Клэр Легран - Дитя ярости [litres]

Но только теперь она поняла, почему ей было так больно сидеть на нем: он был сложен из человеческих костей.

Измученная, но ликующая, она опустилась на него. Она вцепилась в гладкие белые подлокотники трона и узнала, что это кости тех, кто когда-то пытался посадить ее в клетку.

– Что это за место? – спросила Риэль. – Я заслуживаю ответа.

Тени скользили вокруг сверкающей глыбы ее трона, затем их холодные языки заскользили по ее щекам, груди, шее. Она закрыла глаза, и рот сам приоткрылся в ожидании поцелуя.

Тени сложились в фигуру мужчины.

– Здесь мы прожили целую вечность, – прошептал он. Он прижался губами к ее уху. – И здесь нас скоро не будет, если у тебя хватит на то смелости.

– Кориен, – выдохнула она. – Я не понимаю, что ты имеешь в виду.

Он глубоко вздохнул. Его губы скользнули по ее щеке.

– Не заставляй меня умолять тебя.

Риэль повернулась к нему и коснулась губами его подбородка.

– А если я хочу заставить тебя умолять? – прошептала она. – Что, если я хочу, чтобы ты был в моей власти?

– Тогда я с радостью подчинюсь. – Он провел бледной ладонью вниз по ее телу, по животу… Тыльной стороной пальцев он коснулся ее бедер, и она откинулась назад, открываясь для него…

Риэль проснулась, задыхаясь, ее пальцы скользили между ног. Три последних быстрых движения, и она словно распалась на тысячи сверкающих кусочков, ее тело пульсировало. Она уткнулась лицом в подушку, пытаясь охладить пылающие щеки, но ткань оказалась мокрой от пота.

Она села в постели, дрожа всем телом. Глаза крепко зажмурены, живот скручен узлом, сердце сдавило в груди. Страх пришел на смену наслаждению, на смену страху пришел стыд.

Ей показалось странным, что она проснулась в таком состоянии, а Эвилин даже не заметила.

– Эвилин? – Произнесла она слабым хриплым голосом. – Эвилин, ты где?

Что-то твердое ударило ее по затылку.

Она рухнула на пол. Боль пульсировала в черепе и волнами прокатывалась по телу. Она повернула голову, прижавшись щекой к мягкому ковру, и ее взгляд тут же наткнулся на распростертую рядом Эвилин.

Чьи-то сильные руки подняли ее с пола. Глаза закрыла темная тяжелая ткань. Кто-то туго завязал ее на затылке, а затем, схватив Риэль за волосы, дернул голову назад, открыл рот и влил внутрь горькую жидкость. Девушка поперхнулась, попыталась выплюнуть ее, но нападавший зажал ей рот шершавой ладонью. Она была вынуждена проглотить отраву, но все же часть постаралась выкашлять. В носу все горело, глаза слезились под повязкой.

Чьи-то голоса раздавались у нее над головой. Кто-то шепотом давал распоряжения, извращенные, чудовищные. Как это было ни дико, но она вдруг поняла, что висит вниз головой, ее тело бесцеремонно хватали большие грубые руки.

« Проснись !»

Как странно, что кто-то велит ей проснуться. Она уже проснулась, ее просто напоили каким-то зельем. Она попыталась заговорить, но вместо слов из ее рта вырвались ужасные нечленораздельные звуки. Рука в жесткой перчатке с силой ударила ее по виску. Она едва это почувствовала – ей казалось, что она вся соткана из тумана.

– Не убивайте ее, – раздался откуда-то голос. Риэль показалось, что он звучит знакомо, но дурманящее пойло словно закупорило ей уши, мозг и каждую пору ее кожи. – Я хочу, чтобы она была в сознании и все чувствовала, когда будет умирать.

Там, где она очутилась, было безумно холодно. Слышались завывания леденящего ветра.

Кто-то грубо заломил ей руки за спину. Зубы у нее стучали, тонкая ночная рубашка едва ли могла защитить от всепоглощающего холода. Она стояла босыми ногами на ледяном камне.

« Ради бога, Риэль, проснись !»

– Я проснулась, – пробормотала она.

– Это ненадолго, – прошипел мужской голос совсем рядом. – Мне жаль тебе об этом говорить, но на этот раз тебе спастись не удастся.

Ей сорвали повязку с глаз, и ее разум взорвался от ужаса. Она зажмурилась от яркого света, а когда глаза привыкли, то перед ней открылись ослепительно белые снежные вершины гор, небо и легкая дымка облаков. Они стояли на самом краю утеса.

О, боже !

– Слава Солнечной Королеве, – насмешливо прошептал тот же голос, а затем руки, державшие сзади, с силой толкнули ее с горы навстречу смерти. Она падала, и ветер бился об ее беспомощное тело.

У нее не было даже возможности кричать и дышать – ветер забил ей нос и рот.

« Спасайся !» В голосе Кориена звучало отчаяние.

Она была сейчас в реальном мире, высоко в горах, она летела со скал, и тело ее трепал ветер, но в то же время она лежала на полу перед своим ужасным троном из костей из ее последнего ночного кошмара. И Кориен подхватил ее обмякшее тело на руки и попытался вдохнуть в нее жизнь.

« Не сдавайся! Борись !»

Риэль понимала, что он прав. Она могла с этим справиться.

Она заставила себя открыть глаза; от холода и ветра по щекам текли слезы.

« Ничто меня не остановит , – прошептала она слова заклятия ветра, пытаясь подчинить его своей воле. – Я вездесущ, мне нет преград ».

Но ядовитое зелье затуманило ее разум, создавая непроходимую стену между ней и эмпириумом. Она потянулась к его первозданной силе, но напрасно.

Она поняла, что сейчас умрет.

« Нет, только не это! Боже, Риэль, нет, пожалуйста !»

Рядом с троном из костей, с лицом, искаженным от горя, Кориен прижал ее к своей груди. Бесконечный темный мир вокруг него наполнился воплями ужаса.

Порыв холодного ветра налетел снизу на Риэль, закружил в вихре, осыпав ее снегом. На нее стремительно несся океан серых, покрытых снежным полотном скал.

Перед ее мысленным взором возникли Одрик и Людивин, сердце ее сжалось от отчаяния, и ей безумно захотелось быть с ними…

Она так внезапно остановилась в своем падении, что у нее перехватило дыхание.

Но боли она не почувствовала.

И при этом она… поднималась.

Существо под ней издало пронзительный крик, не то клекот ястреба, не то ржание лошади… это был какой-то неземной, полный одиночества вопль, пронзивший сердце Риэль нездешней тоской.

Она, наконец, позволила себе осознать то, что с ней произошло.

Шаваль – священная крылатая лошадь – подхватила ее в воздухе и теперь поднималась к небесам вместе с Риэль, уютно устроившейся на ее спине между двумя массивными черными крыльями.

Ошеломленная, все еще задыхаясь и дрожа, она произнесла последние слова заклинания в ярком свете утреннего солнца: