Джентри Ли - Песня Темного кристалла [litres]

Когда шепот раздался вновь, по его рукам и шее взбежала холодная дрожь:

– Что же такое важное привело дневносветников в пещеры Грота?

– Теневой, – буркнула Тавра.

– Серебрянка, – ответил странный гельфлинг с непринужденной, но равнозначной неприязнью. Он спрыгнул вниз – черный искрящийся плащ раздулся, как парус, – бесшумно и без усилий опустился на разбросанные по проходу острые камни и гальку.

Он сдвинул назад капюшон: его кожа оказалась бледной, как лунный свет, а шелковистые волосы были серебристыми, как у Тавры, только сбритыми с одной стороны и спускающимися на плечо с другой. Если бы Кайлан встретил его наверху, то принял бы за вапру – отличались только глаза. Пока его лицо скрывал капюшон, Кайлан думал, что у него вовсе нет глаз, но теперь увидел два больших и черных глаза без белков. Казалось, будто смотришь не в глаза, а в два чернильных резервуара, которых было много в чашеобразном полу пещеры.

Судя по форме лица и тела, он был гельфлингом, но держался иначе. Как речное растение, подумал Кайлан, или даже угорь или рыба, пугающе грациозный, он смотрел на них с не поддающимся понимаю выражением. Движения его были текучими, словно он находился под водой, медленными и безупречными.

Шепотки прекратились. Юноша-гроттан – должно быть, это был именно он – неспешно переводил темный взгляд с одного гостя на другого. Тавра ухватилась за рукоятку меча, хотя Кайлан надеялся, что меч останется в ножнах. Если им предстоял конфликт, то пусть он будет начат не ими.

Найя это понимала и держала пустые руки подальше от своего ножа.

– Мы пришли с миром. Мы кое-что ищем. Нам нужна ваша помощь. Я Найя из Сога, а это Кайлан, он спритон. Это… Тавра.

Она не стала называть титул Тавры, и Кайлан счел это разумным решением. Ему было некомфортно от того, как их изучали, но враждебность гроттана по отношению к вапранке была особенно выраженной. Тот факт, что Тавра не только вапра, но еще и дочь Аль-Модры, мог оказаться внезапной и слишком большой новостью.

Представление Найи он выслушал с немигающим взглядом. Кайлан решил было, что реакции не последует, как вдруг парнишка направился на опоясывающую каменные стены лестницу и произнес:

– Ну, пойдемте.

Они направились вслед за своим проводником вверх по поднимающейся над спокойной водой настенной тропе, и голоса в пещере с любопытством зашептали. Уходящие глубоко в горы туннели соединялись между собой каменными переходами, поросшими снизу мхом и фосфоресцирующими цветами. Когда, нарушив тишину свистящими криками, стайка холлербатов сорвалась с одного места и перенеслась на другое, Кайлан от неожиданности подпрыгнул. И снова стихло.

Проходя примерно на середине высоты пещерной полости, Кайлан, потерявший счет входам в туннели и переходам между ними, посмотрел наверх. После того как тишина была нарушена, из общей тени стали отделяться силуэты других гельфлингов-гроттанов, собиравшихся на уступах по двое-трое, чтобы посмотреть на путников. Все выглядели призрачными, на всех, как и на их проводнике, были надеты черные плащи с капюшоном. Видны были только лица, руки и голые ноги, которые то появлялись, то исчезали подобно свету звезд.

– Значит, это и есть дом клана Гроттан? – поинтересовалась Найя у проводника. – Пещеры Грота?

– Верно. Вот только мы называем их природным именем: Домрак.

Кайлан мысленно повторил слово несколько раз, разобрав его на составляющие. Внутри оказалось значение подобно тому, как внутри плода обнаруживаются зернышки.

– Место-в-Тенях? – спросил он.

Проводник оглянулся и удивленно посмотрел на него черными глазами. Кайлан объяснил себе, что зловещесть взгляду придавало его собственное воображение, потому что из-за отсутствия зрачков было трудно понять, куда смотрит проводник. Казалось, будто он смотрит сразу во всех направлениях.

– Достойный перевод на общий язык. Другие называли Пещерой Безызвестности. Землей-во-Тьме. Дырой-в-Почве. А грот означает «склеп», но, признаться, здесь ничто не умирает.

С этим невозможно было поспорить. Вокруг них было много животной и растительной жизни, которой во тьме было не меньше, чем на свету. Из глубины пещер доносилось эхо детского смеха. Слово Домрак означало не только «место», но и «дом».

Долгий и закрученный по спирали подъем они продолжили по выдолбленной в породе лестнице. Как и на всех остальных поверхностях пещеры, здесь было много снооттисков. В сумерках сложно было прочесть все фигуры и буквы, смешанные с пиктограммами и символами, частично разъеденные временем. Кайлан выхватывал лишь фрагменты бесчисленных записанных историй: некоторые были о самой пещере, другие о Тра, жизни существ, смене сезонов и медицинских свойствах некоторых грибов.

В месте, где туннель дошел до отверстия, которое было больше остальных, проводник повернул. Треугольный арочный свод был выдолблен так, словно на нем обитала колония холлербатов: круглые тельца свисали, уцепившись за свод ногами, одни со сложенными крыльями, другие с расправленными. Замысловатая резьба украшала стены и потолок туннеля, освещенные сияющим мхом, который, словно шерсть, покрывал каменные существа. Растительный покров под ногами и окружающие растения становились гуще и гуще, и полностью скрывали конец туннеля под лианами и листьями.

– Модра Аргот? Посетители… да, сверху…

Тихий голос что-то ответил, но за скрывающим проход густым лиственным покровом ответа было не расслышать. Через мгновение лозы зашуршали и высунулась голова парнишки.

– Она сказала, вы двое можете войти. Серебрянка останется здесь.

Тавра фыркнула носом, и Кайлан подумал, что лучше бы она этого не делала. Если они хотят заручиться доверием и поддержкой всех кланов, то нужно вести себя уважительно, даже когда не приходится рассчитывать на ответное уважение. Разве дочь Аль-Модры не обучали дипломатии? Она оскорбленно отвернулась и скрестила руки на груди.

– Я совершенно не горю желанием свидетельствовать свое почтение теневой летучей мыши, – сказала она, вздернув нос. – Постарайтесь управиться по-быстрому.

– Только не начинай ссоры, – произнес Кайлан. – Пожалуйста.

Проходя через лиственную завесу, Кайлан прикрыл глаза, чтобы в них не тыкались листья и усики. Мягкие и нежные, они росли настолько густо и их было так много, что когда он вышел из завесы, то весь был покрыт листьями и спорами. Найя, выглядевшая так же, достала зелень изо рта.

В просторных покоях модры гроттанов поместился бы десяток гельфлингов, а стены были настолько выровнены резчиками, что едва ли походили на остальные скалистые и щербатые поверхности пещер. В результате сглаживания поверхности стали видны толстые кристаллические прожилки, словно молнии, пронизывающие безукоризненную стену. Прожилки наполняли помещение мягким светом, который ярче светил под тонкими изгибами снооттисков. Кристалл был чистым и прозрачным – таким, каким и должен быть.