Ли Бардуго - Девятый Дом

Срезавшей путь к Мэнсфилду Алекс приходилось постоянно сверяться с телефоном. Она до сих пор не могла удержать в памяти карту Нью-Хейвена. Она знала главные артерии йельского кампуса, пути, по которым каждую неделю шла на лекции, но все остальное казалось ей неопределенным и бесформенным. Она направлялась в квартал, по которому когда-то ездила с Дарлингтоном на его видавшем виды мерседесе. Он показал ей старую фабрику «Winchester Repeating Arms», частично превращенную в модные лофты, линия шла прямо сквозь здание, где краска уступала место голому кирпичу – тот самый момент, когда у застройщика кончились деньги. Он указал ей на жалкую решетку Парка Науки – попытка Йеля привлечь инвестиции для развития медицинских технологий в девяностые.

«Похоже, это не сработало», – сказала тогда Алекс, отметив заколоченные окна и пустую парковку.

«По словам моего деда, этот город был обречен с самого начала», – Дарлингтон нажал на газ, словно Алекс стала свидетельницей позорной семейной перебранки за столом в День благодарения. Они проехали дешевые таунхаусы и многоквартирные дома, где в дни Винчестера жили рабочие, потом, дальше по склону холма Сайенс, дома, когда-то принадлежавшие бригадирам компании. Их дома были выстроены не из дерева, а из кирпича, лужайки были шире и разделены живыми изгородями. Еще дальше, выше по холму, добротные дома уступали место изящным особнякам, и наконец, словно развеивались чары, показался внушительный, лесистый, просторный Ботанический сад Марша.

Но сегодня Алекс подниматься на холм не собиралась. Она держалась на мелководье, среди ветхих таунхаусов, голых дворов, магазинов спиртных напитков по углам. Детектив Тернер говорил, что Тара жила на Вудланд, и, даже если бы у ее двери не дежурили полицейские в форме, Алекс без труда нашла бы жилище погибшей девушки.

На другой стороне к ограде своего двора прислонилась женщина, свесив руки через дыры в сетке, словно застыв в снятом в замедленной съемке нырке, глядя на уродливое многоквартирное здание так, словно оно вот-вот может заговорить. На тротуаре стояли, беседуя, два парня в спортивных костюмах, развернувшись к поросшей кустарником лужайке перед домом Тары, но держась на благоразумном расстоянии. Алекс их не осуждала. Неприятностям свойственно быть заразными.

«Большинство городов представляют собой палимпсесты», – как-то сказал ей Дарлингтон.

Когда она стала искать, что значит это слово, то сумела написать его правильно только с третьего раза. «Они перестраиваются снова и снова, пока ты не забываешь, что где было. Но у Нью-Хейвена свои шрамы. Широкие шоссе, ведущие не туда, безжизненные бизнес-парки, аллеи, простирающиеся в пустоту, не считая линий электропередач. Никто не осознает, сколько жизни между этими ранами, как много она может предложить. Это город, возведенный так, что тебе хочется уехать прочь».

Тара жила на краю одного из таких шрамов.

Алекс не надела свой бушлат, не собрала волосы. Здесь ей было просто слиться с людьми, и она не хотела привлекать внимание.

Она шла медленно, а потом остановилась поодаль, как будто кого-то ждала, посмотрела на свой телефон, перевела взгляд на Норса, задержавшись глазами достаточно долго, чтобы заметить досаду на его лице.

– Расслабься, – пробормотала она. Я не обязана перед тобой отчитываться, приятель. По крайней мере, так мне кажется.

Наконец из дома Тары вышел незнакомый мужчина. Он был высоким, худым и был одет в куртку «Patriots» и светлые джинсы. Он кивком поздоровался с полицейским, надел наушники и пошел вниз по кирпичным ступеням. Алекс завернула за угол вслед за ним. Когда они оказались вне поля зрения, она похлопала его по плечу. Он повернулся, и она вскинула зеркальце в своей руке. Оно отбросило ему на лицо солнечный зайчик, и он поднял ладонь, чтобы защититься от солнца и шагнул назад.

– Какого хрена?

Алекс захлопнула зеркальце.

– Ой, божечки, извините, – сказала она. – Я думала, вы Том Брейди.

Парень окинул ее сердитым взглядом и зашагал прочь.

Алекс побежала назад к многоквартирному дому. Подойдя к полицейскому у входа, она показала ему зеркало, как жетон. Свет упал ему на лицо.

– Уже вернулся? – спросил коп, не видя ничего, кроме запечатленного изображения парня в куртке «Patriots». Может, у «Манускрипта» и худшая гробница, зато лучшие трюки.

– Забыл бумажник, – сказала Алекс как можно более хриплым голосом.

Коп кивнул, и она исчезла за входной дверью.

Алекс убрала зеркало в карман и быстро пошла по коридору. Квартиру Тары она нашла на втором этаже. Дверь была заклеена полицейской лентой.

Алекс думала, что ей, возможно, придется вскрыть замок – этому она научилась, когда ее мама решила проявить строгость и перестала пускать ее в квартиру. В том, чтобы вламываться в собственный дом, проскальзывать туда, как будто она сама призрак, стоять в месте, которое могло бы принадлежать кому угодно, было что-то жуткое. Но замок на двери Тары отсутствовал вообще. Похоже, его выпилили копы.

Алекс подтолкнула дверь и, нагнувшись, прошла под лентой. Было очевидно, что после того, как квартиру Тары обыскала полиция, никто не возвращался сюда, чтобы прибраться. Да и кто бы мог это сделать? Один из ее обитателей был задержан, другая лежала мертвой на столе в морге.

Ящики шкафов были ввыдвинуты, подушки сняты с диванов, некоторые из них разрезаны полицией в поисках контрабанды. На полу лежал мусор: постер, вырванный из рамки, брошенная клюшка для гольфа, кисточки для макияжа. Но, несмотря на все это, Алекс видела, что Тара старалась украсить свое жилище. На стенах висели лоскутные одеяла, пурпурные и синие. Умиротворяющие цвета, сказала бы мама Алекс. Океанические. Над окном над коллекцией суккулентов висел ловец снов. Алекс подняла один из горшочков, прикоснулась к толстым, вощеным листьям растения. Когда-то она купила почти такое же на фермерском рынке. Они почти не требовали ухода и воды. Маленькие воины. Она знала, что ее растение, скорее всего, выбросили или изъяли в качестве улики, но ей нравилось думать, что оно по-прежнему стоит на подоконнике в Граунд-Зиро, собирая солнце.

Алекс прошла по узкому коридору в спальню. Она была в таком же беспорядке. У кровати лежала куча подушек и мягких игрушек. Заднюю стенку комода разобрали. В окне смутно виднелась острая башня старого особняка Марша. Он принадлежал школе лесоводства, его длинный, покатый задний двор был полон теплиц – и все это всего в нескольких минутах пешком от дома Тары. Девочка, что ты вытворяла?

Норс остановился и маячил в коридоре рядом с ванной. Что-то с миазмами , сказал он ей.

Ванная была длинной и тесной, между раковиной и видавшей виды кабинки с душем почти не оставалось места. Алекс осмотрела предметы на раковине, в мусорной корзине. Зубная щетка или использованные салфетки не подойдут. Нортон говорил, что вещь должна быть личной. Алекс открыла шкафчик для лекарств. Внутри почти ничего не осталось, но на верхней полке лежала синяя пластиковая коробка. Наклейка на крышке гласила: Измени свою улыбку, измени свой мир.