Джеймс Блиш - Поверхностное натяжение [сборник litres]

Если это третье решение проблемы колонизации планет и стало для Порта большой неожиданностью, то винить в том было некого, кроме самих себя. Пантропию предвещали многие признаки. Идея генетического видоизменения человеческой популяции для жизни на планетах без их изменения была высказана еще Олафом Стэплдоном, а затем подробно освещалась различными писателями. Проследить за ее развитием можно, вплоть до самого Протея, не говоря уж о таких порождениях людского разума, как оборотни, вампиры, дети, подброшенные феями, и переселение душ. [53] Британский философ-футуролог (1886–1950).

Но внезапно все сделалось возможным; а в довольно короткое время пантропия стала фактом.

Власти возненавидели ее. Пантропия требовала значительных начальных вложений, чтобы сформировать первых колонистов, однако метод с каждым разом становился все эффективнее и дешевле. После заселения планеты колонистами, вообще не требовалось никаких вложений: людям было удобно в их новом мире, они могли воспроизводить новых колонистов без сторонней помощи. Более того, наиболее значительные расходы на пантропию были практически в два раза дешевле установки и эксплуатации самого простого купола. По сравнению с терраформированием даже такой удобной во всех отношениях планеты, как Марс, стоимость пантропии вообще приближалась к нулю, во всяком случае с точки зрения ведомств.

И не было никакой возможности обложить хоть что-то сборами, даже первоначальные расходы. Пантропия оказалась слишком дешевым вариантом, чтобы пытаться браться за нее всерьез.

ВАШ РЕБЕНОК БУДЕТ МОНСТРОМ?

Только дайте волю некоторым известным ученым – и ваши дети или внуки будут влачить жалкое существование на мерзлых пустошах Плутона, где солнце – это всего лишь искорка в небе!

Он сможет вернуться на Землю, только если умрет. Да и то не факт!

И даже сейчас кое-кто строит планы по превращению невинных, еще не рожденных младенцев в инопланетные существа, которым суждено умереть страшной смертью, едва ступив на зеленую планету своих предков. Недовольные тем, как медленно, но уверенно человечество завоевывает Марс, эти, с позволения сказать, «мыслители», не покидающие своих воздушных замков, стремятся придать человеческому телу уродливейшие формы, чтобы это тело каким-то образом выживало в самых трудных, практически инфернальных условиях других планет.

Процесс, который приведет к появлению этих жалких уродов при просто заоблачных расходах, называется «пантропией». Он уже развивается в наиболее несовершенной и опасной своей форме. Главным среди его лжепророков является убеленный сединами доктор Джейкоб Руллман, чьи денно и нощно горящие безумием от неосуществимых желаний глаза…

– Остановитесь, – сказал Суини.

Он коснулся кончиками пальцев висков, а затем опустил руки и снова посмотрел на Руллмана. Ученый положил на стол вырезку из старого журнала, которая даже под пленкой стала желтой как паэлья [54] Испанское блюдо из риса. после полураспада в воздухе Ганимеда. Руки Руллмана не утратили твердости, а то, что осталось от волос на его голове, было, как всегда, коричневато-красного цвета.

– Это все ложь. Конечно же. Но она работает, я знаю, что работает. Они кормили меня ей. Все меняется, когда понимаешь, насколько они жестоки.

– Да, – мягко сказал Руллман. – Это очень просто сделать. Развитие приспособленного ребенка – это особый процесс. Ребенок всегда изолирован от других, он стремится копировать других, можно рассказать ему все, что пожелаешь, и ему останется лишь верить тебе. Он жаждет близкого контакта, ждет, что его примут, заключат в объятия, которые ему не суждено познать. Он в высшей степени дитя из пробирки: от груди, что могла бы его кормить, отделен не только стеклом, но и целыми поколениями. Даже голос матери слышен только через провод, если вообще слышен. Я знаю это, Дональд, поверь мне. Это случилось со мной. И это очень тяжело.

– Джейкоб Руллман был…

– Моим отдаленным… непосредственным отцом. Моя мать рано умерла. С ними это часто происходит. Из-за разлуки, мне кажется; то же случилось и с твоей. Но отец рассказал мне всю правду: там, в пещерах Луны, прежде чем его убили.

Суини глубоко вздохнул.

– Что ж, понемногу я начинаю во всем разбираться. Продолжайте.

– Ты уверен, Дональд?

– Продолжайте. Я должен знать все. И еще не поздно. Пожалуйста.

– Хорошо, – задумчиво сказал Руллман. – Соответствующие ведомства приняли законы, запрещающие пантропию, но некоторое время они были совершенно бесполезными; Конгресс в это время довольно недоверчиво относился к запрету вивисекции, поэтому они толком и не понимали, что именно их просят запретить, а Порт не стал выкладывать все карты на стол. Мой отец был решительно настроен опробовать пантропию, пока в законах можно было найти хоть какие-то лазейки. Он хорошо знал, что законы станут поистине драконовскими, как только Порт решит, что время пришло. И он был уверен, что мы никогда не сможем колонизировать звезды, строя купола и терраформируя планеты. Это может сработать на некоторых близлежащих планетах: на Марсе, Венере, но не за пределами Солнечной системы.

– За пределами системы? Как люди смогут туда попасть?

– С помощью межзвездного двигателя, Дональд. Он существует уже несколько десятков лет, практически полвека. После его изобретения было сделано несколько пробных полетов, и все закончились очень успешно, хотя в прессе того времени нельзя было найти и малейшего упоминания об этом. Порт не видел никакой прибыли в изобретении межзвездных перелетов, поэтому запретил публикацию новостей, завладел всеми патентами, уничтожил любые записи о полетах, насколько только смог. Но все корабли Порта на всякий случай оснащались ускорителем. Он есть и на нашем корабле. И на корабле твоего друга, пилота-дальнобойщика, на орбите.

Суини молчал.

– Дело вот в чем: большинство планет, даже здесь, внутри Солнечной системы, не приспособлены для куполов и не подлежат терраформированию никоим известным и воображаемым образом. Юпитер, к примеру. И многие другие. Ведь результаты подобной процедуры будут слишком медленными и чересчур затратными, чтобы Порт начал этим заниматься. Что же касается межзвездных систем, Порт не предпримет ни единой попытки, так как не будет никакой торговли и движения космических кораблей, с которых можно было бы взимать сборы.

Пантропия была очевидным ответом. Конечно, не для Порта, но для будущего всего человечества. Каким-то образом у отца получилось убедить некоторых политиков и людей с большими деньгами. Он даже смог найти нескольких ветеранов тех первых межзвездных экспедиций, людей, кое-что понимавших в планетах, лежащих за пределами Солнечной системы, и в принципах работы ускорителя. Все эти люди желали провести хотя бы один демонстрационный эксперимент в сфере пантропии. Неограниченный по времени эксперимент, который при успешном его начале, мог бы повлечь за собой ряд других экспериментов.