Николай Степанов - Алтарных дел мастер [litres]

– Возьмем, к примеру, медведя, – в третий раз принялся Александр за объяснения. – Зверь сильный, и победить его комару ну никак нельзя.

– Знамо дело, – усмехнулся леший. – Косолапый тысячу кровососов одолеть способен. У него силищи-то вона скока… Медведи, они завсегда…

Кикимора возражать не стала, но подтверждать слова старика не спешила, внимательно глядя на человека.

– Ты, милок, говори, а то ежели лешего слушать, мы до ночи не управимся. – Хозяйка болот укоризненно посмотрела на старика.

– Дык я чего? Просто речь о моих слугах верных пошла, вот я и…

– Да помолчи ты малость! Дай твоего порученца послушать, он с источником говорил, а тот поумнее нас с тобой будет.

– Правда твоя, прелестница. Говори, Данила. – Леший всегда пасовал перед дамой сердца.

– Вернемся к нашим медведям…

– Моим, – не удержался от поправки леший.

– Хорошо, твоим! – почти прорычал Еремеев. – Ежели комар укусит зверя, что тот сделает?

– Знамо дело – раздавит кровососа одним ударом, – ответил старик.

– Раздавит, ежели комар не улетит. Правильно?

– Верно говоришь, – улыбнулась кикимора. – Комар – мошка прыткая, задаром себя раздавить не даст.

– Может ведь и второй раз укусить, да побольнее.

– Ну, уж во второй раз ему наверняка несдобровать, медведь так врежет… – начал леший.

– А комар вспорхнул – и был таков, – перебила его старушка.

– Вот ты верно заметил. – Александр начал опасаться, что эти двое поссорятся, и обратился к лешему: – Медведь сам себя ударит. Сил потратит немало, в разы больше комара, да еще и себе во вред. А ежели таких укусов будет десять али сто? В каком состоянии будет этот косолапый?

– Зачем же над мишкой изгаляться? – с осуждением покачал головой леший.

– Над мишкой не надо, а вот над друидом – самый раз!

– Ты собрался на друида комаров напустить, порученец? – не сообразил старик. Зато кикимора поняла, к чему клонит человек.

– Вот заладил! – возмутилась она. – При чем тут комары? Надобно изловчиться так, чтобы супостату урон мелкий причинять то тут, то там. А он, вражина, большие силы тратил, дабы его устранить, что твой мишка.

Леший снова собрался было заступиться за косолапого, но тут и до него дошел смысл сказанного:

– Выходит, мы ему соринку в глаз, а он – мучайся? Пока не извлечет, пакости делать не сможет?

– Вот именно! – облегченно вздохнул Еремеев. – Ты же свой лес хорошо знаешь?

– А то, – приосанился старик.

– Значит, должен найти способ, как малыми силами чинить препятствия друиду, да такие, чтобы ему долго приходилось с ними справляться. А в помощь тебе будут ростки дуба-ведуна, водица болотного источника и корни той силы, что мы у тени злодея отобрали.

– Где же я такого комара сыщу?

– Не тупи! – прикрикнула на лешего хозяйка болот. – Данила, ты бы подсказал ему на первый раз.

– Хорошо. Я тут видел, как частица прутика от священного дерева прорастала в тело друида. Избавлялся от этой поросли он долго и болезненно. Ежели на тропинке, по которой супостат изволит прогуляться, будет такой прутик незримо торчать…

– Знатная выйдет заноза! – догадался леший.

– Видишь, как все просто. Опять же вздумает друид сызнова проклятия на твои земли накладывать, тут тебе водица болотного источника и пригодится. Все его усилия надобно сводить на нет и не ждать, пока его чары в силу войдут, а потому пригляд за супостатом установи постоянный.

– Это тебе кто присоветовал, порученец? – выслушав Александра, спросил старик.

– Дуб-ведун постарался, – Еремеев дал именно тот ответ, который больше всего хотел услышать леший.

– Так я и знал. Священное дерево нас в беде не оставит.

– Кстати, чуть не забыл, – спохватился Александр. – Ведун еще один мудрый совет дал. У тебя желуди цвета серебра сохранились?

– Знамо дело. А тебе зачем?

– Ежели их посадить, да полить водицей болотного источника, да подпитать энергией, появятся на свет деревца с виду обычные, но силой скрытной наделенные. В их ветвях любая птица али зверь становится незаметной не токмо для охотника, но и для чародея, живых существ чующего.

– Дуб-невидимка! – разинул рот леший. – Имеются у меня эти желуди.

– Где их посадить нужно, ведаешь?

– А как же! Прямо сейчас и отправимся. Это какое подспорье для зверья будет! И не токмо зверья. От лихого взгляда невидимка любого скроет, стоит лишь ствола коснуться.

– Везет тебе на чудо-деревья! – усмехнулся Еремеев.

– Тому, кто заботу о лесе ежечасно проявляет, лес подарки преподносит щедрые, – похвастался леший, после чего обратился к подруге: – Прелестница, я давеча тебе желуди на схрон передавал…

– Не бойся, возверну в целости и сохранности. Куда вам тропинку проложить? – спросила бабка, отдавая серебряные плоды.

Когда оба скрылись из виду, кикимора присела на свой излюбленный пень и пробормотала:

– Лес ему подарки приносит, как же! С порученцем тебе свезло, бородатый, отсель и все твои подарки да советы мудрые. Нет бы честно во всем сознаться! Эх-эх-эх! – Она вытащила из недр пня глиняную бутылку и отхлебнула из горлышка. – Чую, с этим друидом мы еще помучаемся. И чья возьмет, неясно…

– Ежели думаешь, что мне за счастье сидеть взаперти и пугаться каждого шороха, то глубоко заблуждаешься. Меня в свое время тоже кое-чему обучили, вполне могу за себя постоять и в няньках точно не нуждаюсь! – Слегка раскрасневшаяся Зарина, уперев руки в боки, стояла напротив мужа, кипя от негодования.

– Да какие няньки, ты о чем?! – воскликнул Еремеев.

– Думаешь, я не догадалась, почему Жучка от меня ни на шаг не отходит? – Зарина была настроена по-боевому. – Ему, значит, позволено себя в пекло бросать, а я тут с ума сходи от переживаний.

– Какое такое пекло… – попытался возразить боярин.

– В котором кафтан сгорел вместе со всем остальным. Али ты от полюбовницы ноги уносил да впопыхах одеться не успел? – с недобрым прищуром посмотрела на супруга разъяренная женщина.

Боярин вернулся домой в мешковатой одежде, которую с трудом сумел найти в деревне неподалеку от Крашена. Сложно было не заметить, что она явно крестьянская, да еще на пару размеров больше.

– Сознаюсь, побывал в пекле, – сразу поднял обе руки Александр.

Их «милая семейная беседа» проходила в трапезной после окончания ужина. Сначала Зарина, как заботливая жена, накрыла на стол, они поели, а потом начался серьезный разговор.

Еремеев уже сильно пожалел, что по приезде, узнав о покушении на Зарину, не сдержался и принялся устанавливать для нее новые правила. На людях она промолчала, вроде бы соглашаясь, но сейчас…

– Взаперти я согласна находиться лишь с тобой, и то недолго. А поскольку у тебя дела – не спорю, важные и спешные, то будь любезен не мешать мне заниматься своими, кои также значимы не токмо для меня.