Владимир Привалов - Кровь данов [litres]

Ултер

Мост с побежденными клиббами-рабами остался позади. Троих даже в плен взяли! И зачем только? Прадедушка ведь учил: всех нужно убить! Ули вспомнил того раба на коленях, которому он перерезал горло. Чувствовал Ули себя странно: то ли радовался победе над противником, то ли грустил.

Дорога в очередной раз повернула, и Ули разом забыл про убитого в бою раба. Перед ними лежал Город мертвых. Дорога подходила прямо к длинному сплошному кольцу из белых камней, опоясывающих Город, и обрывалась. За белым кольцом виднелись странные треугольные крыши из блестящих камней над холмами.

«Это – граница, – вспомнил рассказы прадеда Ули. – Только уходящий и его родичи с ближниками смогут ее преступить».

В самом конце дороги, спиной к границе и лицом к ним стоял обычный пастух с рогатым пастушьим посохом в руке. Вот только ни отары овец, ни собак рядом с ним не было. Хоар подъехал вплотную к нему, но тот даже не пошевелился.

– Теперь я, – негромко сказал Хродвиг, и Хоар с Третьим помогли ему выбраться из арбы. Хродвиг стоял, вцепившись в борт.

– Дай мне кинжал! – громко сказал он Хоару. Пастуха он словно не замечал.

– Но, Хранитель, – смутился Хоар. – Тебе нельзя…

Ултер согласился с Хоаром. Прадедушка же сам рассказывал, что Хранители отказываются от хмельного, от женщин и от оружия. Главе Хранителей не положен кинжал! И зачем ему тогда нож? Забыл, что ли?

– Отныне я больше не Хранитель! – громко и четко ответил Хродвиг. – Твоя служба мне окончена!

Ултер увидел, как вдруг ссутулился Хоар. А черный что-то зашептал себе в бороду на родном наречии.

– Даже у Хозяина гор оказался кинжал, – вдруг ворчливо заметил Хродвиг. И прикрикнул: – Не заставляй меня вытаскивать нож из собственного брюха!

Хоар медленно вытащил кинжал из ножен и с глубоким поклоном двумя руками подал клинок Хродвигу. Тот быстро схватил оружие. Он поворачивал клинок туда и сюда, любуясь солнечными бликами на лезвии.

– Как звали твоего отца, напомни, – вдруг спросил он своего охранника.

– Хоард, Учитель, – растерянно ответил Хоар. – Но он умер…

– Перед ликом всевидящей Матери Предков! – громко сказал Хродвиг. – И перед присутствующими здесь свидетелями. Я признаю тебя, Хоар, сын Хоарда, своим внуком, и своим словом ввожу тебя в даип. Да будет так!

Как только зазвучали эти слова, Хоар вытянулся струной. Сейчас он опустился на правое колено и поцеловал рукоять протянутого Хродвигом кинжала. Потом он подскочил к Хродвигу и подставил плечо. Старик оперся на него и отпустил борт арбы.

– Теперь ты мой родич. И можешь переступить эту клятую границу, – чуть слышно сказал Хродвиг. Но Ули услышал.

Хродвиг повернулся к пастуху. Тот все это время неподвижно стоял на своем месте.

– Я, дан Дорчариан Хродвиг, прозванный в народе Упрямым, пришел.

Пастух с посохом поклонился Хродвигу. Он повернулся и откатил в сторону несколько камней, разомкнув белый круг.

– Мне нужна помощь. Доволочь рабов, – обратился Хродвиг к пастуху.

Тот так же молча кивнул и как-то по-особому махнул посохом. Ули повернул голову и вдруг увидел множество дырок в горе и каменные хижины рядом. И как он эти небольшие пещеры раньше не заметил?! Рядом с пещерами, почти у самой дороги, за валунами стояли люди с копьями и луками наперевес. По сигналу пастуха они убрали оружие, а трое из них приблизились.

И тогда Ули понял, что это и есть молчальники! А пастух рядом, – наверное, старейшина деревни молчальников! Ули присмотрелся к ним и расстроился. Совершенно обычные горцы. И одеты так же. И лица самые что ни на есть обыкновенные! Между тем троица молчальников приблизилась и схватила замычавших от страха рабов, ловко засунув им в рот кляпы.

Вдруг Ули увидел, как к самой границе белых камней подошел Третий в своей черной бурке. Он подошел к Хродвигу. Ули увидел, как у воина странно дергается кадык и дрожит нижняя губа. И еще он увидел, как слезы вытекают из глаз и прячутся в бороде. Третий встал на колени и положил перед собой на землю меч. Положив обе ладони на землю, он поклонился и уперся лбом в колени Хродвига, замерев. Старик торопливо погладил Третьего по голове и сжал его плечо.

– Скажи братьям – вы верно служили. Я благодарен.

Поддерживаемый Хоаром, Хродвиг переступил через границу. Пленных рабов молчальники уже утащили вперед. Хродвиг остановился и сказал:

– А ты что стоишь, правнук? Идем.

Походный лагерь близ Паграбы

Тарх по прозвищу Бык

Путь назад всегда короче, это всем известно. Особенно под гору, когда разбитая дорога и крутые опасные повороты сменяются под конец новеньким гладким имперским трактом. Подъезжая к походному лагерю в начале долины, Тарх издалека увидел шатер дана Дорчариан. Он достался Рокону в наследство от отца. Шатер был большим, испытанным и удобным. Но Рокон его на дух не переносил. Во время выездов вынужденно таскал с собой, но моменты, когда его расправляли и ставили, можно было по пальцам пересчитать. То перед Хранителями расстарались, то купцам пыль в глаза пустили.

Когда Тарх уезжал на тайные переговоры, шатер покоился плотно свернутым. С молодых лет Рокон предпочитал открытое небо и бурку либо простой навес от дождя. Значит, что-то произошло, пока Тарха не было, раз Рокон изменил своим привычкам. Подъехав поближе, Бык понял, в чем дело. На краю лагеря, окруженный палатками дорожных рабочих, возвышался второй шатер. Его Тарх тоже не ожидал здесь увидеть.

– Быстро же ты вернулся, Голос Империи… – пробормотал под нос Тарх, разглядывая нарядный, цветастый шатер Алиаса Фугга, так не похожий на закопченную потертую ставку правителя Дорчариан.

– Бычок! Вернулся! – закричал Рокон, едва Тарх откинул полог шатра, входя.

Тарх подумал, что Рокон пьян, но ошибся. Причина веселости дана оказалась иной. В углу шатра полулежал на кошме Гимтар. Он поднял глаза на Тарха и слегка кивнул. Бык отметил, что Гимтар устал и неважно выглядит. Что же случилось?

– Я вернулся, дан, – склонил голову Тарх. И поклонился Гимтару: – Танас.

Рокон выметнулся из-за невысокого стола, на котором лежали какие-то свитки, и подскочил к Тарху. Хлопнув его с двух сторон по плечам – отчего поднялась дорожная пыль, – Рокон крикнул прямо в лицо другу:

– Мой сын начал ходить!

– Правый? – выдохнул Тарх. – Оли?

Белозубо скалясь, Рокон кивнул в ответ.

Тарх вспомнил их с близнецами любимую игру. «Ты кто, воин?» – грозный вопрос хихикающему Ули или Оли, поднятому над землей. А потом – Правого посадить на правое плечо, а Левого – на левое. Своих детей у Тарха пока так и не появилось, потому сыновей друга он любил больше жизни. Захохотав, Тарх ударил себя кулаком в грудь и проревел во всю глотку боевой клич: