Анна Одувалова - Мое ледяное проклятье [litres]

И откуда только в моей голове такие мысли…

Какое-то время я просто наслаждалась тем, как из головы улетучиваются все ненужные мысли. Мне было тепло и хорошо. Глаза я открыла, когда почувствовала, что начал мерзнуть кончик носа. Демоны бы побрали Рана! По полу ванной комнаты гуляли снежинки, да и тот, чье появление они предвещали, не заставил себя ждать.

Осознав, что происходит, я ойкнула и поглубже занырнула в пену. Как хорошо, что я плеснула ее щедрой рукой, и сейчас она скрывала меня лучше любого одеяла! О том, что сижу тут совершенно голая, я старалась не думать. И так щеки горели от смущения.

Ранион материализовался из пробежавшей по помещению вьюги и без тени смущения уставился на меня. Он уже переоделся в светлые брюки и серебристую рубашку, расстегнутую на груди. Длинные волосы были заплетены в замысловатую косу. Неужели сам научился плести? Хотя за восемь лет одиночества и не такое освоишь.

– Ты вообще обнаглел, да? – возмутилась я, жалея, что не умею дышать под водой и поэтому не могу с головой спрятаться под ненадежной защитой пенки. Ледяной – последний, кого я хотела бы видеть, принимая ванну. Точнее, я вообще предпочла бы остаться в одиночестве!

– Вообще-то, я привел твоего кота! – как ни в чем не бывало возразил Ран, словно мы встретились в библиотеке и на мне не пенка, а благопристойное платье.

– Во-первых, кота я тут не вижу. А во-вторых, оставил бы себе. Похоже, вы с ним спелись.

– Ну, он хотел домой. И оставил я его на твоей кровати.

– А ты откуда знаешь, чего именно хотел этот мохнатый?

От удивления я даже забыла, что дико смущена ситуацией. Может, я еще что-то не знаю о способностях ледяных драконов?

Но все оказалось намного проще.

– Морда у него была несчастная, – сообщил Ран.

– Несчастная морда может значить что угодно. От «я хочу жрать» до «возьми на ручки, меня давно не жалели», – возразила я.

– Видишь ли, Валенси, – тихо произнес Ранион с такими мурлыкающими интонациями, что я поняла: его общение с Пэрсиком прошло не зря. – Меня тоже давно не жалели.

Я сглотнула, не зная, что ответить на это двусмысленное заявление, но, к счастью, Ран в ответе и не нуждался.

– А еще я подумал, что ты захочешь вот это…

Он показал объемный голубой халат, с виду мягкий и теплый. Ледяной действительно сжимал его в руке, когда появился. Но я просто не обратила внимания. Меня занимали немного другие вещи.

– Спасибо, – сказала я. – Халат действительно кстати. А теперь ты уйдешь и оставишь меня?

– Не угадала, – с хитрой улыбкой отозвался он и приблизился. – Но чем мы займемся, решать тебе…

– В смысле?

– Могу принести бутылку вина, которую мы не допили, и ты составишь мне компанию. Или, – он выдержал паузу, – могу снова попробовать тебя поцеловать. И очень сильно сомневаюсь, что сейчас ты попытаешься от меня сбежать. Впрочем, если все же решишься, это будет неплохой альтернативой поцелую. Но предупреждаю: я тебя непременно поймаю.

– Неси вино, – тут же отреагировала я. – Сейчас выйду и присоединюсь к тебе.

– Нет, – отозвался он. – Это лишнее. Тут интереснее.

– Не мне… – шепнула я в разлетающиеся по помещению снежинки. Сам Ранион уже растворился. Вот на что я в очередной раз подписалась? Оправдывало меня лишь полное отсутствие выбора. Но интуиция подсказывала: сидеть голой в ванной и пить вино в компании ледяного дракона – не самое правильное решение в моей жизни.

Я застонала и сделала единственное, что могла, – плеснула полфлакона пенки и посильнее открыла воду, чтобы пузырьков стало как можно больше. Если повезет, к возвращению Раниона у меня из пены будет торчать один нос.

Чем дольше я ждала Раниона, тем сильнее чувствовала себя неприлично голой, беззащитной и очень сильно смущенной. Сейчас я была одна, но даже мысль о том, что с минуты на минуту это одиночество закончится, заставляла меня нервничать.

Наверное, я бы пожертвовала халатом и залезла в ванну прямо в нем, но меня останавливали два момента. Первый – халат был один. Если я его намочу, другой ледяной мне не выдаст из вредности. Ну а второй – я панически боялась, что, как только вылезу из ванны, просто по закону подлости заявится Ранион. И все, что я так упорно пыталась скрыть, будет представлено во всей красе. Поэтому сидела в пене и дергалась, не понимая, зачем он вообще затеял все это.

Сейчас ледяной изволил прийти как нормальный человек, через дверь, которую я не закрыла на задвижку. А надо было. Хотя что этот факт изменит?

Он материализовался из метели. В одной руке была бутылка вина и два бокала, в другой – тарелка с разными видами сыра и виноград. И как только он все это не уронил? Вместо столика Ранион притащил табуретку, покрытую тонкой коркой льда. А сам устроился на краешке моей ванны, чем заставил нервничать еще сильнее.

– Ну что, попробуем еще раз? – тихо спросил он, взглянув на меня из-под опущенных ресниц. И я поняла, что ледяной взгляд буквально обжигает и заставляет краснеть.

– Не уверена, что это хорошая идея, – надулась я, снова чувствуя себя беззащитной. Рядом с ним всегда было прохладно, а ноздри щекотал запах морозного солнечного утра.

– Валенси, неужели ты просто не можешь выпить со мной вина? Я же не прошу о многом.

– С тобой не получается «просто», Ран, – заметила я, но тем не менее послушно вытащила из пены руку и приняла холодный запотевший бокал.

– Ты сама все усложнила. Не забывай.

– Поверь, помню об этом каждый миг. И понимаю, все это, – я обвела рукой с бокалом ванную комнату, морозные узоры на зеркале и мыльную пену, прикрывающую меня, – лишь очередной способ отомстить за то, что я сделала. Любое твое действие направлено на то, чтобы отомстить. Я не забываю ни на секунду.

– И даже спасение? – зло прищурился он.

– Ты спас меня, чтобы продолжить и дальше мучить. Все просто. Если бы я умерла, мстить было бы некому.

– Знаешь, Вал, все немного не так, – серьезно отозвался он, изучая меня с жадной обреченностью. – Сегодня и сейчас все это лишь потому, что мне хочется пить вино в компании обнаженной девушки. Я не делал этого восемь лет и соскучился. Льдянки, безжизненные снежные духи, не в счет.

Я сглотнула и поглубже спряталась в пену. Стало еще более неловко, чем было до этого. А Ранион отпил из бокала и прикрыл глаза. Тени от серебристых ресниц упали на щеки, и я невольно залюбовалась скульптурной красотой его лица. Хотел он того или нет, в общении с ним каждый миг был упоительной, медленной пыткой. Видеть его и бояться прикоснуться – это страшно.

Интересно, он испытывает те же чувства? Или они есть лишь у меня? Оставалось только гадать и пить вино, оно немного снимало внутреннюю дрожь. А напиться одной бутылкой на двоих вряд ли получится, можно не переживать.