Анна Одувалова - Мое ледяное проклятье [litres]

Чем ближе я была к дому, тем сложнее оказалось сдерживать слезы. Влетела в квартиру, уже рыдая в голос. Я не была наивной и знала: десять дней без воды, еды и людей Пэрсик не выдержит. Но в душе теплилось идиотское «а вдруг». Я даже Женевьев винить не могла. Ни ее, ни Дэвида, ни Китти. Они спасали меня. А вот я! Хороша же была я сама! Столько раз приходила в сознание, но думала только о себе. Точнее – ни о чем.

От увиденной картины в груди застыл всхлип. Я ожидала чего угодно, но не этого. В моем кресле как ни в чем не бывало сидел Ранион. Как всегда, безупречно красивый и холодный. В руках он держал обычный серый шнурок, к которому был привязан фантик от конфеты. За этим фантиком с остервенением домашнего охотника носился Пэрсик, смешно виляя изрядно пожирневшим задом. Лапки торчали в стороны, им мешало отъеденное пузо, и прыгал мой зверь весьма неповоротливо, зато с энтузиазмом.

Ледяной заметил меня сразу же. Вскинул свои нереально синие глаза и тут же рассыпался снежным вихрем. Снежинки попали на Пэрсика. Кот встряхнулся, недовольно закрутился в поисках своего благодетеля, никого не нашел и обиженно мякнул. На меня поганец даже не посмотрел, демонстративно повернулся задом. Я не могла его винить. Я сама себя презирала. А еще испытывала смешанные чувства по отношению к ледяному.

Он едва не убил меня, но спас жизнь моему коту, и я не знала, как ко всему этому относиться. Ранион, видимо, тоже. Иначе как объяснить его странное поведение?

Я выдохнула, разделась и все же сграбастала в объятия теплого и толстого Пэрсика, который, наверное, без меня скучал, но точно не голодал и не страдал. Даже не представляла, что могу испытывать такое облегчение, когда в животе бабочки и в душе невероятное тепло.

Вспомнив, что обещала дать Жен знать, как у меня дела, не выпуская Пэрсика из объятий, уселась на подоконник. Знала: сестра меня видит. Секунду ничего не происходило, а потом стекло начал затягивать лед. Только на этот раз узоры не пугали. Они были удивительно красивыми, тонкими – настоящее произведение искусства. И вились по краю окна, оставляя в середине прозрачное пространство, чтобы я могла любоваться улицей.

Ледяной просил прощения, не зная, что уже сделал для меня нечто невероятно важное. Как бы он ни ненавидел меня, все же в его душе осталась доброта. Хотя бы в отношении тех, кто не способен причинить никому вред и самостоятельно позаботиться о себе. От этих мыслей буквально сжималось сердце.

К Женевьев я больше не вернулась. Не то чтобы я обижалась или злилась. Нет. Просто действительно привыкла жить одна. Я поправилась и больше не хотела никого напрягать. Ну и оставлять Пэрсика, который быстро перестал обижаться и не отходил от меня ни на шаг. Следовал по пятам, а едва я присаживалась, тут же лез на руки, блаженно щурился и начинал мурчать.

Пока мне запретили выходить из дома. Приходил целитель, который лечил нашу семью уже очень давно. Я помнила его еще с того времени, когда была совсем маленькой девочкой. Он выписал мне микстуры от кашля, укрепляющие зелья и полный покой. Я с удовольствием следовала этим советам.

Женевьев притащила два пакета продуктов и забила мой морозильный ларь. Даже Пэрсику принесла скрученные вяленые кусочки крольчатины. Он оценил и слопал две своих дневных нормы за один присест. Я начала оттаивать и оживать, чего не скажешь о Ранионе. После того поцелуя, который до сих пор снился мне по ночам, я видела его лишь однажды, играющим с Пэрсиком. Он не рисовал узоры на моих окнах, не устраивал городу снежный апокалипсис, и иногда мне начинало казаться, что он просто про меня забыл. Но что-то подсказывало: если я вдруг решу уехать из Сноухельма, ледяной очень быстро вспомнит о моем существовании.

Неприятной новостью было то, что Дилан еще не убрался из города. По версии Женевьев, он приболел, пока пробирался по сугробам до Сноухельма, но интуиция подсказывала, что тут все не так просто. Бывший караулил меня, хоть и не показывался на глаза. Подозревала, что рано или поздно судьба нас все же сведет. Главное, оказаться достаточно убедительной и доказать, что не собираюсь становиться его женой. Мне кажется, даже он должен понять: это место меня не отпустит. Так зачем же он здесь? Надеется поквитаться? Но с кем? Со мной или с Ранионом? Если со мной, то зачем? Если с Ранионом, то как?

Это очень сильно нервировало и не давало спокойно спать ночами. А еще меня начала одолевать скука, и через пять дней затворничества я все же решила выбраться на улицу. Требовалась смена обстановки и свежий воздух.

Оказавшись на улице впервые за две недели (не считая того раза, когда неслась галопом от Женевьев к себе проверять, жив ли Пэрсик), я вдохнула полной грудью и отправилась по знакомому маршруту в кофейню и торговый центр. Что-то подсказывало: на этот раз ледяной не испортит прогулку.

Первым делом забрела в алхимическую лавку и изрядно потратилась на амулет, который защищал от воздействия на волю. Пока Дилан в городе, я предпочитала находиться под защитой. Пусть она и била меня по карману. Новое платье, конечно, более приятное приобретение, но собственная безопасность важнее.

– Какая встреча! Я думал, такая красивая девушка мне привиделась! Но ты вполне реальна! – радостно закричал с другой стороны дороги Вар.

Я улыбнулась и помахала в ответ, а он перебежал ко мне с розой. Неужели ему совсем не холодно в полушубке нараспашку и без шапки?

– Приятно, что в этот раз ты не плачешь! – открыто улыбнулся он. – Можно пригласить тебя выпить кофе?

– Вот так сразу? – удивилась я такому напору.

– В прошлый раз не рискнул и не видел тебя очень долго. Не прощу себе, если упущу свой шанс сейчас.

Я сомневалась и уже почти отказала, но потом подумала, что все равно шла именно за этим. Так зачем отказываться от приятной компании? Поэтому улыбнулась и кивнула.

– Согласна. Показывай, где в Сноухельме самый вкусный кофе.

– Так вышло, что у моей тети, – доложил Вар и подставил мне локоть, который я тут же приняла, стараясь не обращать внимания на сгущающиеся тучи и поднимающийся ветер.

Ранион давно не давал о себе знать. Бежать я не собиралась, поэтому не думала, что произойдет что-то страшное.

Вар был милым и веселым. Самое то, что нужно после кошмаров последнего времени. Лекарство от предательства Дилана, прекрасная альтернатива мрачному ледяному. Но в обществе нормального парня я чувствовала себя странно. Предательницей. И от этого нервничала. Небо на улице затянули тучи, снег снова бился в покрытое морозными узорами окно. От спокойной солнечной погоды не осталось и следа.

Ледяной был где-то поблизости, и я чувствовала: ему не сильно нравится то, что происходит в кафе. Но пока он вел себя примерно, позволяя мне насладиться горячим кофе и приятным обществом, и я не видела смысла отказывать себе в этом.