Мари Ардмир - Гномка в помощь, или Ося из Ллося

— Что за «муку»? — с подозрениеи спросил меня граф-оружейник и прикоснулся шершавой ладонью к моему лбу.

— В смысле пересейте… те полмешка, что стоят в углу. И дрожжи нужно залить теплой водой… на опару.

— Зачем?

— Затем, что пирожки на понедельник я быстро уже не напеку. А их там тысяча штук…

— Сколько?! — рука мага дрогнула и съехала вниз по моему лицу.

— Да всего ничего, сто десятков, — я возмущенно на него воззрилась. — И не говорите, что это много. Парни в среднем берут от пяти до семи пирожков, девушки — от трех до пяти, итого: двое на десяток… Выходит, покупателей у меня от силы две сотни. А теперь скажите, сколько человек обучается и работает в академии?

— Семь тысяч, — глухо ответил Регген.

— Вот, то-то же. Так что просевайте…

— И капусту нашинковать?

— Будьте добры, — постаралась выдать менее кривую улыбку и подумала о том, как бы до замеса дожить, а затем уже и до лепки.

Уснула под тихий шорох просевания, проснулась под звуки жарки. Что-то шкварчало и шипело, кто-то ругался, что-то горело. Только не это. Распахнув глаза, я несколько мгновений надеялась увидеть Реггена все там же, у импровизированного стола, просевающим муку из мешка. Однако застала его у плиты над сковородой, в которой я тушила начинку. Сизый дым вился под потолком и не спешил убраться в распахнутые окна. У стола высилась горка муки, в миске рядом пузырилась опавшая опара.

— Что горит? — спросила я сонно и потерла лицо.

— Капуста, — маг снял с огня сковородку, — третья головка подряд.

— Вы и их спалили?

— Не только, их я также пересолил и переперчил, — он обернулся. Посмотрел решительно и заявил: — Не волнуйся, я справлюсь, а ты еще поспи.

И этак аккуратненько за печь задвинул мусорное ведро. Проследив за его движением, я потянулась за настойкой и чашкой воды. Хочешь не хочешь, а встать придется.

— Ося, лежи.

— Ага, сейчас-с-с! — с трудом поднимаясь, надела платье и неровным шагом пошла на мага. — Капуста, может, и бесплатная, а вот мука и дрожжи нет. Так что с ними ошибки быть не может.

— Это еще почему? — не понял он. — Если что-то закончится, мы новое купим.

— Да? А кто продаст? Я на рынок не пойду, ибо холодно, и вас не пущу, ибо нечего, — я вернулась не спеша, забрала из рук Реггена сковородку с безвозвратно испорченной начинкой. Выбросила гарь в уже полное ведро. — Вы что же, забыли, как мы бегали по рынкам и как продавцы сбегали от нас?

— Я кого-нибудь попрошу…

— И этот кто-то при первой же возможности сбежит с корзинкой, деньгами и списком? — продолжила я мысль, и задохлик нехотя кивнул. — Да ни за что!

Пока умывалась, одевалась и причесывалась, он успел кое-как прибраться и накрыть на стол. Сделал чай, достал из моих запасов чуть припудренные крендельки и приготовил кашу. Гречневую, разваренную. Не знаю, на что Регген рассчитывал, но я ей так обрадовалась, что чуть не разревелась.

— Ося, что случилось? — насторожился следивший за мною маг.

— А? — спросила я сипло и прогнусавила: — Да так… вспомнила просто, что это первый завтрак, приготовленный для меня.

— Правда? — он подался вперед, положил салфетку на мои колени.

— Ага, — пряча глаза, взялась за ложку. — Вы молодец, очень вкусно.

— Она разварилась.

— Зато масла много…

— Потому что соленая получилась, — чуть виновато заметил граф-оружейник. — Я не знал, чем разбавить.

— Так вы и посолили, и подмаслили от души, — не приняла его вины, улыбнулась.

