Сири Петтерсен - Поток [litres]

– Когда я говорю «здесь», то имею в виду не в этом заведении, а здесь, в Гиннунгаде. Вы, как и все остальные, хотите вернуть Поток. Но какую цену придётся за это заплатить? Чтобы всё стало как всегда? Вы внизу, они наверху…

Подстрекательница услышала, как стукнула дверь. Кто-то вышел. Тот, кто не желал оказаться втянутым в происходящее. Кто мог винить его за это?

Пара гостей заведения изо всех сил старалась делать вид, что не замечает Хирку. Кое-кто, наоборот, откровенно пялился на неё. Один посетитель со сверкающей на лбу каплей встал и подошёл к другому концу стойки.

– Они? А разве ты не принадлежишь к их числу?

Хирка уцепилась ногами за ножки табурета, чтобы не поддаться порыву сбежать.

– Я никому не принадлежу. В отличие от вас, кто является чужой собственностью. – Это не было всей правдой, но девушка хотела видеть их реакцию и получила желаемое.

Собеседник подошёл ближе. Его глаза по краям стали чёрными, и из-за этого он напоминал рысь. Слепую рысь. Свет от фонарей плясал над лысой головой падшего.

– Ты нас за идиотов считаешь?

Один из гостей встал:

– Скольм…

Однако Хирка не позволила прервать их разговор.

– Да, вы идиоты. Впервые за тысячу лет вы действительно можете что-то изменить. Но этого не произойдёт. Вас больше интересует выпивка. А когда война закончится, станет слишком поздно.

Скольм обнажил клыки.

– Никогда не поздно…

Второй мужчина схватил его за руку:

– Скольм, ты разговариваешь с ними !

После этих простых слов между Хиркой и остальными возникла пропасть. Дочь Грааля поняла: у собравшихся здесь нет ни одной причины доверять ей. Она Дрейри. Одна из тех, кто спит за потоковым стеклом. Одна из тех, кто раздаёт капли. А она что думала?

Ещё несколько слепых вышли из кабинок. Кто-то направлялся к лестнице. Другие собирались вокруг них. Хирку переполняло отчаяние. Она встала.

– Я здесь не для того, чтобы вас обманывать! Я говорю не от имени Дрейри. И не от имени домов. Они не знают, что я здесь. А если бы знали, то наняли бы одного из вас, чтобы устранить меня. И кто же из нас больше рискует? Это вы можете осложнить мне жизнь, а не наоборот.

Скольм зарычал. Дверь хлопнула, и в заведение вошёл Колайль. Облегчение, которое она испытала, оказалось мучительно велико. Падший спустился, протиснулся сквозь толпу посетителей и поволок девушку за собой к лестнице.

– Чем это ты занимаешься?!

– Я говорю как есть! – Хирка повысила голос. Они должны услышать. Все должны услышать. – Это ваш единственный шанс! Вы можете победить в этой борьбе!

Колайль крепче сжал её руку.

– Многие здесь лишились всего. Они знают, что не стоит противоречить Дрейри. Я знаю, что не стоит противоречить Дрейри.

Хирка холодно рассмеялась.

– Страх? Вы их боитесь? – Она вырвалась из хватки мужчины. – В таком случае вы только что доказали: они правы. Между ними и вами действительно есть разница. Никто из них не стал бы сомневаться. Так что сидите и пейте на здоровье. – Дочь Грааля сделала ударение на слове «сидите», прекрасно понимая, какой смысл в него вложат Умпири. Затем взяла шест, продолжая говорить: – Или продолжайте швырять бутылки на улицах. Как будто это может что-то изменить.

Колайль зарычал, как волк.

– Ты не понимаешь, что сейчас ведёшь себя хуже, чем Дрейри? Явилась сюда, потому что всех нас считаешь одинаковыми. Падшие – это падшие. Внедомные – это внедомные. Мы все, конечно, мыслим одинаково и хотим одного, так ведь? Ты, чтоб тебя вороны склевали, думаешь, что всё вот так просто? Нет, здесь никто не доверяет домам. И тебе. И друг другу.

– Именно это и держит вас в подчинении, – ответила Хирка, но почувствовала, как щёки краснеют от смущения.

Колайль был прав. Она всех мерила одной меркой и, скорее всего, переусердствовала. Но это ничего не меняло. Дочь Грааля сделала несколько шагов вверх по ступеням, повернулась и кивнула на мужчину за стойкой:

– Можешь начать с него. Ему можно доверять.

Затем поднялась по лестнице, вышла на холод и остановилась у двери. Волк посмотрел на девушку и начал вилять хвостом. Потом приблизился и позволил почесать за ушами, пока она ждала Колайля. Хирка знала, что тот выйдет вслед за ней.

Дверь открылась, показался падший. Он нахмурился и посмотрел на подопечную расстроенно и сердито, как отец на непослушного ребёнка.

– Ты знаешь, что я права, – тихо произнесла рыжая полукровка. – Это не бред, у вас действительно есть только один шанс. А я помогу вам.

– Поможешь нам? Ты хочешь натравить нас друг на друга, чтобы спасти собственный народ! – воскликнул Колайль, и волк зарычал на него. Хирка оттащила зверя подальше.

– У меня нет никакого народа! Я говорю от имени воронов и деревьев. От имени воды, которую мы пьём, и земли, которую мы возделываем. Я только на одной стороне, на стороне Потока. Но у вас есть кое-что ещё, за что можно бороться.

– У вас ? Кого ты имеешь в виду? Этих? – падший указал рукой на дверь. – Горстку уставших от жизни мужчин в кабаке?

Хирка улыбнулась.

– Горстки мужчин достаточно, чтобы пошли слухи. Через несколько дней не будет ни одного падшего или внедомного, кто не знал бы о том, что сейчас произошло. И что же ты станешь делать, Колайль?

Собеседник рассмеялся так, что овечья шкура затряслась на его плечах.

– Я? Ты хочешь, чтобы я участвовал во всём этом? Чтобы я присоединился к ним?

– Нет, – ответила Хирка. – Я хочу, чтобы ты их возглавил.

Она повернулась спиной к Колайлю и зашагала прочь. Он закричал ей вслед:

– Ты меня совсем глупым считаешь?! Можно подумать, мне больше не за что рисковать жизнью и здоровьем!

Хирка пожала плечами.

– Кролики всегда умирают.

– Ты ведь даже не знаешь, что значит эта пословица!

– Нет, но я надеюсь, однажды ты мне расскажешь.

Когда до Равнхова оставалось полдня пути, Ример догнал остальных. Он выслушал доклад Мозга, который рассказал, что группа потратила на дорогу так много времени, потому что Колкаггам пришлось охотиться и добывать пищу для почти тридцати имлингов, которые не привыкли обеспечивать себя пропитанием. Члены семей Совета перепачкались и утомились. Они страдали от усталости, охватывающей путешественников, когда цель почти достигнута. Если верить их словам, никто из них не переживёт ещё одной ночи под открытым небом.

Ярладин и Сигра держались хорошо, но совершенно по-разному. Казалось, дикая природа ярко выявила их главные качества и отделила ненужное. Они стали более чёткой версией самих себя. Ярладину помогал выжить спокойный нрав, словно большому уравновешенному быку, которого можно изнурять целую вечность. Сигра держалась благодаря чистому упрямству. Её резко очерченное лицо казалось уродливым и целеустремлённым. Мужеподобная женщина отбрасывала в сторону преграды и без единого слова ставила на ноги упавших детей.