Владимир Привалов - Кровь данов [litres]

Атриан

Остах

Вечерние улицы Атриана жили своей вечерней жизнью. За долгие годы, проведенные в горах, Остах уже стал забывать, что это такое – летний вечер в большом городе. Сам воздух дрожал от предвкушения любви, недомолвок, вина, шальных денег и крови. И чем дальше углублялся Остах по улице с кособокими домами, тем больше в воздухе становилось предвкушения крови и денег. Любовью здесь и не пахло. В конце концов бордели остались позади.

До притона-харчевни «Четыре палки» осталось совсем чуть-чуть. Дом кожевника с вонючими баками остался позади. Вскоре показался переулок с тупиком в конце, и Остах ускорил шаг. В том, что его будут проверять, он не сомневался. Слишком много времени прошло, чтобы его приняли как раньше, без проверок и с распахнутыми объятиями. Нарочито громко пройдя мимо переулка, Остах быстро присел и прижался к стене, скрывшись за ветхим деревянным прилавком. Послышался приглушенный топот, и из переулка выскочили трое. Они двинулись мимо, но вскоре остановились – из следующего переулка им навстречу показались еще трое. Остах плавным движением поднялся из-за прилавка. В вечерней тиши громко хрустнуло левое колено. Троица стала оборачиваться на посторонний звук, но Остах уже стоял за спиной крайнего, прислонив к его кадыку лезвие кинжала.

– Э, ты чего, дядя?! – раздалось в переулке.

– Не меня ищете? – спокойно спросил Остах. – Если меня, то считайте, нашли. Шуруйте вперед.

– Куда? – раздался тот же голос. Спрашивал высокий худой парень из первой тройки, что вышла из следующего переулка.

– Туда, – ответил Остах. – Вы не с тем бодаетесь, ребятки. Вам ведь не сказали, кто я?

Нападающие быстро переглянулись. Чужак не выглядел опасным, но кинжал у шеи Огрызка говорил об обратном. Им и впрямь не сказали, кого они встречают. Велели пугнуть, обшарить, отобрать оружие и провести к Любимчику.

– В «Четыре палки» идем, – решил подсказать недоумкам правильное решение Остах. – Только вы впереди топаете, а я за вами.

Те вновь переглянулись и обменялись взглядами. В том, что они смогут принять правильное решение, Остах сомневался. Он был уверен, что недоумки попытаются напасть, но его это не смущало. В конце концов, он был в своем праве. Ему было неведомо, кто сейчас заправляет в «Четырех палках» после Хриплого. Но в том, что новичок не мог не знать о Рыбаке, Остах был уверен.

Едва показался пустырь слева – когда-то здесь стоял дом, но он сгорел давным-давно, – идущие впереди резко разделились. Парень с кинжалом у горла попытался двинуть затылком по носу Остаха и подставить под кинжал предплечье, но не успел. Остах коротко полоснул его и толкнул под ноги заходящему слева. Выхватил тесак и одновременно пнул в колено молодчика справа. Когда тот споткнулся, без замаха ткнул ему тесаком в лицо. Лицо расползлось, и парень завизжал. «А вы что думали, черепахи сонные, я тесаком как мечом махать буду?» – хмыкнул Остах, отбивая выпад противника и полоснув того по запястью. Началась потеха, и мысли отошли на задний план. Остах точными выверенными движениями отступал, выстраивая нападающих в линию, отчего те бестолково толкались перед ним. Раненный в лицо продолжал истошно орать. Остах успел хорошенько порезать запястья троим, и те еще не поняли, что обречены, если не остановятся. Вскоре Остах уперся спиной в стену и дал нападающим возможность встать перед ним полукругом. Те, однако, не умели работать слаженно и продолжали мешать друг другу. Один из них слишком далеко выставил ногу, и Остах легко рубанул его с оттяжкой по внутренней стороне бедра. Тот отпрыгнул назад. Нога моментально окрасилась алым. Не выдержав натиска, двое из нападавших, самых опытных, спрятались за ранеными и задали стрекача.

Остах глубоко вздохнул, встряхнул руками, покрутил головой, разминая шею, и двинулся дальше. Подранки его больше не интересовали.

Когда он подошел к притону, то увидел, что все четыре палки пусты. Ни на один из почерневших от крови и времени четырех колов, торчащих над оградой, не была нанизана ничья голова. «Добрые», «Тихие», «Сильные» и «Веселые» не дрались между собой.

«Что ж, ночной войны в городе нет – и это хорошо. Хриплого снесли – это плохо», – подумал Остах, проходя во двор. Он вложил оружие в ножны и толкнул скрипучую дверь, заходя внутрь.

Гомон при его появлении не стих, и только пара голов оторвалась от кружек. Уже запалили вонючие светильники, хоть до темноты было еще далеко. Впрочем, кое-кто все же его ждал. Высокий старик с испитым лицом и большим брюхом поднялся из-за стола и двинулся навстречу. Располовиненная пополам верхняя губа мигом напомнила Остаху, кто перед ним.

– Заяц, – сказал Остах.

– Рыбак, – подойдя ближе, кивнул старик. – Я им говорил подождать, но кто же меня… – Он остановился и присмотрелся внимательнее. – Неужели всех? – вдруг спросил он. – Всех положил?

– Вы кого и к кому подсылаете? – тяжело спросил Остах, положив руку на тесак. – Проверять вздумали? Меня?

– Все, Рыбак, все, – примирительно произнес Заяц, подняв руки перед собой. – Ты на меня-то не кати. Пойдем к Любимчику.

– Любимчик – это кто? Нынешний хозяин? – спросил Остах.

Заяц судорожно закивал, бормоча что-то под нос, и направился к лестнице на второй этаж. Остах окинул взглядом зал харчевни и двинулся следом.

Любимчиком оказался смазливый моложавый мужик средних лет. Тонкие пальцы, чистые волосы и одежда – ему здесь не место. Но он был здесь и как-то сумел взобраться на самый верх. Остах прошел вперед и сел на свободный стул, не дожидаясь приглашения.

– Знаешь, кто я? – спросил Остах.

– Ты Рыбак, – кивнул моложавый. – Заяц тебя признал. А я тебя не знаю! – с вызовом добавил он и уставился прямо на Остаха.

«Не сработаемся, – подумал Остах. – Впрочем, попробовать все равно стоило».

– Странно. Должников своих знать нужно, – хмыкнул Рыбак. – Полезным может оказаться.

– Тебе Хриплый был должен, не я! – крикнул Любимчик.

– Мне должен ночной хозяин этой столицы. – Остах наклонился вперед и спросил: – Это ты – ночной хозяин?

– Чего тебе надо? – бросил смазливый.

«Вот как, значит? – разозлился Остах. – И как такой поганец сумел Хриплого завалить?»

– В госпитале напали на слуг наследника Дорчариан. Слуг избили, кубышку с цацками умыкнули. Если те, кто кубышку взял, под тобой ходят – то цацки надо вернуть. Они мои.

Красавчик нехотя кивнул.

– И если кто-то может рассказать про горцев с налобными повязками, расшитыми синим, – пусть скажет, я послушаю.

– Кубышка и горцы. И долг снят? – деловито спросил Любимчик.

– И долг снят. Наполовину, – согласился Остах, вставая. Делать здесь больше нечего. – Когда что узнаете – пусть Заяц придет расскажет.