Сири Петтерсен - Поток [litres]

Хирка подошла, прислонила шест к стене и заняла место за столом. Узор на кованой железной мебели напоминал паутину.

Слуга в долгополой мантии приблизился с подносом, поставил его на стол, выставил чайник и две чашки, похожие на кубки. А потом скрылся так же быстро, как и появился.

Юр наполнил один из сосудов и пододвинул девушке.

Она взяла напиток.

– Чай?

Младший сын Ход кивнул и улыбнулся так, что обнажились клыки. Но ему не удалось скрыть беспокойство. Хирка обхватила кубок ладонями, согревая их.

Чай. Юр позвал её, чтобы угостить чаем. И чтобы показать одно из прекраснейших мест из всех, что путешественница между мирами видела. Она думала, он станет угрожать. Ранит её. Потому что является трупорождённым с рельефными мускулами на руках, которые проступают сильнее и отчётливее, чем у имлинга. У юноши, сидящего перед Хиркой, белые глаза и клыки, но чудовище здесь – это она. Это она планировала натравить одних слепых на других. Это она до тошноты напивалась кровью ворона. Это она одержима делом, для которого слишком ничтожна.

Девушка ощутила жгучий стыд и принялась пить чай в попытках утопить его, прислушиваясь к треску льда. Юр наблюдал за гостьей.

– Ты слышала, какое решение приняли вчера на военном совете? – спросил он. Хирка проглотила пряный напиток вместе с раздражением от того, что собеседник обсуждает войну в этом месте. Здесь подобные разговоры казались святотатством. Жажда крови не имела ничего общего с царящей тут красотой. А потому дочь Грааля не ответила. Юр добавил: – Мы пройдём сквозь врата в первый день первого осеннего месяца.

Хирка стиснула чашку и попробовала вычислить дни на пальцах так, чтобы юноша не заметил. Досчитала до сорока трёх. Сорок три дня. Так мало. Через полтора месяца всё изменится. Юр продолжал говорить. Его монолог не достигал ушей девушки, которая могла думать лишь о том, кто останется в живых, а кто умрёт через сорок три дня. Одно из слов собеседника всё же дошло до сознания дочери Грааля, и она подняла глаза.

– Что ты сказал?

Юр вновь наполнил её чашку.

– Они хотят дождаться девятого дома, – повторил он.

– Нет, до этого.

– Нифель? Они начинают переезд через двенадцать дней.

Хирка почувствовала, как задрожали губы, и попыталась улыбнуться, чтобы скрыть это.

– Я ещё не слишком уверенно говорю по-умонийски, – извинилась она.

Конечно, превращённый в руины город Нифель станет отправным пунктом исхода. Там путешественница между мирами прошла через врата, и, насколько ей было известно, других работающих каменных кругов в Дрейсиле не имелось. Но двенадцать дней…

Времени не осталось. Как за двенадцать дней уговорить падших поднять восстание?

Юр поднялся, будто ему надоело сидеть, по-кошачьи потянулся и сплёл когти на затылке. Новости о войне не трогали молодого Дрейри. Он не знал, какой ком появился в животе у Хирки от его слов. Или знал? Поэтому они здесь? Младший сын Ход хотел проверить реакцию дочери Грааля. Вот, наверное, в чём заключалась причина.

Потом Юр опустился перед девушкой на корточки. Чёрные полы одеяния легли на каменные плиты у него за спиной.

– Дом Ход обладает властью, Хирка. Это самый могущественный дом из всех. – Юноша опустил голову, но не отвёл от неё глаз. Улыбка подтверждала, что он верит в каждое произнесённое слово, и это вызывало беспокойство. К чему он клонит? Юр продолжил: – Но ему нет нужды препятствовать другим домам в использовании грядущей войны. Не исключены попытки сменить власть, но наибольшей угрозе подвергаются семьи, которые поднялись в последнее время. Как Модрасме. Но вы должны помнить, что существуют способы укрепить оба наших дома.

– Какие способы? – речь Хирки звучала невнятно. Она боялась, что уже знает ответ.

– Объединение.

Ком в животе стал тяжёлым, как камень, напоминая о тех днях, что остались. О походе. Дочь Грааля поняла.

– Ты и я. Перед войной… – шептала она, глядя на младшего сына Ход. Он сидел перед девушкой на корточках и ослепительно улыбался, как будто вручил ей изумительный подарок. Подарок, от которого никто в этом мире не отказался бы.

– Понимаю, о чём ты думаешь, – сказал он. – Ты размышляешь, как распределится власть при нашем союзе. – Хирка рассмеялась. Юр понятия не имел, что у неё на уме, но говорил так, будто знал. Юноша тем временем продолжал уговаривать: – Тебе не потребуется бросать свою семью. Мы собираемся объединить дома целиком. Ты, Раун, Ухере, Модрасме, Вана… Все, Хирка. Дом Ход и дом Модрасме, но под именем Грааля. Нам нравится название «Дом Ход и Грааля». Полагаем, вы с нами согласитесь.

– Мы? Нам? Сколько Дрейри просит моей руки?

Юр расхохотался. Его смех был теплее, чем у остальных Умпири. Не такой животный. Юноша поднялся, и внезапно Хирка обратила внимание на то, какой он высокий и широкий в плечах. Что будет, если она скажет «нет»? Он не любит её, так что на отказ не обидится. И не придёт в ярость. Но что сделает дом Ход? Решение младший сын семьи принимал не в одиночку.

Юр поставил собеседницу на ноги и ответил:

– Только я, но удивлён, что сделал это первым.

Хотелось бы Хирке почувствовать себя польщённой, но она слишком хорошо знала, кем является в глазах Умпири. Речь шла о чём угодно, только не о самой девушке. Война изменит многое, и все желали обезопасить свой дом. Крепче привязать себя к Граалю и тому искусству, которым он овладел: возвеличиваться в изгнании.

– Можем завтра вместе пойти на бои, – сказал Юр и посмотрел на Хирку: – Хочешь?

Он первый раз поинтересовался её мнением. Всё остальное было скорее утверждением, чем вопросом. Молодой Дрейри нахмурился, заметив неуверенность собеседницы, и добавил:

– Я бы не сделал предложения, если бы ты мне не нравилась.

Хирка не знала, плакать ей или смеяться. Это что, объяснение в любви? Сложно определить, есть ли страсть в слепых глазах…

Девушка вспомнила красный пульсирующий зал в Йорке, где они с Римером поцеловались. Его губы на её губах. Голод. Падение в безумие, которое она испытала впервые. И сейчас все ожидают, что она отдаст себя другому? Ради удобства? Ради воображаемой силы, которую дочь Грааля может принести в чей-то дом?

Казалось, что её разрывает от тайн, которые нельзя разглашать. Например, что Юр просит руки той, что уже предала его. Той, что хочет расколоть его народ и позволить слепым убивать друг друга на равнинах, окружающих Маннфаллу.

Ради всеобщей пользы. Ради Потока.

Избегая взгляда юноши, Хирка посмотрела на вмёрзшего в лёд Вьюна. Монстр уже давно мёртв. Давно свободен от мыслей. Хотелось бы ей поменяться с ним местами.

Внезапно ей в голову пришла одна мысль. Время. Его-то у Умпири в избытке. Так почему они так спешат напасть? Откуда взялось всеобщее беспокойство? За этим крылось нечто большее, чем желание упрочить власть.