в ту сторону и вернулся на городскую площадь. Но со второй попытки темная улочка вывела его куда надо.

Улица заканчивалась у каменного моста, изогнувшегося через расщелину, по дну которой грохотал поток. За мостом были ворота замка. Его башни и шпили торчали кинжалами из силуэта горы и ничего доброго незваным гостям не предвещали. Архитектурное воплощение ночных кошмаров, которое уже не у одного поколения жителей Нюрлига развило хроническое недержание и бессонницу.