Джеймс Блиш - Поверхностное натяжение [сборник litres]

– И это все? – воскликнула вдруг в отчаянии девушка. – Мы давно знали, что проигрываем в борьбе с Птицами – они размножаются быстрее, чем размножаемся мы. Скоро мы потеряем и этот клочок гор и льда. Теперь же нам явилось чудо – и оно нам тоже не поможет? Так?

Внятного ответа Мартелс предложить не смог. Конечно, грядет очередное оледенение, и оно уничтожит цивилизацию Птиц еще до того, как они смогут консолидировать свои территориальные и прочие приобретения, но это событие явно выходило за временные рамки существования людей, укрывшихся в Антарктиде, единственных выживших людей эпохи Третьего Возрождения. По выражению их лиц Мартелс понимал, что это им давно известно, и известно уже не одно поколение.

И он сказал, немного нерешительно:

– Я не знаю, что делать, но надеяться я не перестал. Есть еще несколько открытых вопросов. Но для начала позвольте мне взглянуть на Тлама.

Молодые люди, ни слова не говоря друг другу, переглянулись и кивком дали согласие. Девушка нажала кнопку, открылась дверь, и вошел Тлам. Вошел сам, без посторонней помощи. Мартелс принялся рассматривать его со всех своих шестнадцати точек обзора. Ему было любопытно – он в первый раз после той короткой встречи в музее извне смотрел на человека, частью которого, по сути, являлся столь долгое время.

Тлам был живым свидетельством качества медицины Третьего Возрождения – здоровый, бесстрашный, энергичный и… заносчиво-гордый. И Мартелс понял, что совершил фатальную ошибку: перед ним явился сам Квант – не просто частью своего сознания, спроецированного на личность Тлама, а сам, целиком и полностью. Мгновение – и Квант вошел в недра компьютера, как дротик входит в круг сыра. Зал, люди, в нем находящиеся, – все исчезло в красном грохоте.

На этот раз Квант действовал наверняка.

Спас Мартелса от немедленного поражения только прошлый опыт противостояния Кванту. Хотя его отчаянное сопротивление длилось всего долю секунды, в компьютере вдруг сразу же что-то изменилось; Квант со своим бешеным напором исчез, а вместе с Квантом исчез и весь остальной внешний мир. Пытаясь понять, что произошло, Мартелс обнаружил, что машина, которая являлась лишь комплексом полей джуганити с минимальным набором поддерживающего их «железа» да источником энергии, повинуясь его воле, окружила его некой защищающей от любого вторжения блокировочной зоной, пробраться через которую был не в состоянии ни один импульс.

Правда, за это полагалась определенная плата: никакой импульс, включая энергию, не мог пройти ни в ту, ни в другую сторону. Нет, какая-то энергия поступала из источника, который Мартелс никак не мог определить, но ее хватало лишь для того, чтобы поддерживать поля джуганити, составлявшие суть «личности» компьютера. Сам же компьютер как набор оборудования отключился. Если бы не присутствие Мартелса, состояние компьютера напоминало бы состояние парадоксального сна, который, увы, неотвратимо переходит в смерть в условиях невосполнимой энтропии. Да, помощи было ждать неоткуда.

Мартелс вдруг понял, что отчетливо ощущает, как течет время – машина отмеряет его самым непосредственным образом, истощением энергии – ее базовым элементом являлась постоянная Планка. Все – память, вычислительные инструменты – все было выключено и замерло в холодном «железе». Никаких источников информации не осталось, кроме тоненькой струйки энергии, которая истекала откуда-то изнутри самого Мартелса… да еще экспонентно возрастающая необходимость укреплять и поддерживать блокировочную зону. Критический предел будет достигнут меньше чем через час, после чего машина и сам Мартелс умрут. Альтернатива – снять защиту, но после этого и машина, и Мартелс станут игрушками в руках Кванта. Ведь в тот краткий момент сопротивления Мартелс осознал, что циклические процессы в компьютере, который он захватил, были созданы именно под Кванта, и он был способен распорядиться машиной гораздо эффективнее, чем любой незваный гость.

В отчаянии Мартелс рванулся внутрь своей индивидуальности, навстречу тонкому ручейку энергии. Было страшно, поскольку, чем мощнее становился поток, тем в большей степени его воздействие напоминало гипноз. Поэтому, чем ближе Мартелс находился к истоку, тем он был бдительнее. Интенсивность внимания вырастала в обратной прогрессии по отношению к вещам, достойным этого внимания; в конце концов, когда он доберется до полной пустоты, ей будет отдан самый острый его интерес.

В его сознании автоматически выстроилась кривая данных отношений, чьи точки определялись внешними углами последовательно идущих, постоянно меняющихся местами прямоугольников. Диагонали, проходящие через эти точки, встречались у истока, а их крайние значения формировали девяносто градусов полного круга. Внешняя кромка круга отмечала максимальную остроту осведомленности относительно максимального количества объектов, но его сто восемьдесят градусов были отведены для информации, поступающей извне; все остальное зарезервировано за внутренними информационными ресурсами – медитацией, сном, мечтами. Парадоксальный сон и его продукты находились за пределами очерченного круга, центр которого был начисто лишен того, что дают воображение и сны, а кромку составляло состояние просветленности. Источником же всей той конструкции была пустота мистического опыта, нерв которой составляла нулевая степень внимания к полному отсутствию вещей и явлений.

Но это был еще не конец. Пока Мартелс в изумлении созерцал великое кольцо, оно повернулось на бок и превратилось в диск, неся на себе, по-прежнему, те же четыре диаграммы, параметрами которых теперь стали противополагаемые степени определенности и эмоционального эффекта. Нулевой точкой и здесь было мистическое состояние сознания, но в эмоциональном плане оно могло быть наполнено как крайней степенью радости, так и крайней степенью отчаяния – либо Вершина, либо Черная Ночь души. Модель, как Мартелс видел теперь, была сферической, и являлась моделью самого компьютера. Это была модель мыслящей Вселенной, в сердце которой бился первичный пульс жизни и располагалось ядро абсолютной пассивности. Понимая, что это его последний шанс, Мартелс собрался и полетел прямиком к оболочке сферы, к блокировочной зоне. Бесконечность, покой и уверенность сопровождали его в полете; но они могли и обождать, ибо относились к царству созерцания и мечты. У него же были иные заботы.

Мартелс мчался вперед, уровень же энергии уже достиг критической точки. Нужно было найти ответ на несколько практических вопросов, и очень быстро. Мартелс помнил, что основанные на транзисторах устройства, бывшие в ходу в его время, не нуждались во времени для разогрева, и вряд ли в этом времени нуждался этот компьютер. Энергичное сканирование его внутренних контуров показало, что это именно так. Попутно Мартелс установил, где находится командный механизм принтера.