Джеймс Блиш - Поверхностное натяжение [сборник litres]

– А как, по-твоему, я могу это сделать?

– Ты можешь войти в мозг очередного посетителя, заставить его отправиться на Край Света, и там все осмотреть!

– Во-первых, этот маршрут лежит через страну Птиц. Во-вторых, я не могу на время путешествия оставить свой мозг молчащим. К моменту, когда я вернусь, местные племена забудут ко мне дорогу.

– Ерунда! – возразил Мартелс, намеренно придав своим словам издевательские интонации. – Потеря связи с компьютером, как ты мне не раз говорил, резко снижает твои возможности. Поэтому вернуть эту связь – самое главное! Если, конечно, это еще возможно. А, если возможно, ты просто обязан сделать это. Если же этого не сделать, какой смысл в твоем гипнотизме, в твоем интеллекте? Наверное, ты даже насекомое не сможешь сдвинуть с его пути, не то что управлять человеком!

Что удивительно, Квант из себя не вышел – к немалому разочарованию Мартелса.

– В общем, ты прав, – произнес Квант, и это было еще удивительнее, – если подо «мной» ты понимаешь это хрупкое джугамагнитное поле, которое является моей личностью, моей психикой, моим «эго» и так далее – называй, как хочешь. Если бы это было не так, мы имели бы немало случаев, когда только что умершие души захватывали бы новые живые тела. На самом деле, у нас есть лишь разрозненные, неподтвержденные слухи о подобных вещах. Все дело в том, что определяющую роль здесь играет сам мозг как орган и, что важнее всего – вот этот самый мозг. Чтобы произошел захват, необходимо непосредственное участие как физической субстанции, так и источника энергии.

Квант помедлил мгновение, и продолжил:

– Как я и обещал, я покажу, как все это работает, когда откроется следующая возможность. Не для того, конечно, чтобы развеять твои сомнения, а для того, чтобы ты больше не вмешивался в то, чего не понимаешь, своими нелепыми действиями. Правда, я не собираюсь показывать тебе, как их использовать. А пока – тишина!

И тишина наступила. Но Квант уже наговорил достаточно много, и Мартелс был ему за это благодарен. Может быть, Квант, как и он, чувствовал время от времени тяжесть одиночества или скуки, а поэтому рад был поболтать. А, может быть, все это имело и иные причины: не сдерживаемый необходимостью дышать, Квант мог, нисколько не затрудняясь, строить бесконечные предложения, которые незаметно для него самого превращались в речи.

Перед Мартелсом же теперь стояла новая задача – каким-то образом добраться до Края Света. Ведь даже немногочисленные представители культуры Третьего Возрождения, но располагающие технологиями и энергией, помогли бы ему гораздо лучше, чем все многочисленное население Земли эпохи Четвертого Возрождения.

Последнее замечание Кванта нужно было понимать так: он догадался, что Мартелс сформулировал программу действий. Во всяком случае, это следовало допустить – уж лучше готовиться к худшему! Конечно, Квант не захочет учить Мартелса навыкам гипноза и психопроективного воздействия на расстоянии – просто для того, чтобы помешать тому возбуждать местное население перспективами войны против Птиц. Но Мартелс своими неосторожными действиями уже дал Кванту понять в самой простой и доступной форме, что на его месте попытался бы добраться до Края Света, и Квант, конечно же, воспринял это известие как предупреждение – так бы поступил и интеллект менее сильный, чем тот, что принадлежал ему.

Прошедший школу службы Верховным Автархом, он, конечно же, гораздо лучше Мартелса знал, чем грозит недооценка противника. Ведь даже во времена Мартелса было хорошо известно (это была одна из базовых аксиом теории игр), что вероятный следующий ход противника будет, скорее всего, его лучшим ходом.

Против всего этого у Мартелса не было практически никакого оружия, кроме разве что способности скрывать от соседа по мозгу свои мысли, маскировать планы, перетасовывать карты, заново обдумывая свою тактику, разрабатывать альтернативные схемы и надеяться на поступление новых данных.

В свете сказанного, например, совсем иной значимостью оказались наделены те музейные экспонаты, что располагались в поле его зрения. Неожиданно Мартелсу показалось важным оценить их размер и форму, понять, сами ли они откуда-то свалились или же были так установлены, разрушены они или сохранили целостность. Важным оказалось даже расстояние, которое отделяло один экспонат от другого. Те экспонаты, что находились за пределами его поля обзора, не имели значения – за исключением самых больших, что отделяли их с Квантом мозговой ящик от входа, и эти, пользуясь только памятью, он аккуратно расставил на мысленно нарисованной карте зала.

Оставалось ждать следующего посетителя, но на этот раз Мартелса не очень волновали сроки. Чем дольше придется ждать, тем больше у него будет времени, чтобы просчитать свои возможные ошибки и решить, как можно справиться с их последствиями, какие альтернативные варианты у него могут появиться на всем протяжении реализации плана, а также что ему делать в первую очередь, если его программа будет успешно реализована, причем – с первого раза. Стратегическое и тактическое планирование для Мартелса никогда не были предметом особого интереса, но если и был ему присущ – пусть и в латентном виде – талант к генерализации, то теперь у него было время для его развития, причем – с приличной скоростью.

Так уж получилось, что следующий посетитель явился лишь через шесть месяцев, хотя Мартелс и был не вполне уверен в аккуратности своего ментального календаря – вечное лето и отсутствие времен года не позволяли вести точный счет дням, каждый из которых был как две капли воды похож на все прочие. Осложнялось его положение и тем, что Мартелс уже достиг той точки, где исчерпал все альтернативы и варианты уточнений и начал подозревать, что его план из программы реальных действий превращается в сон наяву, где желания исполняются, причем как бы в реальности. Квант же был постоянно начеку, что Мартелса нисколько не удивляло.

Пошли обычные приветствия и ритуальные фразы. Затем, когда посетитель появился в поле обзора и представился как Тлам из племени Ястребиной Норы, глаза его вдруг остекленели, сам он замер, безмолвный, а Мартелс почувствовал необычайную легкость – никто не давил на него, не стеснял, словно Квант покинул тесное жилище своего мозга, и теперь Мартелс вполне мог развернуться посвободнее. Мартелс попытался говорить, и обнаружил, что говорит.

– Квант, это твои дела? – спросил он.

– Да, – ответил темнокожий посетитель голосом, в котором его собственные интонации причудливым образом сочетались с интонациями Кванта. Самое странное состояло в том, что теперь Мартелс слышал голос Кванта без обычных искажений, вызванных работой усилителя.