Максим Ельцов - Интриги дядюшки Йивентрия [litres]

На душе у Йозефика стало тепло и чисто. Он еще не помнил ни одного такого чудесного летнего вечера в своей жизни.

«Почему все эти годы я жил в Лупри, когда на свете есть такие места, где на крышах цветут розы, а под ногой так мягко давится собачье дерьмо… Ну что же это за жизнь такая?!» – думал Йозефик, шаркая ногой о брусчатку. При этом он воровато оглядывался по сторонам, так как не желал быть замеченным запятнанным в таких делах.

Здание таможни действительно стояло через дорогу. От остальных домов она отличалась скучным белым цветом стен и совершенно лысой крышей. Дома по соседству шелестели на ветру розовыми кустами, и сети плюща развевались, как непослушные челки. Лысый череп таможни угрюмо смотрел на них странными широкими и низкими окнами. Но несмотря на общее унылое впечатление, производимое зданием, оно было лишено специфичной ауры казенного заведения, что говорило в его пользу. Йозефик вошел в него без неприятных предчувствий.

Он оказался в просторном зале с теряющимся в темноте потолком. Странные окна давали света, лишь чтобы обозначить свои очертания. В центре зала, будто посреди черного ничто, стоял стол, освещенный зеленой лампой. За столом сидел мужчина в форменной фуражке.

Йозефик дошел до стола, и свет лампы вытащил из темноты его лицо в самой пугающей трактовке. Таможенник поднял сонные глаза и, ничуть не испугавшись, положил перед молодым человеком какой-то избитый печатями документ.

– Подпишите, – сказал он и ушел во мрак.

Йозефик подписал бумажку и отодвинул ее от себя подальше. Из темноты вернулся таможенник с тележкой. На ней лежали чемодан, револьвер и стояла плетеная корзина с подушкой, на которой вальяжно возлегал Йойк. В таких корзинах обычно сидят милые котята или щеночки, а никак не зло в беличьем обличье.

– Когда мы вашу крысу пытались засунуть в клетку, она Бригли ногу сломала и отобрала у него обручальное кольцо с пальцем. Не могли бы вы его вернуть? – сказал таможенник, сердито глядя в пол. Наверное, его стыдило собственное бессилие и неспособность справиться с каким-то грызуном.

– Это правда, Йойк? – строго спросил Йозефик.

Он проверил содержимое своего чемодана. Грязь и сырость были на месте, так же как и слипшаяся в осклизлый ком книга, которую он брал почитать на дорожку, и очки Виглю.

– Давай сюда кольцо.

Йозефик с серьезным видом осмотрел револьвер. Когда он заглядывал в дуло, таможенника передернуло. Удовлетворенно хмыкнув, он положил револьвер в чемодан.

– Давай кольцо, кому говорю?

Молодой человек с трудом поднял белку, явно не желавшую расставаться со своим ложем. Йойк применил пассивный защитный механизм: он будто куда-то дел все свои кости и превратился в тяжелый мохнатый мешок с текучим центром тяжести. После нескольких неудачных попыток Йозефику все же удалось перекинуть бесформенное чудо через плечо. В корзине среди птичьих перьев и косточек лежало золотое кольцо и обглоданный палец.

– Он еще нашу канарейку сожрал. Выгрыз сначала дно у ее клетки и сожрал. Первый раз я вижу, чтобы крыса железо грызла…

– Крыса так крыса, грызла так грызла, – сказал Йозефик и собрался уходить.

«Впереди ждет наследство, сладкое наследство и похороны. Похороны скучные, но надо быть, ведь я хороший наследник. Хороший наследник наследует все, а единственный хороший наследник наследует тем более все. Сейчас приеду в дом дяди, переночую под своей крышей. Помню, как в детстве… Эй! Ничего такого я не помню. Я понятия не имею, где старый дур… добрый дядюшка жил. Куда ехать-то? Я поражаюсь своему глубокому уму, способному принимать взвешенные решения», – думал, уставившись в пустоту, Йозефик.

– …Это только вначале, а потом, когда его от собак оттащили, прокусил колесо тягача, – продолжал жаловаться таможенник.

Йозефик развернулся к нему и уже открыл рот, чтобы задать вопрос, но формулировка его не устроила, и он его захлопнул. Он отмел несколько вариантов вопроса, гримасничая, как рыба.

– Вы не подскажете, где я живу?

– Так вас, похоже, еще и головой приложило! Может, вам обратно в больничку? Или вы того, ку-ку? – покрутив пальцем у виска, сочувственно спросил таможенник. – Ну еще бы! Один с целого поезда выжил. Конечно, ку-ку. А может, и фьюить. – Он сделал замысловатый жест рукой.

– Извините! – возмутился Йозефик.

Таможенник вспомнил, что, несмотря на поздний час, он все-таки на службе, подобрался и поправил фуражку.

– В бланке декларации указано, что вы живете в Лупри, в заведении под названием «Шорох и порох». Помните… или фьюить? – все же не сдержался он.

– Кхм… А вы знаете, где живет мой покойный дядя? – попробовал зайти с другой стороны Йозефик.

– На небесах? Нет? В преисподней? Он атеист? – начал гадать таможенник, и на лице его появилась обеспокоенность. Он уже поставил Йозефику диагноз и только не знал, как вызвать санитаров, не разозлив его.

При рождении или еще при зачатии Йозефику досталось чуток проницательности, и он понял, что вопросы он и правда задает странные. И решил внести ясности.

– Вношу ясность: я приехал из Лупри на похороны моего почившего дяди, господина вир Тонхлейна, но у меня нет его точного адреса.

– Ах, вот оно что, – разочарованно сказал таможенник. Он явно потерял к Йозефику всякий интерес, плюхнулся за стол и уткнулся в газету.

– Извините…

– Здесь вам не справочная, – с профессиональной грубостью отрезал таможенник.

– А где справочная? – поджав губы, с холодной вежливостью спросил Йозефик.

– Здесь вам не справочная!

– Вы понимаете, что мы с вами попали в тупик? Вы осознаете, насколько мне затруднительно будет осведомляться в справочной, где справочная, не имея понятия, где справочная? – дойдя до состояния холодного кипения, спросил Йозефик.

– Здесь. Вам. Не. Справочная.

– Йойк, спроси у господина, где справочная.

– Вниз по улице, через три квартала направо! – из-под стола сказал таможенник.

– Благодарю, доброго вам вечера, – с усмешкой сказал Йозефик и пошел к выходу. Йойк сидел у него на плече и в темноте таможенного отделения сверкал глазами на персонал.

Солнце скрылось за крышами, и вместо него загорелись фонарики. Кажется, никто их организованно не устанавливал. Они висели на стенах домов, свисали с деревьев, прятались в кустах, а некоторые даже светили со дна луж. При их размещении, похоже, руководствовались лишь одним соображением: они должны освещать только мостовую, а вовсе не меряться силами со звездами и луной, как это было принято у хамоватых фонарей в Лупри. Таким образом, на крышах домов безраздельно властвовала ночь, но ниже спускаться она не намеревалась.

По пути в справочную Йозефик купил бутылку газировки в крошечной лавочке. Чтобы открыть ее, надо было потянуть колечко. Под пробкой хлопнул маленький пороховой заряд, и она улетела в царство ночи на другой стороне улицы. Часть пороховых газов ушла в воду с сиропом и выходить не торопилась. Над горлышком поднимался сизый дымок, как над дулом пистолета. Йозефик был в восторге. Описать то удовольствие, с которым он сдул дымок, невозможно.