— От души, — согласился он и наĸонец-то сел напротив.

Поели в тишине. Затем в той же неуловимо уютной тишине убрали со стола и взялись за тесто. Вернее, Регген взялся сам. Он непреклонно выставил меня за пределы ĸухонной зоны, уĸазал на тюфяк и приготовил опару под моим неусыпным контролем. А контролировать там было что. Граф, чтоб ему было хорошо, рецепт забывал. Ибо ĸаждые пять минут отвлекался, рассчитывая, как улучшить и усĸорить процесс готовĸи. То сĸовороду вознамерился сделать в четыре раза больше, то мисĸу для замеса теста пожелал углубить.

— Ρегген, оставьте это гиблое дело! — вспылила я, ĸогда он взялся за долото и лист металла.

— Но почему?

— Потому что в емĸости с большим объемом вы не вымесите тесто как надо, у вас не хватит сил. А что до сковородĸи… на ней капуста частично сгорит, частично сырой останется.

— Это не проблема, — отмахнулся любитель-улучшатель, — я что-нибудь придумаю!

А во взгляде обида на то, что я не поверила в него.

— Хорошо, — давлю в себе негодующий рык и примирительно предлагаю: — Но только после того, как мы пожарим пирожки.

— Ладно! — Регген решительно вернулся к столу и тут же сник. — Так их еще лепить?..

— Ага, сразу после того, как сделаете вторую порцию теста и начинки. — Он поднял очумелый взгляд на меня и судорожно сглотнул. Мага стало жалко. — Я вам с ними помогу.

— Поможешь в лепке, — сказал как отрезал. — А пока, может, поделишься историей о вашем женском рабстве?

— Да оно у нас, как и везде, абсолютно обычное. Нет права голоса, нет права слова и права на имущество тоже нет. Не говоря уже об авторских правах и свободе передвижения.

— А подробнее? — не отстал граф-задохлик. — Расскажи на примере… на своем.

— Только если вы опять ничего не пересолите.

— Ося, — протянул он с укоризной, и я сдалась. Обняла подушку, подтянула колени к груди. Вздохнула.

— Началось все как обычно. Я родилась.

— И?

— И отец сразу сказал, что пойду я по его стопам, стану плотником. Так уж у нас повелось, глава семьи выбирает дочерям имя, дорогу и мужа. С сыновьями проще, им только имя, нам же даже детские игры… Так что… с пяти лет я уже сидела в плотницкой, выявляла дефекты в древесине, — протяжно вздохнула. — К десяти годам стала мастером по подбору паркетных дощечек, а в пятнадцать научилась их настилать в одно идеально гладкое полотно.

— Отец тобою гордился, — предположил обеленный мукою маг.

— Гордился. Недолго. Ибо пришло время меня отдавать.

— Куда?

— А как всех, в невесты. У нас в Ллосе невестят в пятнадцать, а в дом мужа отправляют после подписания договора о переходе, сбора приданного, подготовки невесты к статусу жены. У всех на эту подготовку уходило не больше года, у меня целых три, — призналась с гордым торжеством.

— Пряталась от женихов? — желтый взгляд сверкнул усмешкой.

— Нет. Договорилась со сватьей.

— Как у тебя это получилось? — задохлик перестал муку с опарой смешивать, видимо, вспомнил о бабульке, от которой убегал, унося меня на руках.

— Да проще не бывает. Я пригрозила бабке смертью. Она возьми и помри… через три года вместо оговоренных пяти. Прибыла новая сватья, а с ней общий язык я как ни старалась, не нашла, — вспомнила, вздохнула. — Правду сказать, за эти три года я много что успела. Наладить свое первое тайное дело, найти покупателей, накопить небольшой капитал и рассориться с родителем в пух и прах. Он считает, как и считал, что пол класть — угодное дело, а шкатулки инкрустировать — это грех. Ибо ночью нужно спать, а не пазлы из опилок собирать.